— Как вы думаете, что произошло с мисс Лонге? — спросил Уилфрид, вернувшись в гостиную.
— Думаю, ты поразил ее своей красотой прямо в сердце, — засмеялась Виола. — Можно подумать, она твоя первая жертва!
— Не говори чепухи, — строго сказал брат. — Непонятный приступ, случившийся с ней, не имеет ко мне никакого отношения.
— До твоего появления она чувствовала себя прекрасно, — твердо заявила Виола.
— Думаю, бедняжка слишком много работает, — высказала свое мнение миссис Мак-Кен. — Худенькая, бледная. А вы заметили, какие у нее глаза? — неожиданно спросила она.
— Какие? — буркнул недовольно Уилфрид.
— Я заметила! У нее синие глаза, — сообщила всем Виола.
— Темно-синего цвета, бархатные глаза, — поправила ее мать. — В старину такие глаза называли фиалковыми.
— Неважно, какие у нее глаза, мама, для нас важнее совсем другие качества мисс Лонге. Она неврастеничка, мы не можем поручить ей подготовку свадьбы Виолы. Будет лучше, если я встречусь с ней и сообщу, что мы отказываемся от ее услуг.
— Я не согласна с тобой, Уилфрид. У нее прекрасный вкус. Мне понравились ее предложения. Было бы досадно потерять хорошего специалиста, каковым, несомненно, является Беатрис Лонге. Будет лучше, сын, если я сама встречусь с ней и еще раз поговорю.
Уилфрид знал неделовой характер своей матери и не очень-то на нее полагался. Придется самому присматривать за этой мисс Лонге, подумал он. Мать готова заплатить ей большие деньги за работу, значит, все должно быть подготовлено к свадьбе Виолы по первому разряду. А он не может доверять женщине, у которой случаются приступы непонятной болезни. И что привлекательного нашли в ней мать и Виола, ему тоже непонятно. Бледное застывшее лицо, каштановые волосы, коротко постриженные... Ничего примечательного. Фигурка неплохая, но тоже ничего особенного. Слишком худа, на его вкус. Тогда почему он никак не может забыть испуганный взгляд ее больших синих глаз. Мать назвала их фиалковыми... Интересно, оживает ли ее лицо, когда она занимается любовью? Уилфрид тряхнул головой, чтобы избавиться от этой мысли.
Самые счастливые часы Беатрис проводила с Полом. Из школы он возвращался переполненный впечатлениями и охотно делился ими с ней. Потом они все вместе ужинали. Памела принималась за мытье посуды, Беатрис быстро проглядывала школьные тетради сына, а Пол терпеливо дожидался ее, сидя за шахматной доской. В шахматы его научил играть Роберт Бейтс с определенной целью. Пока мальчик решал шахматную задачу, Беатрис могла спокойно поработать за своим письменным столом здесь же в гостиной. И это тоже было счастьем. Работая, Беатрис поглядывала на сына и удивлялась тому, как этот «вечный двигатель» — прозвище дала ему Памела — смирно сидит за низким журнальным столиком и думает, склонив головку над шахматной доской. Беатрис считала, что ей крупно повезло с Памелой. Она была ненамного старше своей хозяйки, но на ней держалось все хозяйство, она же в основном занималась Полом. Единственное, что Беатрис никогда не доверяла ей, это купание сына. К этому часу, где бы она ни была, Беатрис приезжала вовремя. Выкупать и уложить спать сына она считала своей святой обязанностью. Глядя на них, Памела как-то заметила, что не знает, кому процедура купания доставляет больше удовольствия: матери или сыну.
Оставив сонного Пола в детской, Беатрис вернулась в гостиную, чтобы продолжить работу, хотя предпочла бы тоже лечь. Сегодня она чувствовала себя разбитой и усталой, к тому же разболелась голова. Когда зазвонил телефон, она даже не в силах была подняться. Разговаривать ни с кем не хотелось.
— Беатрис, вас спрашивает мужской голос, — сообщила Памела, зайдя в гостиную. — Но это не Роберт. — Глаза Памелы горели любопытством. — Новый заказ, верно?
Беатрис пожала плечами и подошла к телефону.
— Мисс Лонге? Это Уилфрид Мак-Кен. Звоню вам по поручению матери.
Беатрис почувствовала холодок в груди, перед глазами возникло смуглое лицо с темными глазами, которые презрительно смотрели на нее.
— Мама хотела бы увидеть вас сегодня вечером, она забыла вам кое-что сказать.
Беатрис успела только рот открыть, собираясь ответить, что это невозможно, как связь прервалась. То, что она приняла за просьбу, оказывается, нужно рассматривать как приказ! Что он себе позволяет?! Возмущению Беатрис не было границ. Она решительно взялась за трубку. Надо сразу поставить этого человека на место, подумала она. Телефон снова зазвонил. Вероятно, прервалась связь и Мак-Кен снова набрал номер. Беатрис сняла трубку.
— Если у вас есть еще просьбы ко мне, то потрудитесь разговаривать в другом тоне...
— Бетси?
— Роб? Извини меня.
— За кого ты меня приняла?
— Неважно. Познакомилась сегодня с одним типом.
— Может, мне приехать к тебе? Мы не виделись целую вечность! Полагаю, я смог бы улучшить твое настроение.
— Ох, Роб, идея хорошая, но мне нужно поработать. Времени ни на что не хватает.
— Твоя вечная песня: работа и сын, сын и работа, — заворчал Роб. — Для меня в твоей жизни совсем места не осталось.
— Ты сам меня нагрузил заказами, и я тебе благодарна. На что бы мы жили с Полом, если бы у меня не было работы?
— Ты могла бы позволить мне позаботиться о вас.
— Роб, — простонала Беатрис, — не начинай снова. Мы с тобой добрые друзья. Пусть все пока так и остается.
— Я все равно хочу тебя видеть.
— Скоро я немного разгружусь с работой и сразу позвоню тебе. Договорились?
— Договорились. — Роберт вздохнул. — До встречи, Бетси.
Беатрис медленно положила трубку. Она высоко ценила дружбу Роберта Бейтса, и ей не хотелось его терять. Но перейти к более близким отношениям она еще не была готова. Мысли ее снова вернулись к Уилфриду Мак-Кену. Кто он такой, что позволяет себе отдавать ей приказы? Может быть, он просто дурно воспитан? Беатрис вспомнила мягкие манеры миссис Мак-Кен, очаровательную Виолу и задумалась. Труди считала его совершенством, но это еще можно понять. Любовь ослепляет женщину, мешает ей увидеть недостатки любимого человека. До поры до времени. Вряд ли, миссис Мак-Кен позволила бы сыну разговаривать в таком тоне с кем бы то ни было. Лучше всего подождать до утра, когда Уилфрид уедет на работу, и позвонить его матери. Приняв решение, Беатрис попыталась работать. Через час ей стало очевидно, что события этого дня выбили ее из колеи и что самое лучшее пораньше лечь спать.
Утром Беатрис первым делом набрала номер телефона особняка миссис Мак-Кен, готовясь извиниться за то, что не смогла накануне выполнить ее просьбу и приехать вечером. К телефону долго не подходили, наконец после щелчка послышался бархатный мужской баритон. От неожиданности Беатрис произнесла «алло», вместо того чтобы представиться.
