пресечь, ведь у него нет на нее никаких прав.
«А этот ее отвратительный кузен!»
Когда он увидел, что она танцует с Джейкобом Мелвери, кровь ударила в голову, и он решил послать к черту правила и пригласить ее на танец. И получил от него истинное наслаждение.
Поначалу Себастьяну претила мысль о пышной помолвке и свадьбе. Если бы все зависело только от его желания, он отменил бы все мероприятия и увез Кейт в Гретна-Грин. Гнев охватывал его с новой силой, стоило посмотреть на сборище людей, которые пять лет назад причинили столько боли маме. Однако находиться здесь рядом с Кейт было приятно, он видел, что она счастлива, и его душа наполнялась радостью. Сейчас ему были важны только ее чувства.
Прошла, кажется, вечность, прежде чем они добрались до спальни. Он набросился на нее, стоило захлопнуться двери. После борьбы с юбками, крючками, пуговицами, сопровождавшейся смехом Кейт, он прикоснулся к ее коже и повалил на кровать.
Он покрывал поцелуями ее обнаженное тело, ласкал грудь руками, потом языком, стараясь возбудить желание, заставить стонать от удовольствия. Это разжигало страсть и в нем самом. Он обхватил губами один сосок и жадно втянул. Кейт впилась пальцами в его затылок и потянула на себя. Нет, он не готов прекратить сладостную пытку. Закончив с грудью, он стал спускаться ниже, покрывая поцелуями живот.
Он пробовал ее на вкус, словно лакомился изысканным блюдом, наслаждаясь криками и стонами.
Когда она затихла, он поднялся и посмотрел ей в глаза.
— Ты доверяешь мне, Кейт?
Она кивнула.
— Хорошо.
Он подхватил ее под ягодицы, перекатился на спину и посадил сверху.
— С-себастьян? — Она смотрела с удивлением. — Разве так тоже можно?
— О да. — Он провел руками по груди, сжал пальцами затвердевшие соски. — Есть еще много способов.
— И что мне делать?
— Ты же умная женщина. — Он потянулся к холмику, покрытому темными волосами. — Ты знаешь, что делать.
Она выгнулась от острых ощущений, когда пальцы его коснулись клитора. Затем взяла в руку его затвердевший член и направила так, чтобы он коснулся влажного лона.
— Это… Ах…
Она опустилась и откинула голову. Он медленно наполнял ее, сводя с ума. Несколько мгновений оба оставались неподвижны, потом Кейт пошевелилась, сжала его член, отчего он едва не потерял контроль. Он положил руки на ее бедра и руководил движениями. Вскоре они стали более уверенными, когда она поняла, как получить то, что доставляло им удовольствие. Дыхание становилось все более тяжелым, темп нарастал.
Господи, как она прекрасна! Темные волосы рассыпались по плечам, но не скрывали красивую грудь кремового цвета с темными сосками. В сердце появилось новое чувство, которому он не мог дать определения. Голос в голове подсказал, что это, но он был слишком увлечен плотскими наслаждениями, чтобы слушать его. Кейт прекрасна и нужна ему, он хочет обладать ею полностью. Сейчас и всегда.
Тело ее несколько раз содрогнулось, он подхватил ее и, несмотря на протесты, опрокинул на спину, вошел снова и уверенно повел к пику наслаждения их обоих.
Возникшая недавно мысль вернулась и поразила с новой силой, он готов был выразить ее вслух, но не успел. Экстаз охватил их, заставляя забыть обо всем.
Он повалился на нее, обессилевший. Во рту появился вкус металла, напомнивший, как близок он был к признанию, о котором позже мог пожалеть.
«Опасно близко».
На то, чтобы справиться с эмоциями и чувствами, требовалось время, они отступали очень медленно.
Паника.
Гнев.
Холод, сжавший тело, будто в тиски.
Объяснение тому было лишь одно — страх.
Себастьян выругался про себя, перекатился и сел, свесив ноги с кровати.
— Себастьян? — Дыхание Кейт сбивалось. — Все хорошо?
— Да, все хорошо, — проворчал он и нагнулся за панталонами.
— Ты уходишь?
— Уже светает. Нельзя, чтобы меня застала твоя горничная.
Он решительно встал с кровати и стал одеваться. — Да, это верно, но… все же я чувствую, что дело не только в этом…
— Я же сказал, все хорошо.
Половина пуговиц сорочки еще не были застегнуты, но он направился к выходу, так дышать было легче. Герцог спешно вернулся в свои покои и сел в кресло у окна.
«Господи, о чем он только думал?»
Потянувшись, взял графин с янтарной жидкостью, открыл, сделал большой глоток и стал прислушиваться к ощущениям, надеясь прогнать воспоминания о прошлом, не дать им захлестнуть его с прежней силой.
В спальне полумрак, горят лишь несколько свечей. Мама лежит на кровати бледная, дыхание еще слабое.
Он вновь перенесся на пять лет назад, в то самое мгновение. Мгновение, навсегда изменившее жизнь. — Ваша светлость?
Голос Робсона вернул в настоящее. Себастьян моргнул раз, другой и зажмурился, когда солнечный свет ударил в глаза. Когда, черт возьми, он успел стать таким ярким?
— Робсон? — прохрипел Себастьян. — Который час?
— Четверть девятого, милорд.
— Четверть де… — Он захлопнул рот. Выходит, прошло уже два часа.
— Вам требуется еще несколько минут, ваша светлость?
— Нет. — Себастьян решительно отставил графин. — Будьте добры, приготовьте ванну, Робсон, и побыстрее. И не утруждайтесь, воду греть не надо.
Камердинер и бровью не повел.
— Слушаюсь, милорд.
Оставшись в одиночестве, Себастьян подошел к чаше с водой, зачерпнул горсть и плеснул в лицо.
Это надо прекратить.
Нельзя допустить, чтобы произошедшее утром — почти — повторилось. Он не имеет права потерять контроль над собой. Он столько лет держал чувства в узде, хотя бывал на грани, что теперь не может позволить столь тяжкому труду пропасть даром. Однако прекратить все под силу лишь ему самому, это лишь в его власти. Он больше не должен оставаться с Кейт наедине до свадьбы. Никаких ночных свиданий, интимных намеков, взглядов и тревог о том, счастлива ли она. К дню венчания он наверняка сможет совладать с собой, установить между ними определенное расстояние, которое и будет держать в дальнейшем.
Себастьян крепко зажмурился, и перед глазами появился образ матери, подсказывающий, каким может стать будущее, если он не остановит себя прямо сейчас.
Несмотря на физическую усталость и эмоциональный дисбаланс, Себастьян смог провести день, как запланировал. Он встретился с несколькими арендаторами, провел долгие переговоры с Артуром Мейсоном и его адвокатами. И вот настало время одеваться к ужину.
— Ты выглядишь утомленным, — заметила вдовствующая герцогиня, когда они шли в гостиную.
— Кажется, мы все в одинаковом состоянии, — пробормотал он. — Я уже не помню, когда последний раз так поздно ложился.
По лицу мамы пробежала тень. Он знал, что это из-за воспоминаний о том, какой была ее жизнь до предательства отца. От этого решимость уберечь от себя Кейт становилась
