— В мисс Джонс попал камень! — завопили они, а я молила Бога, чтобы они замолчали.
Я опустилась на большой валун, держась за щеку. Брет подошел ко мне и попытался отвести руку.
— Позвольте мне посмотреть.
Я вырвалась от него, как капризный ребенок, но он настоял на своем.
— Щека разбита в кровь, — констатировал он.
Я промокнула рану бумажной салфеткой.
— Ничего страшного. Сейчас перестанет. Не хочу ничего прикладывать.
Он взял меня за руку и потянулся к своему рюкзаку. Я едва не закричала, когда он ко мне прикоснулся, и выдернула руку:
— Я ничего не хочу! Не надо!
Должно быть, он почувствовал, что я на грани истерики, и отпустил меня.
И вдруг я поняла, что мальчишки раскрыв рот наблюдают за нами: впредь надо вести себя с директором более осмотрительно. Колин был потрясен, и я слышала, как позже он спросил отца:
— Папа, почему тебе больше не нравится мисс Джонс?
Не было слышно, что он ответил. Да и не хотела я ничего слышать. И тут же начала считать часы, оставшиеся до конца недели.
Мы показали ребятам местные красоты — Хай-Форс и Уинч-Бридж. Прогулялись до Холуика, забрались на гору с таким же названием, рассматривая каменистые утесы и восхищаясь открывшимся видом. Днем мы отправились в Миддлтон-ин-Тисдейл и купили свежие продукты.
Вечером я рано ушла спать. Только так я могла избежать столкновения с Бретом.
В среду утром мальчики стали опять вести себя из рук вон плохо. Они шумели и не слушались. Отправляясь спать, переговаривались и прыгали по кроватям, спорили и дрались, и Брету приходилось все время их утихомиривать. Он превратился в измученного родителя, дошедшего до точки. И тогда я поняла, почему они так себя ведут. Они почувствовали натянутость отношений между двумя руководителями, как это чувствуют дети, чьи родители постоянно ссорятся, и это их напугало: они подсознательно восставали против враждебности между нами.
Я не могла рассказать о своих выводах Брету. Мне пришлось оставить их при себе, потому что не в моих силах было изменить ситуацию. Проявление дружелюбия должно исходить от него, как от директора, а не от меня, младшего члена персонала.
Утром мальчики опять отправились к реке. Рыжеволосый Миллер подрался с Колином. Я разняла их, и Миллер обвинил меня, что я встала на сторону Колина.
— Он зануда, — презрительно бросил он. — Сыночек директора и ваш любимчик. Малявка!
Колин бросился на него, но я его оттолкнула. Мы стояли у самой воды, и я старалась держать их подальше от края берега.
— Перестань, Рыжий! — прошипела я. — Веди себя как подобает!
— Меня зовут не Рыжий, Джонни! — огрызнулся он.
Во всяком случае, теперь я узнала, как они меня называют между собой.
— Хватит называть меня Рыжим!
Он ткнул меня под ребра, я потеряла равновесие и рухнула в воду. Течение было быстрым, и я никак не могла выбраться на поверхность. Я слышала крики на берегу и уже начала задыхаться, пытаясь найти опору. Уцепившись наконец за какой-то камень, я схватилась за протянутые ко мне руки. Эти руки вытащили меня из воды и поставили на твердую землю.
Я промокла до нитки, а главное — чувствовала себя ужасно несчастной.
— Быстро в дом! — произнес голос, принадлежавший хозяину этих рук. — И в ванну.
Я шла рядом с ним. Мокрые волосы закрывали мое лицо, поэтому я не заметила большого валуна и споткнулась. Его руки подняли меня и понесли, во мне уже не осталось сил для протеста.
Он внес меня в ванную и открыл краны. Из-за двери послышался голос старой дамы, которая принесла большое банное полотенце. Я знала, что Брет еще здесь, поэтому сидела на стуле и ждала, когда он уйдет.
— Раздевайтесь! — приказал он.
— После того, как вы уйдете, — ответила я.
— А если не уйду?
Я промолчала.
— Хорошо, я выйду ненадолго.
Приняв ванну, я завернулась в мягкое полотенце и стояла, наслаждаясь разлившимся по телу теплом. В этот момент открылась дверь и вошел Брет.
— Вы не можете сюда зайти! — возмутилась я.
— Не могу? Почему же?
Ответ был очевиден. Он смотрел на меня со странным выражением лица.
— Видимо, вы до сих пор еще не поняли, как хорошо я вас знаю. Я же говорил, что помогал сестре раздевать вас после аварии.
Я покраснела, и не только из-за горячей ванны.
— Но это не дает вам права заходить в ванную, когда здесь нахожусь я.
— Совершенно верно. Но мне уже много раз приходилось спасать вас, и сейчас я провожу очередную спасательную операцию, так что оставьте свое целомудрие и вытирайтесь. Если вы думаете, что я пришел с гнусными намерениями, то вы ошибаетесь: нам надо уехать, пока не начался дождь.
Я еще крепче завернулась в полотенце, и он начал растирать меня мягкими движениями. Его руки скользили по полотенцу, а я держалась, насколько хватило сил.
Почти теряя сознание, я выдохнула его имя. Его руки замерли на моих лодыжках.
— Извините, Брет, но вам придется остановиться, — прошептала я.
Он медленно поднялся и удивленно посмотрел на меня.
— Я… не ребенок, хотя вы и считаете меня им, — снова прошептала я. — Уходите! Пожалуйста!..
Выражение его лица изменилось — казалось, он заглянул в мое пылающее сердце. Он пристально смотрел на меня, приковав к себе взглядом. Его руки скользнули по моей спине, и я была не в силах сопротивляться. Он притянул меня к себе, и я сдалась. Я отпустила полотенце и обхватила его за шею, и, когда наши губы встретились, полотенце слегка приоткрыло мои плечи. Наш поцелуй длился вечность.
Когда мы наконец оторвались друг от друга, он поправил на мне полотенце и крепко обернул мое натянутое как стрела тело. Я заглянула в его глаза, пытаясь найти там любовь, но обнаружила лишь циничную ухмылку, обжегшую меня, как оголенный провод. Такого Брета я еще не знала. В его глазах застыло выражение, которого я еще никогда не видела. А его губы бросали в меня оскорбления:
— Не ждите от меня извинений, мисс Джонс. Я всего лишь человек. На этой неделе я уже отклонил одно ваше многообещающее приглашение, отказываться от второго было бы непростительной глупостью.
— Что вы говорите, Брет? — прошептала я, не веря своим ушам.
— Какой мужчина скажет «нет», когда такая привлекательная молодая женщина открывает ему зеленый свет? — безжалостно продолжал он. — Или, может быть, вы перепутали меня со своим женихом? — Он направился к двери. — Хотите услышать полностью то сообщение, которое через меня передал вам Уэйн Иствуд в тот день, когда мы уезжали из школы? Он сказал: «Передайте мисс Джонс, что я от всей души благодарю ее за незабываемую ночь, я получил необыкновенное удовольствие». И еще добавил, что «никогда не забудет то, что вы для него сделали». Конец сообщения. Сделав единственно возможный вывод из его слов, мне стало ясно, что вы всегда готовы услужить, когда дело касается мистера Иствуда. А судя по вашему поведению в последнее время, это превратилось у вас в привычку.
