Сам президент – папа Лапейн – в данный момент сердито расхаживал по этому самому кабинету и толкал речь. Дэн покорно, хотя и несколько рассеянно внимал.
Папе Лапейну исполнилось семьдесят, и он собрался на покой. Так он сам заявил еще полгода назад, назначив собственные проводы на заслуженный отдых на самый конец мая. Теперь до времени «X» оставалось два месяца, и потому сгустившиеся совершенно неожиданно над головой Дэна тучи были очень некстати.
– …И почему ты не можешь хоть немного прислушаться к совету умных людей? Джошуа прислушивается. И именно поэтому я всерьез подумываю о том, чтобы именно ему передать контрольный пакет акций.
– Да, папа. Как скажешь. Хотя совет учредителей будет удивлен.
– С чего бы это?
– С того, что Джошуа не юрист. Он администратор. Да, согласен, чертовски исполнительный, надежный и в высшей степени благопристойный – но администратор. Не юрист.
– В твоих устах, Дэнни, «благопристойный» звучит как ругательство.
– Я не Аманда, мне не обязательно обожать Джошуа.
– Твоя сестра вышла замуж за достойного человека. Я рад, что Джош вошел в нашу семью. Кстати о семье: позволь напомнить, что твоя сестра младше тебя, однако уже давно замужем, и у нее…
– Трое детей, я помню.
– Слава богу! Учитывая твое легкомыслие, я не удивился бы обратному.
– Даже мое легкомыслие не позволит мне забыть о существовании двух кошмарных близнецов и одного юного бандита, который, несомненно, закончит свою карьеру на каторге.
– Дэн! Ты говоришь о моих внуках! О детях твоей сестры!
– Вот я же и удивляюсь. Аманда – тихоня, Джош – зануда, так в кого уродились эти юные негодяи? Давеча Билли угваздал мою машину жвачкой. А Шерил и Джонни запрягли в скейтборд кошку. Она так орала, что я думал – конец.
– Живые, любознательные дети.
– Я бы предпочел болезненных и тихих.
– Дэн!
– Папа?
– Послушай, неужели тебе доставляет удовольствие доводить меня до белого каления? Кроме того, я прекрасно знаю, что ты любишь этих малышей…
– Терпеть не могу! А когда они станут подростками, я вообще сбегу из дому.
– Надеюсь, к тому времени у тебя будут уже свои дети.
– Спаси господь… В смысле, да-да, конечно.
– Дэн!
– Папа, я здесь. Я уже битый час здесь и слушаю тебя, хотя мог бы и не слушать. Я ведь уже в общем-то большой мальчик. Мне тридцать лет.
– Вот именно. Тридцать лет – а ты все ходишь в мальчиках. Эти бесконечные интрижки! Эти кутежи со стюардессами!
– Ну ты загнул. Не со стюардессами, а со стюардессой. Она была одна. И чертовски хорошенькая. Я пообещал ей совершить кучу безумств в ее честь, а она благородно позволила совершить что-нибудь одно. Я выбрал Фиджи. Имею я право на отдых?
– А секретарши? Сколько их сменилось?
– Три. Ну и что? Корпоративную этику я соблюдал. Две из них вообще вышли замуж и потому уволились. Я им послал цветы от фирмы. А Эми…
– Мисс Такер была вынуждена уволиться, потому что ты ей проходу не давал.
– Это она так сказала. На самом деле она сама почти из платья выпрыгивала при виде меня. Невозможно было работать.
– Это же позор, Дэнни. Ведешь себя как маленький мальчик. Твой отец вынужден сам подыскивать тебе секретаршу!
Дэн пригорюнился. То, что выбрал папа… Нет, делопроизводитель она классный, что там говорить. Но внешний, так сказать, тюнинг… И что за имя – мисс Арбетнот!
Пятьдесят два года, бюст восьмого размера, зубы, как у кролика-переростка, залакированный кукиш на голове, РОГОВЫЕ очки, голос армейского сержанта и чувство юмора… его же.
Папа Лапейн стукнул ладонью по столу. Дэн отложил голубка.
– Вот что, Дэн. Ты – юрист от Бога, тут я ничего не могу сказать. Однако наша компания – это дело всей моей жизни, и я не могу отдать ее в руки человека, пусть даже это мой собственный сын, который ведет себя в высшей степени легкомысленно. Я принимаю решение: если до мая ты не докажешь тем или иным способом, что ты – серьезный, взрослый и ответственный человек, я передам контрольный пакет акций и управление компанией в руки Джошуа. Ты можешь оставаться на должности вице-президента, ведущего специалиста – твои профессиональные качества, повторяю, меня вполне устраивают. Но личная жизнь твоя должна измениться. Это ясно?
– Средневековье какое-то… То есть я должен жениться и родить троих детей? До мая я при всем желании не успею…
– Хватит зубоскалить. Хочешь прямого указания – отлично. Если до мая в газетах не появится объявление о твоей помолвке – можешь забыть о руководстве фирмой.
Дэн мрачно посмотрел на отца.
– Может, мне уволиться?
– Это уж как тебе угодно. Я расстроен, Дэниэл. Я очень расстроен.
С этими словами Лапейн-старший покинул кабинет своего сына, оставив того в глубокой и мрачной задумчивости.
Самое неприятное заключалось в том, что Дэну нравилось работать в их семейной компании. Ему вообще нравилось быть лучшим – а «Лапейн компани» вполне заслуженно пользовалась репутацией одной из самых надежных юридических компаний в Штатах. Дэн же уже несколько лет считался ведущим молодым специалистом по гражданскому праву.
Он выигрывал самые безнадежные дела. С ним советовались его бывшие однокурсники. Дэн любил свою работу. Но совершенно не хотел жениться. Ни капельки.
В юности он даже не задавался вопросом, почему его совершенно не тянет жить с кем-то вместе. С годами он стал больше задумываться об этом и наконец понял, в чем причина.
Их с Амандой мать погибла в авиакатастрофе, когда Дэну было четырнадцать, а Аманде, соответственно, двенадцать лет. Отец, безумно любивший свою жену, замкнулся в своем горе, отдалился от детей и лишь через несколько лет смог пересилить себя и вновь заняться их судьбой. К тому времени Аманда стала симпатичной юной девушкой, очень похожей на мать, такой же домовитой и уютной. Она была начисто лишена честолюбия и потому, встретив в девятнадцать лет Джошуа Бейтса и влюбившись в него, смысл своей дальнейшей жизни видела исключительно в семье. В двадцать один год, после двухлетнего и абсолютно безгрешного романа она и Джош поженились, через девять месяцев родился Билли, а еще через два года – близнецы Шерил и Джонни. В данный момент Аманда снова была беременна – это ли не апофеоз семейных ценностей?
У Дэна так не получилось. Он тосковал по матери, не мог забыть ее и гораздо острее Аманды переживал то, что отец от них отдалился. Дэн помнил, как отец и мать любили друг друга. Как смотрели друг на друга. Как держались за руки каждую свободную минуту… И как страшно, по-волчьи, выл Сэм Лапейн над закрытым гробом своей жены в день похорон.
Дэн хотел полюбить так же страстно – или не любить вовсе.
