— Только что сварила, — сказала она, подвинув чашку Элизабет. Усевшись напротив с озабоченным видом, она поинтересовалась: — Что же сказал мистер Клэнси в свое оправдание?
— Чего только не наговорил, — скривила губы Элизабет. — Похоже, он решил ставить нам палки в колеса! Видите ли, он намерен наблюдать за строительством на Сент-Кристофере. Мы крупно поговорили, так как я сказала, что не намерена допустить этого.
— Значит, он решил мешать нам?
Элизабет покачала головой:
— Просто беда, — вздохнула она.
— Неважные новости, — осторожно заметила Кэти.
— Да уж, куда хуже, — мрачно отозвалась Элизабет. — Он упрямо стоит на своем. Но ведь и мы не лыком шиты?..
Элизабет глянула на озабоченное лицо секретарши. Та была ее правой рукой, помощницей буквально во всем, посвящена во все дела фирмы. Элизабет доверяла ей, почти как себе. Однако Кэти не была в курсе ее личных отношений с Филиппом.
Все закончилось до того, как Кэти Тайсон появилась здесь. Пять лет совместной работы сблизили их. Они подружились настолько, что Элизабет часто гостила в ее семье, жившей в уютном коттедже в пригороде Лондона, где Элизабет окружали вниманием и искренней заботой. Это было ее отдушиной. Она забывала о делах, собственных домашних проблемах, которых было в избытке между отцом и матерью, и уж тем более не вспоминала о своем романе с Филиппом.
Приказала себе забыть о нем — и забыла! Во всяком случае, была убеждена в том, пока не получила злополучную телеграмму.
— Ты уже решила, что будешь делать? — услышала Элизабет как всегда тактичный голос секретарши.
— Пока еще не придумала, знаю одно — мы должны разорвать договор. Свяжись, пожалуйста, с Рембергом. Попроси его отложить остальные дела. Пусть найдет какую-нибудь юридическую лазейку и вытащит нас из этой дурацкой истории. Может быть, отец подписал договор, испытывая давление, или его шантажировали? Или Клэнси обманом запутал его, я лично такое не исключаю. Ты же прекрасно знала отца. Согласись, он ни за что не подписал бы такой кабальный контракт.
— Действительно странно, — кивнула Кэти. — Насколько я могу судить, совсем на него не похоже… Сейчас же позвоню Рембергу. У него с утра деловая встреча в Сити, но он уже должен вернуться в свою контору, Есть что-нибудь еще, мисс Тэлманн?
В рабочее время Кэти называла Элизабет то на ты, то вполне официально.
— Займись вплотную юристом и держи меня в курсе. Остальное может подождать.
Элизабет отодвинула чашки и перебралась за свой рабочий стол. Только тут она вспомнила, что утром не отпустила секретаршу по личному делу — Кэти собиралась отвезти своих семилетних близнецов к зубному врачу.
— Надеюсь, ты не в обиде? Бабушка справилась с сорванцами, и все обошлось без тебя?..
Кэти рассмеялась:
— Час назад они уже были дома. Мама говорит, Джим и Джон оказались на высоте.
— Я так и думала, — улыбнулась Элизабет. Она порылась в кошельке. — Вот по фунту для каждого за то, что они такие умники.
— Ну, это необязательно, но все равно спасибо! Они будут в восторге. — Секретарша знала, что переубеждать хозяйку бесполезно, — Элизабет питала слабость к ее мальчишкам. Кэти взяла банкноты и направилась к выходу. — Я сразу сообщу, когда появится Ремберг.
Оставшись одна, Элизабет машинально перебрала на столе бумаги. Конечно, стоило ими заняться, но сосредоточиться не могла. Все ее мысли вертелись вокруг визита к Филиппу.
Она перебирала в уме свои и его реплики, искала его и свои ошибки, в конце концов решив, что не промахнулась ни в чем. Кажется, все идет в правильном направлении. Пусть Филипп считает себя победителем. Но он недооценил ее способности сражаться изо всех сил и до конца. Он поймет, как далеко зашел, когда она наступит на хвост честолюбивому и заносчивому мистеру Клэнси! Он всегда любил повторять, что «намерен завоевать мир», а она, в разгар их тогдашних отношений, шутливо умоляла его оставить и ей хоть маленький кусочек.
Боже, разве теперь можно поверить, как счастлива она была с ним, когда они познакомились? Случай свел их на чьей-то помолвке. Ей едва исполнилось двадцать, он был на десять лет старше и настолько же опытней. Элизабет почувствовала, что он как ракета на старте, готовая к запуску и выходу на орбиту. Она находила эту его черту привлекательной. Она тоже была честолюбива и ее притягивали талантливые и амбициозные мужчины.
Элизабет буквально смотрела ему в рот. Филиппу это нравилось. Ему было по душе, что Элизабет не просто восхищалась им — таких женщин хватало в его жизни, — а преклонялась перед ним. Так все и было — он заворожил ее.
Во многом тому способствовала его внешность: высокий и сильный, атлетически сложенный, цвета воронова крыла волосы, которые он отпустил длиннее, чем общепринято, и, наконец, поразительно глубокие синие глаза. От одного его взгляда девушки теряли голову. Ничего не скажешь, Филипп был неотразим, никакая крепость не могла устоять перед ним.
Но в его привлекательности внешность являлась отнюдь не главным фактором. В нем чувствовалась загадочность, некое скрытое притяжение, способное вовлечь в орбиту и камень. В старину сие назвали бы демонической силой. Спроси кто-нибудь, верила ли тогда Элизабет в существование такого магнетизма, она плюнула бы скептику в лицо. Острый ум и мощное мужское начало — вот чем он околдовывал, излучая уверенность и обещая исполнение желаний. Мужчина, обладающий такими качествами, мог дать женщине то, о чем она не смела и мечтать.
Его магия была столь сильна, что через несколько месяцев общения Элизабет нарушила две клятвы, которые однажды еще в юности дала себе, — ни за что не влюбляться и не спать с мужчиной.
Максимализм четырнадцатилетней девчонки имел определенную почву. Элизабет никогда не забывала, как заперлась в своей спальне в роскошном особняке родителей, расположенном в престижном районе Лондона, и горько рыдала, а внизу бушевал очередной семейный скандал. Тут она дала еще один обет, самый сокровенный, навсегда поклявшись не выходить замуж, чтобы не походить на мать и отца.
Элизабет выросла, можно сказать, на театре военных действий, где родители методично уничтожали друг друга. Это глубоко ее травмировало — если такова семейная жизнь, лучше быть одной. Она ни за что не подвергнет своего ребенка кошмарам, которые ей привелось пережить самой.
Уже в столь юном возрасте Элизабет решила: любовь, секс, замужество неразрывно сплетены меж собой, так что, если ей не суждено иметь все вместе, пусть лучше не будет ничего!
Убежденная в правильности своего решения, она и взрослея умудрялась держать своих многочисленных поклонников на безопасном расстоянии и не стремилась увлечься кем-либо всерьез.
