Рука Хэнка коснулась ее плеча.
— Не следует перегружаться в первый день тренировки.
Она взглянула на него снизу вверх. Похоже, его рука слишком долго задержалась на ее плече.
— Вы правы, завтра у меня будет ломить все тело.
Хэнк протянул ладонь, чтобы помочь ей встать, и она не отказалась от помощи. Их глаза встретились.
— Спасибо, — пробормотала Лиззи, высвобождая руку.
Тони о чем-то заговорил с Хэнком, тем самым давая Лиззи передышку. Она проскользнула в буфет, заказала бутылку воды и повернулась, чтобы понаблюдать за мужчинами.
Несколько человек окружили тренажер, на котором занимался Хэнк. Лиззи мельком видела его сквозь толпу. Но и этого ей было достаточно.
Футболка Хэнка взмокла от пота, бицепсы напряглись. Он тяжело дышал. Темные волосы, слишком длинные, как ей казалось, прилипли к шее. Великолепный торс… Лиззи не в силах была опустить глаза. Хэнк просто околдовал ее. Она слышала, как кто-то считал:
— Сто пятьдесят три, сто пятьдесят четыре…
Бог ты мой! Она отвернулась и резко опустила бутылку на стойку. Хватит! Она встала и направилась к раздевалке.
Лиззи не переставала ругать себя за слабость. Ей непременно нужно соблюдать дистанцию при общении с Хэнком, чтобы не ставить себя больше в столь дурацкое положение. Следует думать о бизнесе и об Аманде. Дочь уже страдала из-за ее ошибок, и Лиззи не позволит себе повторять их.
Она хотела, чтобы у Аманды было все самое лучшее. Деньги, которые Лиззи зарабатывала, полностью уходили на содержание дочери и оплату медицинских счетов матери. С ней случился удар, сильно пошатнувший ее здоровье. Долгое время бабушка Аманды провела в реабилитационном центре, приходя в себя.
С тех пор как умер ее муж, мать Лиззи могла рассчитывать только на дочерей. У старшей, Викки, была замечательная семья и идеальная жизнь. Она удачно вышла замуж, сейчас ей тридцать лет. Лиззи исполнилось двадцать четыре, и она мечтала преуспеть в жизни, а еще надо было оплачивать образование младшего брата.
Родители всегда пытались обуздать ее дикий нрав, но она не слушала их. Однажды Лиззи вернулась домой из колледжа и объявила, что беременна, а отец ребенка бросил ее, оставив ни с чем. Она разбила сердца родителей, но, хотя их неодобрение было очевидным, они поддержали ее. Это стало для Элизабет уроком. Ее отец умер прежде, чем она успела доказать ему, что изменилась. Теперь Лиззи стала ответственной дочерью и надежной матерью для маленькой Аманды.
— Сдаетесь? — Голос Хэнка вывел ее из оцепенения.
— Я не привыкла к таким нагрузкам, — ответила она с улыбкой.
— Хотите есть?
— Немного, — кивнула Лиззи, осознав, что ничего не ела с самого утра.
— Бэйли подсказал мне отличное место, где можно поужинать. Я приму душ, и мы отправимся туда.
— Хэнк, — она дотронулась до его руки, — совместный ужин сегодня не состоится.
— Почему? — Он удивленно посмотрел на нее. — Я думал, это будет хорошая возможность объяснить мне, какую вилку использовать и как следует заправлять салфетку за воротник.
Она не была уверена, что он искренен.
Элизабет редко говорила мужчинам о том, что у нее есть дочь. Еще один тяжелый урок, который ей пришлось получить — и не в пользу Аманды. И уж тем более она никогда не откровенничала с клиентами. Но почему-то решила сказать Хэнку правду.
— Я обещала дочери, что сегодня буду ужинать с ней.
Он помолчал несколько секунд.
— Вашей дочери?
Лиззи увидела на его лице разочарование — как и на лицах тех, что появлялись до него. Она сама почему-то была расстроена. Это не должно беспокоить ее, но тем не менее беспокоило.
— Дочь… — повторил Хэнк, как будто его ударили обухом по голове. Поверить в то, что у нее есть дочь, было трудно.
Он бросил быстрый осторожный взгляд на ее руку, убедившись еще раз, что на пальце Элизабет нет обручального кольца.
— Простите, что не могу поужинать с вами, — тихо повторила Лиззи.
— Ничего.
Он уловил сожаление в ее взгляде. Почему? Потому, что она не может поужинать с ним? Хэнк не знал, что и думать.
Все изменилось. Лиззи теперь стала не просто красивой женщиной, которая ему нравилась. Она мать. Женщина и ребенок. Маленькая семья.
Его любопытство одержало верх, теперь он видел ее в совсем другом свете.
— Сколько ей лет, вашей… дочери?
— Четыре. — Элизабет оглядела зал, словно ища выход. — Наверное, нам пора идти.
— Я пойду приму душ. Встретимся у машины. — Хэнк снял с шеи полотенце.
— Я предупрежу Бэйли, что вы скоро спуститесь.
Хэнк кивнул. Он был взволнован. То, что Элизабет растила ребенка, не делало ее менее привлекательной. Наоборот, теперь эта женщина интересовала его еще больше. Но если она замужем… Нет, он уверен, что нет. Она бы носила кольцо, не так ли?
Хэнк принял душ, переоделся и через пятнадцать минут вышел на улицу. Все еще толком не зная, как теперь следует вести себя с Лиззи, он сел в лимузин. Бэйли включил зажигание, и машина присоединилась к бесконечному потоку автотранспорта.
— Весь завтрашний день расписан, — сообщила Лиззи, стараясь не смотреть на Хэнка. — Квартира уже готова, и вы можете переселиться прямо с утра. Где вы оставили вещи? Хотите послать за ними?
Представив себе свои жалкие пожитки, в свое время заполнявшие полуразвалившийся трейлер, в котором он прожил несколько лет, Хэнк не смог припомнить ни одной вещи, которая прилично смотрелась бы в снятой для него квартире.
— Мне ничего не потребуется, — ответил он.
— Тогда я напомню Бэйли, чтобы он подъехал за вами к восьми.
Посмотрев на часы, Хэнк вдруг понял, что еще не так поздно, как он предполагал. Чем бы занять свободное время? Никаких идей на этот счет не появилось.
— Вроде бы мы работаем по усиленной программе?
— Вы правы, — согласилась Элизабет, — однако хотя бы раз в неделю я провожу вечер с дочерью.
Хэнк боялся задать следующий вопрос, но ему необходимо было выяснить это.
— Я все понимаю, но как же ее отец? Не мог бы он заменить вас в связи с вашей занятостью?
— У нее нет отца, — сказала она еле слышно.
Немедленно возник еще один вопрос. Хэнк внимательно посмотрел на Лиззи.
— Значит ли это, что мне не надо опасаться ревнивого супруга, который внезапно выскочит из засады и поколотит меня?
— Нет, у меня нет мужа.
Ее прямой взгляд был красноречивее всяких слов. Она одинока.
Мать-одиночка.
Даже несмотря на то, что воспоминания о собственной семье практически стерлись из памяти, Хэнк имел представление о том, что для женщины значит быть матерью. Нужно время… много времени. И деньги.
