Она встала, схватила пустые чашки и направилась на кухню, но остановилась и бросила через плечо:
— Впрочем, ничего страшного. Я просто начну понемногу тратить свои сбережения, пока не подыщу что-нибудь.
Но делать это Глэдис хотелось меньше всего. Она не копила деньги на что-то определенное, однако само существование небольших сбережений придавало девушке больше уверенности в себе. Пусть это и крошечная сумма, но, слава Богу, есть хоть что-то. Так, на всякий случай, на черный день. Но неприятно осознать, что черный день наступил и придется потратить деньги на это убогое жилище. А разве у нее есть другой выход?
— Как же случилось, что ты потеряла работу? — спросил Ларсон, когда Глэдис вернулась из кухни.
— По-моему, тебе пора уходить, Ларсон. Будем считать, что ты исполнил долг вежливости, выразил соболезнования и утешил меня как мог.
Глэдис схватила свою сумочку, достала оттуда шоколадку и принялась медленно жевать ее. Плевать, что он думает о ней и ее привычках! Может, она хочет быть толстой? Ему-то какое дело!
— Ответь на мой вопрос, Глэдис!
Ему-то в жизни везет, все дается легко. Еще бы, он родился богатым, умным и красивым. Где ему понять ее проблемы? Уселся тут и задает дурацкие вопросы!
— Я разругалась с начальником, — заявила она наконец. — Не буду кривить душой и отрицать, что сама виновата. Но сколько можно оправдываться перед этим ничтожеством! Мне всегда не нравилось, как он ведет дела, а точнее, абсолютно ничего не делает, предпочитая проводить время в баре, вместо того, чтобы работать. После того как я высказала ему все, он меня и уволил. Вот и вся история.
Глэдис едва сдержала улыбку, припоминая подробности разговора с Гриффитом Уилсоном, глупым коротышкой с лицом хищного зверька. Как все мужчины маленького роста, он пыжился изо всех сил, чтобы казаться важным, напускал на себя свирепость, отчего казался еще глупее. Она с таким удовольствием выпалила ему все, что думает о нем и его дурацкой фирме! Это следовало сделать даже под угрозой потери места.
— Ты никогда не умела сдерживаться, — заметил Ларсон, глядя на нее с укором. — Пора научиться сначала подумать о последствиях, а потом уж высказываться. Это только создает новые проблемы. Скажи, чего ты добилась своей прямотой?
Глэдис пожала плечами.
— Не бойся, я сама справлюсь со своими проблемами, — сказала она.
— И будешь продолжать жить здесь?
Он снова обвел глазами комнату, и ей пришлось, проследив за его взглядом, в который раз признать, что это — отвратительная дыра. Но что делать?
— Ты, Ларсон, просто других не видел. По сравнению с ним эта квартира — дворец. Я непритязательна. Главное, есть крыша над головой.
Она взглянула на ковер. Хоть и старый, хоть и потертый местами, он был дорог ей как память о бывшем доме. Она забрала его из коттеджа и, глядя на него, частенько вспоминала, сколько было радости, когда отец купил его. Им так хорошо жилось, и вдруг грянул гром: Линда Редгрейв объявила о своем решении — коттедж надлежит освободить в ближайшее время, так как он намеревается переделать его в домик для гостей. Она по-хозяйски обошла весь дом, прикидывая, что именно придется сделать. Видно было, что планы у нее грандиозные и ей не терпится приступить.
Где же тогда был Ларсон? Отец так нуждался в его поддержке. Но, возможно, ему были известны намерения мачехи и он дал молчаливое согласие. Пусть, мол, делает все, что хочет, пока я здесь в Америке, занимаюсь большим бизнесом…
— Глэдис, послушай! Нельзя же всю оставшуюся жизнь убиваться от горя, — сказал Ларсон, заметив отчаяние в ее глазах.
— Да ты что? Как ты можешь так говорить? Я вовсе не убиваюсь!
— Я понимаю, тебе тяжело смириться с утратой, но пойми, отца не вернешь, что толку сидеть, сложа руки и мучаться. Надо подумать о себе.
Глэдис закусила губу от обиды. Никто не смеет так с ней разговаривать. На похоронах все проявили такое понимание, обращались с ней тактично и осторожно. Даже ее бывший начальник, мистер Грин, отнесся к ней с большим сочувствием, и понял, почему она хочет уехать. И друзья поддержали ее… Вспомнив о них, Глэдис нахмурилась — с тех пор как она покинула Вулвертон, она ни разу не связалась с ними. Сначала ей трудно было звонить кому-либо из знакомых и бередить прошлое, а потом постепенно вошло в привычку обходиться без друзей. А ведь она со многими из них выросла вместе. Они все пришли на похороны, помогли ей в трудную минуту. Глэдис стало ужасно стыдно, она подумала, что в ближайшее же время непременно позвонит кому-нибудь.
Она взглянула на Ларсона, который исподлобья наблюдал за ней.
— Глэдис, жизнь продолжается, — произнес он. — Нельзя все время держаться только за свои обиды и горе. Ты многое упустишь.
Ей очень не хотелось говорить на эту тему, но смолчать, не ответить она тоже не могла.
— Тоже мне, проповедник нашелся! — резко отце шла она, отошла к окну и уставилась в стекло. — Я тебя сюда не звала. Чего ты пришел? — Резко повернулась и сердито оглядела его с ног до головы. — Это моя жизнь, живу как хочу, и меня это вполне устраивает, понял?
— У тебя все очень плохо получается, — сказал Ларсон таким тоном, будто говорил со взбалмошным ребенком. — Посмотри, ты бросила учебу, осталась без работы, живешь в этой… — Он осекся на мгновенье, потом взглянул на девушку оценивающим взглядом и добавил: — Я осмелюсь также наметить, что раньше ты выглядела лучше.
Глэдис покраснела, слезы навернулись на глаза. Скорее всего, из-за того что он прав.
Ларсон с минуту помолчал, было видно, что ему пришла в голову какая-то идея, и он прикидывает, как лучше подать ее.
— Прежде всего, ты съедешь отсюда, — сказал он решительным, не терпящим возражений тоном. — Ты переедешь пока в мою лондонскую квартиру, где я живу сейчас. Потом подыщешь себе что-нибудь. А кроме того, будешь работать в филиале моей фирмы.
Глэдис выслушала все это молча, удивленно глядя на Ларсона. Потом наконец произнесла:
— Ты с ума сошел!
— Давай, собирайся и поедем сейчас же. Вряд ли это займет много времени. Не похоже, чтобы у тебя было много вещей.
— Никуда я с тобой не поеду! — воскликнула Глэдис. — Не нужны мне твои благодеяния!
— Ты сделаешь все так, как я сказал, Глэдис! — заявил Ларсон твердо, и стало ясно, что он не отступит.
— Почему?
— Потому, что я так решил.
— Можно подумать, ты — Господь Бог! — возмутилась Глэдис и нервно рассмеялась.
Ларсон подошел к ней и взял за руку.
— Я понимаю, тебе хочется обвинить кого-то в смерти отца, — сказал он. — И похоже, ты выбрала для этой роли меня. Что ж, я не стану спорить, потому что когда-нибудь ты поймешь, как глубоко заблуждалась. Но сейчас я увезу тебя отсюда, ты ни минуты не останешься в этой дыре. Понятно? Пакуй свои чемоданы. Мы едем.
