Оставив позади Грин-Лейн, Джеймс свернул на Вэлли-Роуд. По дороге он вознес хвалу Господа за великодушие. Похоже, ему удалось-таки выкрутиться из этой передряги без потерь. Более того, на сей раз, он сумел избежать самой страшной ловушки. При одной мысли о том, что они с Тони лежали бы в постели, когда заболевший Бен вернулся домой, Джеймса прошиб холодный пот. Да, воистину его спас ангел-хранитель.
Наконец-то фортуна повернулась к нему лицом! Жаль только, что разговор с Кайтом прервали на самом интересном. Не успел старик толком предложить ему партнерство, как позвонила Тони. Ну, ничего, на попятный Кайт, наверное, уже не пойдет. Сбылись, сбылись его мечты! Не выдержав, Джеймс задрал голову и во все горло выкрикнул: — Ура, я победил!
Непросто ему было держаться от Тони на расстоянии, ох, как непросто. Но, с другой стороны, ему преподнесли хороший урок: нельзя быть добрым ко всем сразу!
Вот, наконец, и «Гнездо вальдшнепа». Джеймс едва успел нажать кнопку звонка, как дверь распахнулась. Поздоровавшись с Тони и уголком глаза следя за лестницей (наверху в спальне лежал Бен, который наверняка прислушивался к доносящимся снизу звукам), Джеймс прошептал:
— Как нам повезло, что я не смог приехать, да?
Тони уставилась на него непонимающим взглядом. Потом кивнула.
— Да. Да, конечно.
Джеймс улыбнулся.
— Так мы по-прежнему друзья?
Он вдруг обратил внимание, что на Тони знакомый ему шелковый халатик салатового цвета. Странноватый способ одеваться к приходу врача… Что ж, наверное, так она чувствует себя удобнее. Выглядит, по крайней мере, как конфетка.
— А почему же — нет?
— Я очень рад. Я… — Джеймс тяжело вздохнул. — Поверь, я и сам страшно мучился…
— Верю. — Тони улыбнулась; робко и застенчиво, как ребенок. — Ну что, поднимешься?
— Да, конечно. — Все, лирику — в сторону, врачебный долг — превыше всего. — Как он себя чувствует?
— Ну… ты сам увидишь.
Поднимаясь следом за Тони по лестнице, Джеймс невольно ласкал взглядом соблазнительные изгибы её тела под тонким шелком. Осиная талия, манящие очертания округлых ягодиц, перекатывающихся при каждом шаге… Он вдруг почувствовал, что готов все отдать за ночь с этой удивительной женщиной. Только — наедине, без больных мужей по соседству.
Увы, теперь мечты его навсегда останутся лишь мечтами…
Вот и лестничная площадка. Мягкий ковер, приглушенный свет. Тони на цыпочках подкралась к двери спальни (той самой, где они совсем недавно провели столько прекрасных минут) и остановилась, прислушиваясь. Затем обернулась и, приложив палец к губам, приоткрыла дверь. Кивнула, приглашая Джеймса войти. Джеймс с недоумением переступил порог. К чему такие предосторожности — все равно ему придется разбудить Бена, чтобы произвести осмотр… И он решительно вошел в спальню.
— Так, так, — промолвил Джеймс, на ходу раскрывая сумку. — Что у нас болит?
И — остановился как вкопанный, с разинутым ртом. В кровати никого. Постель аккуратно разобрана, но в ней — пустота. Простыни гладкие, натянутые — на них никто и не лежал!
Джеймс оглянулся, шаря глазами по спальне в поисках второй кровати. Ее не оказалось. Он резко развернулся и очумело уставился на Тони.
Тони стояла, прислонясь спиной к двери, которую только что заперла на ключ. Халатик её распахнулся; как и ожидал Джеймс, под ним ничего не было. Миниатюрное личико Тони осветилось озорной улыбкой, затем она прыснула и, не выдержав, расхохоталась во все горло.
— Что скажешь, Джеймс?
— Тони… — пролепетал он. — А где же твой…
— Я же тебе говорила, глупый. Он приедет только завтра. И не беспокойся — он никому не расскажет, что не ночевал дома.
Джеймс разинул было рот, но тут же закрыл его. Язык не слушался, в голове царил полный хаос.
— Ну и что ты собираешься делать? — нежно спросила Тони. — Звать на помощь?
Пробуждение. Поначалу медленное, постепенное, затем вдруг сон с Джеймса как рукой сняло. Вокруг темно, тихо. Джеймс знал, что находится в гостевой спальне дома Кайта, но никак не мог вспомнить, как возвращался домой на своем «ягуаре». Во сколько же он уехал от Тони…
И тут реальность обрушилась на него подобно лавине: он ведь вовсе не уезжал!
На груди его покоилась чья-то рука, а шею легонько щекотало ровное дыхание. Боже, неужели он по-прежнему в постели, рядом с Тони?
Но сколько же может быть времени?
— А? Что? — сонно забормотала Тони. Она шевельнулась, устраиваясь поудобнее, а рука её соскользнула с груди Джеймса, машинально нащупав его порядком подуставшего наездника. — Ты не спишь, Джеймс? Неужто уже пора…
— Интересно, который час? — встрепенулся Джеймс. — Тони, мы с тобой даже свет не выключили.
— Пустяки. — Тони поцеловала его в шею. — Спи, дорогой, ещё совсем рано.
Джеймсу, наконец, удалось высвободить руку и посмотреть на наручные часы.
— Господи, уже три!
— Ну и что? — улыбнулась Тони. — Можно ещё часик поспать.
— О чем ты говоришь? — Джеймс кубарем скатился с кровати. Кайт-Фортескью знает, когда я к тебе выехал. Он услышит, во сколько я вернусь и, естественно, захочет знать, почему я тут столько провозился.
— А ты не говори. — Тони улыбалась, явно не понимая всей сложности его положения. Джеймс одевался с той же лихорадочной поспешностью, что и в прошлый раз; хватал одно, ронял другое. Пальцы не слушались — в спокойном состоянии он оделся бы куда быстрее. Видя его растерянность, Тони предложила:
— Можешь сказать, что Бену было совсем плохо, и ты не мог его оставить. Или я закатила истерику, а ты пытался меня успокоить. Сидел рядышком и за руку держал…
И снова улыбнулась; нежно, завораживающе. Джеймс заставил себя отвернуться и возобновить поиск некстати затерявшегося носка… А ещё каких-то пару часов назад он, отдыхая после бурного оргазма, лениво произнес:
— Послушай, Тони, ответь мне на один вопрос.
— Смотря на какой.
— Почему ты так сделала?
— А сам ты как думаешь? — переспросила она.
— Ты все столь тщательно спланировала… Буквально хитростью меня заманила.
— Извини, — сказала Тони. Джеймс повернул голову, и увидел, что она улыбается. — Ты очень сердишься, да?
— Нет, ну что ты! — в подтверждение своих слов Джеймс поспешно поцеловал её. — И все-таки скажи — почему?
— Допустим, мне просто захотелось.
Джеймс пытливо вгляделся в её синие глаза. Такой ответ его не устраивал.
— Тогда отвечу так: иначе я не могла. — Тони заморгала. — Больше ничего сказать не могу. Разве что…
— Что?
Она сглотнула. Потом прошептала:
