снова работа. Там проекты, текучка, идиот-Воронин, новый мнимый поклонник Яны… Новость о том, что “Wild-Industry” выходит из состава холдинга. Сначала неофициальная, а в среду уже сам Вадим написал об этом в своей социальной сети. Точнее, это скорее всего, сделал вместо него один из помощников. Но, даже, если социальная сеть была удостоена пары минут ценнейшего времени Ветрова-старшего, это все равно не меняет лживости текста в посте. Там молодых львов, которым пора создавать свой прайд, про новые идеи развития бизнеса, которым необходимо свободное пространство и так далее и тому подобное вранье. От первого и до последнего слова. Конечно же я не была наивной девочкой, считающей, что крупные фигуры бизнеса не лгут. Отнюдь. Я давно уже жила реальностью и принимала ее. Но смириться с тем, как Вадим относится к своему сыну, простить это ему, я не могла. Хорошо, что они больше не в одной лодке.
Как же долго я мечтала иметь свой угол. Пусть и съемный, но свой. Где могу все обустроить хотя бы близко к тому, как хочется и где могу побыть наедине с собой. И вот, впервые за все годы, минувшие с момента начала аренды квартиры, я не хотела в нее возвращаться. Не хотела быть там одна.
Засиживалась в офисе допоздна, а ночь на пятницу и вовсе осталась ночевать в кабинете. Да, диванчик не раскладывался, а в собранном виде на нем не уляжешься. Но какая разница, если я все равно не могла спать? И есть тоже не могла. Зато могла рыдать над старым фото, рыдать под душем и даже над чертежом в “Автокаде”. А потом могла быстренько умыться, накраситься либо поправить макияж так, чтоб окружающим казалось, у меня просто устали глаза от компьютера или максимум началась сезонная аллергия. Еще могла много и хорошо работать…
— Так, все, рассказывай? — Янин голос, увлеченно вещавший по стандарту о новой диете, так резко изменил тональность, что моя рука со стаканчиком латте дрогнула и молочная пена выплеснулась на пальцы. Мы сидели в моем кабинете на диванчике. Время близилось к пяти вечера и Яна зашла поболтать и принесла кофе с “диетическими” маффинами.
По последнему пункту провал.
— В смысле?
— В смысле на тебе лица нет. И не надо мне говорить, что все нормально. Вижу, что это не так. С Ветровым что-ли поругалась?
К горлу подкатил комок. Не вздохнуть и не выдохнуть. Расплачусь. А этого нельзя допустить.
— Ян, ты извини…
— Это не мое дело, да? Совершенно справедливо. Но можно тебя попросить поговорить о том, что у тебя произошло с кем-то другим, кому ты доверяешь? Потому как держать все в себе не дело.
С кем-то другим… Нет у меня никого. Вообще никого на всем-всем белом свете. Брат не в счет. У нас с ним “не такие” отношения и очень вряд ли когда-то смогут стать иными. Дело не в том, что мы разного пола и не в семилетней разнице в возрасте. Но в том, насколько мы разные люди и насколько мало я могу ему доверять.
— Злат, ну не плачь, — Яна поставила свой стаканчик на журнальный столик и обняла меня.
А я и не заметила, что таки заплакала.
— Не плачь, пожалуйста, не стоят они того. Я тебе точно говорю, не стоят. Тем более Ветров. С такими, как он, нельзя планировать вообще ничего серьезного…
— Да откуда тебе знать? — выпалила я, стряхнув ее руки. — В книжках читала или сама придумала, как всех своих богатых хахалей?
Яна расширила глаза. Покраснела, сникла вся. И меня больно ужалил стыд. Зачем я такое сказала?
— Извини, пожалуйста. Яна, я гадость сказала! Прости, — затараторила, пряча глаза.
Хотелось провалиться сквозь землю. Как мне Яне теперь в глаза смотреть?
— Ты права, — просто сказала она вдруг. — Я все придумывала. Нет у меня никого и давно уже не было. Куда уж такой, как я… Не хотелось на твоем фоне выглядеть неудачницей.
— На моем фоне, да? — я горько рассмеялась, — Яна, я в восемнадцать влюбилась по уши в крутого парня. Думала, что и он меня любит, ведь так выручал, помогал, а оказалось, что он на меня с друзьями поспорил. Что пересплю с ним.
Яна молча встала, подошла к двери и заперла на ключ. Вот он шанс взять себя в руки и не продолжать. Надо было им воспользоваться и заткнуться, но я уже не могла. Словно внутри невидимая чаша переполнилась и все наружу выплеснулось неудержимым потоком.
— Я так не смогла его забыть восемь лет прошло, а не смогла и все. Ни одни отношения из-за этого так нормально и не построила. Вроде любила, а все не то было. Не то и не так. А теперь мы с ним встретились снова. И он захотел, чтоб я была с ним. Я отказала, а он не отстал. Гадостей столько наделал. Я думала это так спортивный интерес, из-за того, что отказала. А оказалось нет. Оказалось и он меня любит. И не раз доказывал это. И вообще любил все это время, даже восемь лет назад. Прощения просил, объяснил все. Сглупил тогда, запутался в себе…. И я так бы хотела с ним быть, но боюсь опять обжечься. Не могу простить его поступка… Он это знает. И… И дал понять, что тогда нам не стоит….
Мой голос сорвался и я зарыдала в голос. Яна обняла меня, гладила по волосам, давая выплакаться. Потом налила воды, нашла у меня успокоительные капли, о наличии которых я сама даже не помнила. Накапала побольше, заставила выпить. Горло обожгло, я закашлялась.
— Слушай, Злат, — медленно начала Яна, забрав у меня стакан, — если что я не советы даю. Как могу? Но ты просто подумай о том, что возможно упускаешь шанс быть вместе с той самой любовью всей своей жизни просто из страха, что не сложится и из-за обиды, которую никак не отпустишь. Я не могу представить, как погано ты себя чувствовала и какую жесть пережила, но это уже в прошлом. А что будет в будущем решать только тебе. Ладно, давай, успокаивайся. Домой скоро.
— Яна. Это Ветров, — зачем-то выпалила я.
Он улыбнулась.
— Вроде я не поняла.
Яна вышла. Я без сил откинулась на спинку дивана. Сползла ниже и опустила тяжелые веки. Слова Яны продолжали звучать в ушах. Я любила Руслана и по прежнему люблю. И он любит меня. Так что же я делаю? За что держусь? За обиду?
Перед глазами снова замелькали воспоминания. То самое
