Ознакомительная версия.
– Еще бы. В противном случае мы бы сейчас не разговаривали и вас ждала бы импровизированная пресс-конференция прямо на банковской парковке. Кристина, нам нужно встретиться.
– Только не обижайтесь, но я не хочу, чтобы вы приезжали ко мне домой.
– Не буду. Тем более что я и не собирался туда. Не хватало только, чтобы газетчики сфотографировали незнакомого мужчину, входящего и выходящего из вашей квартиры. Ко мне вы тоже не можете приехать. Если за вами идет слежка, что очень даже возможно, мы опять попадем под обстрел журналистов.
Похоже, он говорил искренне.
– Вы хотите встретиться где-нибудь в общественном месте?
– Исключено. Там наша встреча точно не избежит огласки.
– Но как же мы тогда увидимся?
– Вы ведь ходите в церковь «Красная Скала»?
– Кажется, мне нечего удивляться, что вы в курсе, – зажмурилась Кристина.
Церковь, которую она посещала, была своеобразной попыткой соединить евангельское учение, полученное ею в детстве, с верой, которая жила в ее сердце. Кристина нуждалась в духовном доме, и многоконфессиональная церковь с большим количеством прихожан была подходящим местом, чтобы раствориться, не привлекая к себе излишнего внимания.
К тому же там был чудесный центр по присмотру за детьми.
– Какое служение вы обычно посещаете – в девять утра или в десять сорок пять?
– Второе. – Кристина не знала, что и сказать. Она не знала, как относиться к Дэниелу. Кем он был на самом деле? Уж точно не другом. Может, шпионом? В конце концов она решила называть его партнером. Но встречаться с таким партнером, как Дэниел Ли, в церкви казалось ей чем-то ужасно неправильным.
Но иногда у человека не бывает выбора поступить правильно.
– Где вы обычно садитесь?
– Удивлена, что вы не знаете этого, – отрезала Кристина и тут же извинилась: – Простите. Мне сейчас очень нелегко.
– Не стоит извиняться. Если бы я знал, где вы сидите, мне было бы проще найти вас. Я не хочу, чтобы все выглядело так, словно вы выглядываете меня. Может, в церкви есть какое-нибудь помещение, где мы могли бы спокойно поговорить, не вызывая подозрений.
– Там будут люди повсюду. В эту церковь ходит более двух тысяч прихожан.
– Мы не прячемся. Мы просто не хотим привлекать внимания.
– Я обычно сажусь в левом крыле неподалеку от прохода рядом с детским центром, на случай если возникнут проблемы. И в здании есть несколько мест, где мы могли бы более-менее спокойно поговорить.
– Прекрасно. Я отыщу вас после проповеди. И не бойтесь звонить мне, если вам потребуется моя помощь.
– Хорошо. – До воскресенья оставалось полпятницы и суббота. Она надеялась, что справится.
– Кристина, я говорю серьезно. Если увидите поблизости кого-нибудь подозрительного, постарайтесь сфотографировать этого человека, а потом немедленно звоните мне.
– Что такого можете сделать вы, что не под силу полиции?
Повисла пауза, тяжелая и зловещая.
– Увидимся в воскресенье, – проигнорировал ее вопрос Дэниел. – А пока держитесь в тени.
Его слова вызвали у нее приступ смеха, хотя по ее щекам потекли слезы.
– Последние полтора года я только этим и занимаюсь. Я хожу на работу, в магазин и возвращаюсь домой. Занимаюсь стиркой, а потом вожусь с дочерью. У меня нет любовников, я не шляюсь по ночным клубам. Я самый занудный человек в городе, и посмотрите, что хорошего принесло мне мое затворничество? – Кристина вдруг осознала, что кричит, потому что ее голос эхом разлетался по ванной комнате. – Что с того, что я буду держаться в тени, если на меня охотится стая голодных акул. И все по вашей вине.
Она не знала, что он скажет в ответ. Начнет защищаться? Кричать? Скажет, что ей следовало выйти замуж, а потом уже рожать, тогда бы ничего не случилось? Именно такие доводы любил приводить ее отец. Во всем была виновата она одна.
Но Дэниел Ли не сказал ничего подобного.
– Я знаю. Просто помните, что помощь придет, стоит вам позвонить мне. Я хочу, чтобы вы знали, что вы не одна. – С этими словами он положил трубку, оставив ее в состоянии шока.
Неужели он только что признал ее правоту? Но это невозможно. Неужели такой шикарный мужчина, как Дэниел Ли, мог признать свои ошибки?
Кристина не доверяла этому человеку. Но она также не была уверена, что доверяет другим людям.
«Вы не одна».
О, если бы его слова были правдой!
Одной из множества вещей, которые Дэниел освоил в раннем возрасте, была способность затеряться в толпе. В чикагской школе у него не возникало никаких проблем, потому что там учились дети корейцев и других азиатов, восточных европейцев и африканцев и самих американцев самых разнообразных оттенков кожи. Американцы могли выглядеть кем угодно и быть кем угодно.
В Сеуле дела обстояли по-другому. Даже будучи ребенком, Дэниел сильно бросался в глаза. В возрасте десяти лет он обогнал по росту свою мать, а когда ему исполнилось двенадцать лет, он был выше своего деда. Его глаза были светло-карими, а волосы почти что рыжеватыми.
Большинство американцев догадывались, что он азиат, но корейцы видели в нем американца.
Его дед заплатил частному репетитору, чтобы тот научил его внука корейским правилам этикета, и Дэниел прилежно занимался. Сначала он надеялся, что сможет вписаться в мир деда, а потом, когда стало понятно, что у него ничего не получится, просто хотел показать себя перед ним с наилучшей стороны. Потом, когда он возвращался в Чикаго после трех месяцев, проведенных в Сеуле, ему приходилось переучиваться, как пожимать руку при встрече, как шутить по-американски, черт подери, даже как ходить.
Так что Дэниел умел слиться с толпой. Иногда его принимали за испанца, и он не возражал. Люди видели то, что хотели видеть, и так было проще остаться незамеченным.
Например, взять это воскресное утро. Люди хотели увидеть потенциального прихожанина, и Дэниел не стал их разочаровывать. Он надел вельветы и вязаный свитер поверх рубашки. В довершение ко всему облачился в лыжную куртку и теплые ботинки, не забыв вязаную шапку и очки. Другими словами, он выглядел не как Дэниел Ли, а как один из посетителей мегацеркви.
Вместе с толпой он зашел в фойе и схватил программку, сделав вид, что внимательно изучает ее, пока его глаза сканировали прихожан. Вот мимо прошла Кристина с Мэри на руках. Она не заметила Дэниела, потому что была занята своим ребенком. Кристина что-то говорила своей дочери, расстегивая ее меховую шубку розового цвета и снимая с нее шапочку. И Дэниел впервые за все время увидел улыбку на лице этой женщины. Боже милостивый, когда ее глаза излучали счастье, она была необыкновенно хороша собой.
У Мэри раскраснелись носик и щечки, но ее широкая улыбка освещала все вокруг. Она даже посмотрела на Дэниела и улыбнулась, а ее голубые глаза сверкнули, словно она ждала его все это время.
Дэниелу показалось, что что-то кольнуло у него в груди.
Потом они смешались с толпой других родителей и детей. Он держался чуть на расстоянии, не заметив поблизости никого из тех, кто, согласно Портеру, вел слежку за дочерью Мюррея.
Дэниел в детстве ходил в одну из чикагских церквей, где проповеди читались на корейском языке, но он не считал себя глубоко верующим человеком. Он знал слишком много о влиятельных людях, в том числе религиозных лидерах.
Тем не менее он чувствовал себя неловко, следя за женщиной в доме Божьем, но еще более нелепым было то, что он высматривал других шпионов. Ему хотелось, чтобы хотя бы здесь Кристина могла почувствовать себя в полной безопасности.
Дэниел искоса поглядывал на нее. Она заняла свое место и, кивнув, перебросилась парой слов со своими соседями. Кристина пока не стала предметом обсуждения на телевидении и в газетах, потому что до поры до времени политические новости оставались политическими. К тому же они сейчас находились в штате Колорадо, а не Миссури.
Проповедь длилась добрых полтора часа, но Дэниел не вникал в суть происходящего, потому что просчитывал возможные варианты исхода дела.
Натали начала потихоньку наводнять Интернет положительными отзывами о Кристине. Даже если дочь Мюррея не обсуждалась в самой статье, Натали делала ссылку на нее в заголовке, отвлекая внимание поисковой системы от других новостных заметок. Еще больше официальных пресс-релизов ожидалось в понедельник и вторник.
Дэниел прекрасно понимал, что дочь и внучка кандидата на пост сенатора были слишком лакомым кусочком для его политических противников.
До предварительного голосования оставалось два месяца, и если, боже упаси, Мюррею повезет, до официального избрания пройдет еще два месяца. А за четыре месяца может случиться все, что угодно.
Проповедь закончилась оглушающей песней, и все поднялись со своих мест. Родители потянулись в детский центр, но Кристина не пошла со всеми, она осторожно осматривалась по сторонам в поисках Дэниела.
Ему вдруг очень захотелось, чтобы их взгляды встретились и она обрадовалась, увидев его.
Ознакомительная версия.
