– Ничего мы не ссорились...
– А чего же тогда...
– А ничего...
– Да, содержательный разговор у нас с тобой получается, – рассердилась Маняшка и пальцами с длиннющими ногтями развернула к себе лицо подруги, расцарапав ей при этом щеку: – А ну, колись, Юльша, в чем дело!
Юля сморщилась, потерла разом набухшую царапину и сказала:
– Вот как-нибудь отстригу тебе эти пыточные орудия...
– Юль, хочешь, сама остригу под самый корень, только скажи, что случилось. Вижу же, что ты сама не своя.
– Понимаешь, Мань, я что-то не вижу в школе того парня... ну который вчера на линейке... упал, в общем...
– Так он, говорят, руку сломал.
– Да ну?! – Юлино лицо так выразительно побелело, что Маняшка, произведя в уме нехитрые расчеты, выдала:
– Значит, из-за этого неустойчивого плейбоя ты подарила Юрку Максимова Светке Кузовковой? Ты что, влюбилась в этого Дунаевского?
– А он Дунаевский? Откуда ты знаешь?
– Да его вся эта дрянная школа знает! Первый парень на их деревне. Говорят, девчонки толпами дежурят под его окнами, о попорченной ручонке регулярно справляются и передачки с глазированными сырками носят! Хочешь пополнить их ряды?
– Н-нет... Не знаю... хочу...
– Так, значит, да?! – Маняшка облизнула яркие губки и задумчиво произнесла: – Ну... он, конечно, неплох, такой импозантный... но после этого падения... Нет... как-то глупо, несолидно, унизительно. Вот представь, идешь ты с ним по школьному коридору, а все вспоминают, как он завалился...
– А те, которые с глазированными сырками, выходит, не вспоминают?
– Выходит, что нет...
– Вот и я не буду!
– То есть Юрик – побоку?
– Побоку.
– О-о-о-ой! – протянула Маняшка. – Ты, значит, его этим «обрадовала» и он тебе назло с Кузовковой...
– Я ничего ему не говорила, – хмуро отозвалась Юля.
– Значит, сам допер! Слушай, ведь у вас все так хорошо было! «Ю» в квадрате: Юля-Юра... Чего тебе неймется! Подумаешь, какой-то Дунаевский! Мало ли еще тебе встретится в жизни дунаевских! Что ж, из-за каждого нового красавчика старых друзей бросать?
– Мань, я сама себя не узнаю. Я тоже думала, что с Юркой у нас все хорошо, лучше всех... А оказалось...
– И как же оказалось?
– Оказалось, что бывает по-другому...
– Это как же?
– Я пока не могу объяснить, Маня. Только я готова этому Олегу и сырки носить, и руку бинтовать, и еще что-нибудь...
– То есть любовь с первого взгляда.
– Возможно...
– А если он в тебя не влюбится, тогда что? У него, имей в виду, выбор огромный.
– Не знаю, что тогда буду делать... не знаю...
– Это наше место! – грубо прервала разговор подруг темноволосая красавица в дико короткой юбке и своим подносом сдвинула поднос Маняшки так, что ей пришлось его подхватить обеими руками, чтобы он не грохнулся на пол. При этом фаянсовый бокал с зеленым утенком на боку упал. Тонкая струйка жидковатого школьного чая мгновенно обогнула тарелку и полилась прямехонько на новые бело-голубые кроссовки Галкиной. Громко взвизгнув, Маняшка раскорячила ноги, чтобы спасти кроссовки, и... поднос таки рухнул на пол.
Все это произошло настолько быстро, что Юля успела только выскочить из-за стола, но помочь подруге уже не смогла.
– Зачем ты это сделала?! – спросила она девушку с красивой темно-каштановой гривой, которой происшедшее, похоже, доставило массу удовольствия.
– Девки! Чего творите-то! – К столу подбежала румяная грузная тетка в белом халате и кружевной наколке на круто завитых седых волосах.
– А это, тетя Клавочка, новый 11-й «В» творит! – нагло заявила темноволосая. – Порядков наших не знают!
– Вот что, девоньки! – Названная тетей Клавочкой обратилась к Юле с Маняшкой. – Вы, конечно, можете садиться, куда хотите, но во-о-он... – она очень картинно выбросила вперед полную руку с указующим перстом, – в той части зала, а тут, – и тетя Клавочка пристукнула дебелым кулачком по столешнице, – у нас столы для тех, у кого абонементы. Поняли, хорошие мои?
Юля с Маняшкой, разумеется, сразу смекнули, что тетя Клавочка ссориться с ними не собиралась, даже несмотря на разлитый по полу чай и треснувшую тарелку. Но на лице красивой незнакомки было написано такое явное презрение, что две подруги, не сговариваясь, решили пока с ней ничего не обсуждать, поскольку явно требовалась выработка особой стратегии.
– Как думаешь, чего эта тварь на нас взъелась? – спросила Маняшка, как только они покинули «гостеприимный» столовский зал. – Рядом было полно свободного места-а-а... – Последнее слово она протянула весьма плаксиво, потому что взгляд упал на испорченные кроссовки. – Смотри, на что теперь мои кроссочи похо-о-ожи...
– Пошли замоем! – предложила Юля и потащила ее за собой. – Чай жидкий – ототрется!
– Ага-а-а... В туалетах воды горячей не-е-ет... Тоже мне – новая школа, называется...
– Воду завтра обещали дать. Что-то там у сантехников не срослось после ремонта! Давай двинем к Кикише! У нее все есть!
Девчонки припустили по коридору в другое крыло школьного здания, где несколько на отшибе и находился кабинет труда девочек.
– Вот не нравимся мы им, и все! – опять начала Маняшка. – И чего так злиться? Пусть к нам привыкают! Мы же не виноваты, что наша школа закрылась!
– А нечего было ржать на линейке!
– Думаешь, патлатая мымра испортила мне кроссовки из-за этого?
– Во-первых, она не мымра, а очень даже симпатичная девчонка, а во-вторых, поставь себя на их место: заявляется в школу целый класс и гогочет в двадцать три горла над самым святым – над первым звонком, а им – терпи! Удивляюсь, как нас вообще еще не вызвали на великую битву: стенка на стенку.
– Надо же! Какие страсти! Злыдня она, эта девка, вот и все! – Маняшка уже взялась за ручку двери кабинета, но вдруг покраснела всем лицом и как-то надсадно зашипела: – Ой! Юльша! А сегодня же наши парни в волейбол играют с «ашками»... Может, вот это и будет стенка на стенку?
– Ну... в школьном спортзале драки не организуешь...
– Не зна-а-аю... – протянула Маняшка. – У них тут, может, все заодно...
Отодвинув подругу, Юля открыла дверь и первой зашла в кабинет труда, который им теперь надлежало любить, как родной класс. Верхом на длинных столах сидели парни с весьма напряженными лицами. Поскольку кроссовки Генки Бармакова покоились аккурат на новехонькой швейной машинке, девочки догадались, что Кикиши в классе нет.
– Чего грустим? – спросила Юля, хотя уже поняла, что ребята, скорее всего, обсуждали предстоящий матч.
– А чего нам радоваться? – отозвался Генка. – В этой школе, оказывается, действует волейбольная секция, которой руководит мастер спорта, чемпион каких-то там игр – Алексей Тютявин. А мы кто? Жалкие любители! В общем, разгромят нас, как шведов под Полтавой.
