Вопреки ожиданиям, раздражения со стороны мужчины не последовало. Все это выглядело каким-то странным развлечением, как будто этот человек наслаждался молчаливой борьбой.
— Я вижу, вам нравится занимать выжидательную позицию, — заметил он. — К вашему сведению, мне тоже.
— Не всегда, но в отношении вас это, по-видимому, необходимо, — сказала она холодно.
Джеф засмеялся.
— Жаль.
— Скажите, — спросила Глория, — вы всегда навязываете свое внимание незнакомым людям?
Он вовсе не выглядел обиженным, когда утвердительно кивнул головой.
Случайная игра, которую они начали, плохо подействовала на нее. Глория чуть ли не кокетничала с мужчиной, который мог, и она это прекрасно понимала, отнять у нее все самое дорогое.
Двери лифта открылись, и навстречу Глории сделал шаг лифтер.
— Спокойной ночи, миссис Коннел, — сказал он бодро. — Боюсь, вы опоздали.
Глаза Джефа сузились.
— Куда опоздали?
— На автобус, — холодно сказала Глория.
— На автобус? — Джеф Маллоун выглядел смущенным. — Разве у вас нет собственной машины?
Женщина качнула головой. Она предпочитала добираться до станции Тьюб, где работала, на автобусе. Кроме того, парковаться было для нее кошмаром.
— В Лондоне многие не любят ездить на машинах, — заметила она важно.
— Хорошо. Тогда разрешите мне довезти вас до дома?
Это прозвучало навязчиво. Глория повернулась к лифтеру.
— Фрэнк, — она улыбнулась, — пожалуйста, проводи мистера Маллоуна к его машине, у меня в офисе остались документы, за которыми я должна вернуться.
— Конечно, миссис Коннел.
Глория обернулась, чтобы еще раз посмотреть в смуглое красивое лицо.
— Всего хорошего, мистер Маллоун.
И она протянула руку. Джеф пожал ее. Перед лифтером он отыграл свою роль прекрасно, но Глория не могла пропустить тень раздражения, которая промелькнула в глубине чарующих глаз.
Глория вернулась в офис, села за стол и положила голову на руки.
— Господи, пожалуйста, избавь от напасти, — невнятно бормотала она.
В этот момент дверь офиса распахнулась и вошла изумленная Эми.
— Миссис Коннел! — воскликнула она. — Да что с вами! Что произошло?!
Глория, ничего не понимая, подняла голову.
— Эми! Вы!
Ее глаза на секунду прояснились, но затем она опять закрыла их.
— Могу я вам помочь? — не решаясь быть более настойчивой, робко спросила Эми.
Словно сквозь туман Глория услышала звон посуды, и мгновением позже в ее руке оказался стакан с бледно-коричневой жидкостью.
— Что это? — прошептала она.
— Бренди. Пейте.
Глория, как послушные ребенок, выпила содержимое стакана, чувствуя обжигающую теплоту в желудке.
Помощница терпеливо ждала в кресле напротив.
— Не хотите поговорить? — уже более твердо спросила Эми.
То ли от большого количества бренди в пустом желудке, то ли просто от необходимости облегчить свою душу перед кем-нибудь, но Глория действительно хотела поговорить. В течение многих лет она хранила свою тайну, стыдясь того, что произошло, но иногда этот стыд смешивался с томлением по мужчине, который превратил ее из ребенка и женщину.
— Не могу всего рассказам тебе, — тихо сказала она. — Это слишком стыдно.
Эми сочувственно улыбнулась.
— Я так не думаю, моя дорогая. Я тоже воспитывала ребенка вне брака, помните?
Глаза Глории расширились.
— Ты знала?..
— Что ваш муж не был отцом Брайана? Да, догадывалась. Я же долгое время проработала с вами.
— Знаю. И доверяю тебе. — Глория помолчала. — Этот человек, мистер Маллоун, он… и есть… — Она подняла испуганные карие глаза. — Он — отец Брайана, Эми!
Глория ожидала несколько иной реакции, чем медленный и задумчивый кивок Эми.
— Теперь многое становится понятным, — спокойно сказала помощница. — Одного я не понимаю, сегодня он не казался… — ее голос оборвался.
— Он не узнал меня, — горько закончила Глория. — Если что-то и могло убедить меня в том, что я совершенно ничего не значила для него, то это наша встреча сегодня. Не было даже и намека, что он помнит меня. Вот как много я значила для Джефа Маллоуна.
— Расскажите вашу историю, — попросила Эми.
— Все началось летним вечером, почти десять лет назад, — произнесла она тихо и медленно, как бы восстанавливая все события в своей памяти. — Тогда я была не Глория Коннел, а просто молоденькая девушка, только что оставившая закрытую школу для сирот.
Это был один из тех волшебных августовских вечеров, с теплым воздухом, с голубым небом, с золотистым туманом от солнца, когда весь мир выглядит восхитительным и счастливым. И вдвойне счастливым он был тогда для меня, приехавшей из Уэльса погостить к своей подруге Джейн, покинувшей школу годом раньше, чтобы жить и работать в Лондоне.
— Я не могу поверить, — Глория еще раз взглянула на результаты своих экзаменов.
— Блестяще! — возразила Джейн. — Ты заслуживаешь четвертую степень учености. Представляешь?! Я же говорила, что ты самая умная девушка в школе!
— Но Оксфорд, — сказала Глория, покачав в смущении головой так, что длинные волосы обвили ее стройную шею, — думаешь, я поступлю туда?
— Ты поступишь куда угодно, — твердо сказала Джейн. — А сейчас беги в ванную, мы отправляемся на праздник.
— Но у меня нет денег, — возразила Глория.
— А они тебе и не нужны, мы идем на вечеринку.
— На вечеринку?
— Что тебя так шокирует? Это будет прекрасный вечер танцев.
— Но я не люблю танцевать, — с сомнением посмотрела на нее Глория. — Кто приглашает?
— О, мой племянник из Штатов. Он с товарищами снял несколько комнат с видом на Темзу. Они не будут возражать, если я возьму с собой подругу.
— Ты уверена?
— Да.
Вечеринка, которую предложила Джейн, оказалась очень скромной. Так, по крайней мере, подумала Глория. Но все равно волновалась. Она и понятия не имела раньше, что такое шумная компания друзей, громко смеющихся и беспрерывно пьющих шампанское.
Надо быть настороже, думала Глория, нервно кусая губы. По правде говоря, ей с самого начала было здесь неуютно. Так как у нее не было ничего подходящего для вечеринки, Джейн приодела подружку так, что она чувствовала себя не в своей тарелке. Щедро наделенная качествами, которых не было у Джейн, Глория с роскошными юными формами бедер и бюста, в блестящем изумрудном платье, соблазнительно открывавшем пышную грудь, была похожа на героиню, прекрасную, спелую, в полном расцвете сил.
— Ты выглядишь очаровательно, — сказала Джейн, слегка наклонив голову. — Если бы ты всегда носила холодные цвета, подобно этому изумрудному, черному или синему, ты была бы неотразима. Поняла?
