Вешалку с плащом я зацепила за пустую перекладину в шкафу — ему проветриваться нужно меньше всего. Отряхнула заодно пояс.
— Костя, можно твоя девушка оставит мне телефончик? Я хоть цветы ей в благодарность пришлю…
— Не надо! — ответил за меня совсем не мой парень.
Таким тоном следовало еще добавить «Обойдется!»
— Не переживайте, Илья! Плюс тысяча в карму — это круче цветов, — я приняла от него пиджак и повесила на спинку стула у окна. — Вы в курсе про круговорот добра в природе? Я помогла вам, мне тоже кто-нибудь когда-нибудь поможет…
— А если я хочу сам вам помочь? Вдруг чем-то все же могу помочь?
— У меня все нормально, — опередила я любой возможный ответ Кости. — А у вас снова нет. Дайте я вам галстук развяжу…
И я прижала коленкой матрас прямо около его бедра.
— А он носит галстуки? — прошептал Илья, когда мне пришлось нагнуться почти что к его лицу.
— Папа носит, — не стала я грешить на правду и представлять Костика при галстуке. После свадьбы, наверное, ни разу его не завязывал. Ан, нет, на регистрации ребенка он был в том же костюме.
— У вас хороший папа, раз воспитал такую дочку.
— Хороший в смысле трезвый, да?
— Я тоже всегда трезвый. Я пить не умею.
— Я заметила. Вот и все…
Я сжала в руках галстук и не отошла от кровати — его взгляд, точно не трезвый, но не совсем уже и пьяный, не отпускал меня.
— Галстук вы повесите на отдельную вешалку?
— Нет, вместе с рубашкой… А брюки на отдельную…
— И как я должен это все снимать? При вас…
— А при мне не надо. Вы идите в туалет… Вам же нужно в туалет… С Костей! — повернула я голову к несчастному мужу Златы.
Он мне никогда не нравился. Но я не издевалась над ним. Я боялась, что Илья грохнется. Он и с кровати не смог встать сам — Костя его выдернул с нее.
— Не промахнись смотри!
— Да постараюсь…
Я отошла к окну, у которого закрепила пиджак. Ох, Злате за меня влетит, ох влетит… Но я бы не простила себя, если бы бросила пьяного Илью на вокзале. Бросать надо было в Питере, а не за тридевять земель. Как говорится, назвался груздем…
— Я в окно смотрю! — крикнула я, поняв, что вода за перегородкой больше не бежит. — Можете выходить.
Я смотрела в пустоту штор и улыбалась — даже не мыслям, а просто так, зарабатывая себе еще одну тысячную в карму. Когда матрас перестал скрипеть, я подошла к кровати за оставшимися вешалками и расправилась с одеждой, которую Костя швырнул на стол. Потом снова вернулась к кровати. Илья лежал с открытыми глазами.
Желание поправить ему одеяло оказалось сильнее меня, и я это сделала и снова оказалась от лица горе-принца на расстоянии шепота:
— Оставь телефон, — шепнул он одними губами.
— Не надо меня благодарить.
— Я не за этим. Оставь… Его…
И я поняла, что он имеет в виду совсем не телефон.
— Спи.
Это был уже совсем дурацкий порыв — я наклонилась к нему и поцеловала в лоб, как больного. Ну он и был больной. Пьяный… Проспится и поедет обратно к своей девушке, не вспомнив про спасительницу Марго.
— Спи…
Он схватил меня за руку — сильно стиснул пальцы.
— Приходи позавтракаем вместе…
— Спи…
— Оставайся. Кровать большая. Тебе не нужно с ним домой. Слышь, мужик, уходи!
— Илья, хватит!
Я вырвала руку и пошла к выходу из чужого номера. Схватила по дороге свою сумку и хлопнула дверью.
— Чего не осталась, а? — оглушил меня в лифте громким шепотом Костик.
— Люди иногда делают добро без злого умысла. Извини, что втянула тебя в своё добро. Просто, как уже сказала, время неспокойное, надо карму беречь…
— Странная ты, Ритка, странная…
— Ну, какая есть… Не твоя проблема. В воскресенье уеду.
Жена его тоже крутила у виска и спрашивала, о чем я думала? Да ни о чем! Просто спонтанно решила помочь человеку и помогла! С меня что, убудет разве?
— А где твоя сережка?
Злата не ахнула, нет. Ахнула я, когда нащупала пустую мочку! Мои янтарные серьги, новые, купленные вместе с кольцом, которое благополучно сияло всеми цветами янтаря, за треть моей зарплаты… Мама тоже крутила у виска, грозно сообщая взрослой дочке, что она не доросла до таких подарков для себя любимой. Лучше бы новые сапоги на зиму купила… Не на распродаже! Как мама не понимает, что сапоги греют ноги, а серьги — душу и уши…
Уши сейчас пылали, так я натерла пустую мочку — до дырки протерла, в которую больше нечего было вдеть.
— Где потеряла?
Я пожала плечами.
— Где-то, а ювелир уверял, что супер-пупер замочек, никогда не раскрывается… Вот как чувствовала, что не надо было надевать. Они к блузке не подходили… — заговаривала я свою обиду.
Но обида на другого не переходила.
— А не чувствовала, что к пьяным на вокзале подходить не надо было?
В голосе Златы почувствовалась злость: видимо ночью Костик проконопатил ей мозги. Мне-то спалось хорошо на диване в большой комнате. Меня чужие семейные сцены не интересуют.
— Слушай… У меня родители в автобусе познакомились, и что?
— А чего ты тогда на завтрак не пошла?
Ну вот же прицепилась — так и хотелось сказать, что проспала!
— Проспала, — вырвалось все же против воли.
И Злата не промолчала:
— Так он, наверное, еще не проснулся!
— Отлично! — я вытащила из уха одинокую сережку и сунула в карман. — Пойду тогда разбужу!
8. Сережки
Никуда я, понятное дело, не пошла — что у пьяного на языке, то не обязательно у трезвого на уме, да и знакомиться поближе именно с этим Ильей мне не хотелось. Я ведь помогала ему действительно без задней мысли, да и вообще, ну кто сказал, что он хороший в смысле «хороший»? Тут я мысленно поставила смайлик, и тот высветился на моем лице лучезарной улыбкой в хмурый, но, к счастью, не ветреный день.
Битый час я бесцельно бродила вдоль набережной, зажав в руках стаканчик с кофе — пирожок был съеден в два укуса. Виртуально я все же позавтракала с Принцем, а проверить, ждет он меня или не ждет, мне не позволило чувство моего собственного достоинства. Не моего поля ягодка и хватит об этом. Как говорится, не бегите за трамваем, свой вас дождется, а чужой все равно захлопнет двери прямо перед носом, а ты потом еще полгода отдышаться не сможешь. Нет, не хочу брать судьбу на слабо.
Так и гуляла почти час от замка к кораблю викингов и обратно: дневную норму шагов перевыполнила и позвонила Злате: мол, не хочешь ли, красотка, погулять с коляской, раз Принц мой накрылся медным тазом, хоть он и не рыцарь печального образа.
Печаль все же скопилась у меня на душе, но я не понимала ее причины — я ведь не строила на этого Илью никаких планов: в противном случае могла спокойно оставить телефончик, но ведь нарочно осталась для него инкогнито. И захочет — не найдет. Да не захочет, зачем я ему сдалась? А я лично с радостью бы нашла свою сережку — в понедельник пойду с работы через ювелирку. Дядька утверждал, что у него все в единственном экземпляре, но не ведитесь на рекламу из первых уст! Можно, конечно, подобрать похожие сережки, а из оставшейся попросить сделать кулон. Наверное, это не так сложно и не слишком дорого. Сентябрь — это месяц, когда стоит начинать откладывать денежку на новогодние подарки. Иначе как всегда не досчитаешься копейки.
— Вот на лице же написано, что врешь! — заявила Злата шепотом, склонившись над коляской со спящим ребенком. — Не пошла ведь, а он сидит и ждет…
— Ага, у моря погоды… Погодка шепчет! Неужели ты подумала, что я побегу к этому мажорчику? Ты вообще какого обо мне мнения?
Я не повышала голоса, боясь потревожить сон малыша, но внутри все бурлило от возмущения.
— Я не думала, что ты вообще с пьяными якшаешься, если честно.
— Якшаюсь? Ты от мамы это слово услышала? Ты его значение хотя бы знаешь?
А я знала, что была на грани ссоры. А сумки со мной нет, чтобы пойти купить билет и улететь, как ласточка, в Питер.
— Почему ты не пошла к нему? Вдруг это твой шанс? Шикарный, между прочим! Где ты ещё с таким познакомишься! Он на автобусе на экскурсии не ездит! — решила не ссориться со мной молодая мама и уже довольно старая подруга, да заодно поучить жизни с высоты своего семейного положения.
