— Но ведь это опасно, Настя! — предупредил он ее.— Ты не должна рисковать...
— А ты?
— Я — другое дело. Я — немец, и я обязан, как бы это опасно ни было. Но если ты желаешь со мной пойти, то пойдем. Я знаю, что сказать немецким солдатам. Я обязан...
— А я?
— Ты поддержишь меня. Я назову тебя, как ты и предлагаешь, невестой, немкой. И все пойдет своим чередом.
— Ну, тогда пошли,— сказала она. — А куда пойдем?
— Туда, к фронту...
Через полчаса они столкнулись с группой немецких солдат. Их было человек десять. Немцы толкали машину, глубоко засевшую в снег. Правое заднее колесо буксовало. Пауль подбежал к машине и начал помогать. Настя стояла и наблюдала. Колесо уходило в снег все глубже и глубже, шофер выключил зажигание, и машина перестала вздрагивать, замерла. Солдаты сгрудились кучкой, сразу заметили незнакомого. Один из них, высокий и худощавый, спросил:
— Откуда, парень?
— Еду домой, в отпуск,— ответил Пауль. — Вот невеста со мной. — Он махнул рукой в сторону Насти, потом позвал ее. Она подошла.
— Ничего красотка! — похвалил Настю долговязый солдат. — И где такую раздобыл?
— Тут недалеко. Нашел и везу в Германию.
— А что, в Германии невест мало? — спросил другой солдат, уже пожилой, спросил серьезно, но у того молодого и долговязого засверкали искорки в глазах, а может быть, всколыхнулась зависть к этому одинокому немецкому солдату, которого отпустили домой на побывку.
— Хороша фрейлейн! Просто красавица! Русская или латышка?
— Немка,— ответил Пауль. — Тут, в Латвии, немцев много, почти в каждом городе проживают. Вот и нашел свою судьбу. Ну-ка, что-нибудь скажи им по-немецки, Анна.
— Да, я немка,— сказала Настя,— чистокровная немка и жалею вас, солдаты.
— Жалеешь? — спросил пожилой.— Почему жалеешь?
— Война проиграна. Вот вы? Как вас звать?
— Вилли Биг,— ответил солдат.
— Дети есть там, в Германии?
— Есть.
— И сколько у вас, Вилли, детей?
— Четверо. Старший погиб на фронте. Две дочери и еще младший сынишка. Ему десять лет.
— Говоришь, старший погиб? Господи боже мой, погиб! А сколько же ему было лет?
— Восемнадцать.
— Всего восемнадцать? Почти ребенок. Как это нелепо! Погибнуть восемнадцати лет, на чужой земле, ни за что ни про что. Как ты думаешь, Вилли?
Солдат переминался с ноги на ногу, виновато мигал потухшими глазами, хотел что-то сказать, но молчал.
— Что ж молчишь? — спросила Настя. — Ведь правду я говорю. Истинную правду.
— Но ведь война,— возразил солдат,— а раз война — значит, и людей она пожирает, не разбирается, кто такой.
— А кто затеял войну? — не унималась Настя. — Кто ее развязал?
— Известно кто — Гитлер,— ответил за старшего долговязый молодой солдат. — Он начал войну, а мы теперь отдувайся. Думали, победим Россию. Не получилось. Теперь отступаем.
— Вот в том-то и дело,— вмешался в разговор Пауль. — Гитлер развязал войну. А кому нужна эта воина? Кому? Простому рабочему, крестьянину? Им война не нужна. Она нужна богатеям: они наживаются на этой войне. Простой солдат погибает, а фабрикант готовит пушки и бомбы, прибыль загребает, золотой дождь на него сыплется. Разве это справедливо? Что скажешь на это, Вилли?
— Конечно несправедливо,— ответил солдат.— Надоела нам эта война. Но что поделаешь? Бросишь оружие — расстреляют, да еще родственников посадят в концлагерь.
— Не посадят,— сказал Пауль. — Надо только мозгами пошевелить. Удобный момент выбрать.
— Какой же это момент? — спросил долговязый немец. — Что-то я не понимаю, куда ты клонишь, друг. Да и кто ты такой? Откуда явился?
— Пауль Ноглер я. Немецкий солдат. Бывший немецкий солдат.
— Почему бывший? У нас тут бывших нет. Все мы солдаты немецкого рейха, давали
присягу на верность родине,— сказал долговязый немец. — Так что присягу должны
соблюдать. Иначе каюк.
— Не расстреляют,— твердо сказал Пауль. — Надо сдаваться в плен. Война проиграна окончательно.
— А если русские прикончат, когда сдадимся? Так уж лучше воевать.
— Неправду ты говоришь, солдат. Я с той стороны.
— С какой это — с той?
— Я был у русских и скажу вам правду. Чтобы держать вас в страхе, фашисты распространяют лживые утверждения о нечеловеческой жестокости русских солдат. Все это ложь. Гитлеровские бандиты утаили от вас правду. Говоря о жестокости русских, они хотят вызвать у вас сомнения и побудить весь немецкий народ к самоубийству.
— За нашей спиной стоят эсэсовцы. Они имеют приказ стрелять в каждого, кто откажется воевать,— стал возражать долговязый солдат. — Умирать нам не хочется.
— Как тебя звать? — спросил Пауль.
— А зачем тебе это?
— Просто хочу знать.
— Ну что ж, будем знакомы — я Курт Мюклих.
— Ты хочешь жить, Курт?
— Конечно. Кто ж не хочет? Всякий хочет жить.
— А если убьют тебя, мать будет плакать, отец?
— Отец погиб еще в сорок втором под Сталинградом.
— Вот видишь, у Вилли Бига сын лежит в сырой земле. У тебя — отец. Да и сам можешь погубить себя, как говорят русские, ни за понюшку табаку.
— А что же делать? — спросил солдат.
— Подумай, что делать. Выход один, если хочешь
— Какой же это выход? Может, подскажешь?
— Подскажу. Бросать надо оружие и сдаваться в плен.
— Страшно. Куда пойдешь?
— Я вам укажу путь,— сказал Пауль. — Путь этот самый верный и надежный. Вот листовки вам и пропуска. С этими пропусками вы можете переходить линию фронта и сдаваться в плен. Вас там ждут друзья и соратники, пленные немцы, солдаты и офицеры. Даже сам фельдмаршал Паулюс призывает вас сдаваться русским. Я говорю с вами от имени фронтового комитета «Свободная Германия». Вот берите и читайте.
Пауль начал раздавать солдатам листовки. Некоторые брали с опаской. Это заметила Настя и, чтобы не боялись солдаты, начала их подбадривать:
— Все будет хорошо. Не бойтесь. Мы свои, немцы. Вот видите, не боимся. Через линию фронта перешли. И вы перейдете так же. Только надо удобный момент выбрать. Подходящий, и — туда. Там жизнь. Там спасение.
— Она заметила, как заблестели глаза у Вилли Бига. Да, он хочет жить. Очень хочет! Ведь дома — дети, жена. А путь к ним, к родным, нелегкий, опасный — через огонь и смерть. И самый, может быть, верный путь тот, который подсказывают эти странные немцы, словно бы свалившиеся с Луны. И на самом деле правы они: ведь война проиграна. И зачем их послал Гитлер на эту войну? Для чего? Только для того, чтоб богатели толстосумы, а простые люди умирали на чужой земле. Нет, он, Вилли Биг, понемножку начинает раскрывать глаза и разбираться в событиях, что и как. Война ему не нужна, и умирать он не хочет. И надо как-то выпутываться из дьявольских сетей. А как? Возможно, вот этот немец, сдавшийся в плен русским, правильно говорит. Затем и пришел сюда, чтобы указать путь к спасению. Может быть, это самый верный и безопасный путь.
