– Если он разлюбил Франческу, – не унималась София, – зачем тогда сбежал в Австралию? Почему не вернулся на свадьбу брата?
– Никуда он не сбегал, женщина. Я сам послал его в Австралию! А что касается свадьбы, так любой мужчина на его месте поступил бы так же. Должен же он был успокоиться, прийти в себя. И правильно сделал, что не приехал.
– Может быть, может быть… Но теперь нет смысла уезжать. Лоренцо мертв, и для Леонардо путь открыт. Теперь у него есть шанс вернуть то, что было потеряно много лет назад. Франческа может оказаться в его постели.
– Никогда не поверю, что мой сын способен опорочить честь семьи таким образом.
– Отчего же? – удивилась София. Ее тон стал жестче. – Ведь твой второй сын проделал это. И не раз.
– Да, пару раз Лоренцо сбивался с праведного пути. Но он был так привлекателен – женщины сами бесстыдно бросались ему на шею. Жаль, что у Франчески не было детей. Дети делают мужчину верным, удерживают его дома. Но хватит об этом. Наш мальчик погиб. О мертвых нельзя говорить плохо. А насчет Леонардо ты не права. И все. Этот вопрос закрыт. И чтобы я впредь ничего подобного не слышал.
– Ты можешь закрыть на это глаза, но сложившуюся ситуацию так не изменишь, милый мой муж, – резко ответила София.
– Если то, что ты предположила, правда, тогда нам больше ничего не остается, – осадил ее Джузеппе. – Если у Лео роман с Франческой, то это ненадолго. Вскоре она ему надоест, и он вернется в лоно семьи. Дома всегда лучше. Уж я это точно знаю! Через два дня Леонардо улетает домой с женой и детьми. Наберись терпения и держи рот на замке. Все разрешится само собой.
– Возможно, ты прав. Но два дня – большой срок…
Брук с трудом встала, пошла в спальню, стараясь ступать потише, чтобы не выдать себя, и упала на кровать, закрыв лицо руками, словно так могла спрятаться от подступившего ужаса.
Лео влюблен во Франческу? Лео был когда-то помолвлен с теперешней вдовой своего брата! Лео ездит в Милан не на работу, а к любовнице…
Поверить в такое было невозможно. Однако это многое объясняло. Вот почему Лео никогда не говорил мне «люблю», догадалась Брук. Ни разу! Он использовал другие слова и выражения. Восхищение. Желание. Необходимость. Но не любовь.
А его нарочито холодное обращение с Франческой!.. Это была не неприязнь, не безразличие, как предполагала Брук. Это была другая сторона любви…
Боже!
Брук почувствовала, как ее пронзает боль – не только душевная, но и физическая. Сердце словно сжало тисками, так что перехватило дыхание.
Задыхаясь, она встала и пошла в ванную, умылась ледяной водой, глубоко вздохнула и выпрямилась. Из зеркала на нее смотрело чужое лицо: белое, с глазами, полными боли, и дрожащим подбородком. По щекам текли слезы.
Господи, что же мне теперь делать? – с горечью подумала Брук.
Если бы здесь была мама…
Хотя разве смогу я рассказать ей обо всем, что произошло. Она только бросит: «Я ведь тебя предупреждала!» – в своей насмешливо-пренебрежительной манере.
Брук вспомнила, как пять лет назад мать предвидела, что однажды Лео заставит ее страдать. На следующей неделе как раз пятая годовщина их свадьбы. И все вышло так, как говорила Филлис!
Или не так?
А вдруг Джузеппе прав? – рассуждала Брук. Что, если София ошибается и Лео больше не любит Франческу и не видится с ней в Милане? Если он и думать забыл о жене брата после того предательства?
Сердце затрепетало от надежды.
Ведь это возможно, размышляла она. Пусть Лео не рассказал мне о своей давней любви. Но за пять лет, что мы женаты, он никогда не давал мне понять, что несчастлив со мной или думает о другой женщине. Лео всегда спешил вернуться домой, ко мне. И, кажется, был доволен нашей жизнью, особенно интимной.
По крайней мере до того дня, как они приехали на похороны в Италию. Здесь Лео словно подменили.
Наверное, это странное отсутствие желания объясняется свалившимся на него горем и чрезвычайной усталостью, вызванной необходимостью разобраться с делами Лоренцо.
Но новая, еще более страшная мысль пришла в голову Брук, и она чуть не застонала от отчаянья.
Внезапный отъезд Франчески в Милан по какому-то невразумительному поводу в соединении с безмолвным согласием Лео открылся теперь в совершенно ином свете, терзалась Брук. Ему нужна была возможность видеться с женщиной, которую он до сих пор любит, вдали от придирчивых глаз родственников и, главное, от моих.
А Франческа, наверное, все дни после похорон плакала не от горя, а от стыда.
Конечно, ее мучила совесть, но не хватило сил, чтобы отказать напористому мужчине. Леонардо сказал ей, что его чувства не остыли за эти годы, что он мечтает о том, чего не получил когда-то, и глупая, слабая Франческа уступила и сдалась.
Брук подняла глаза к зеркалу. В них больше не было горя и жалости к себе, только гнев. И ярость.
Пусть Джузеппе делает вид, что ничего не видит, я так не могу! – решила она. Я поеду и посмотрю в глаза им обоим! Сейчас же! Не теряя ни минуты! Попрошу у Софии ее машину и отправлюсь в Милан.
Что ж, ему предстоит очень удивиться. Через час я предстану перед ними обоими на пороге квартиры Франчески. Вот тогда я с ним поквитаюсь!
Если Джузеппе прав и Лео ездит не к ней, если я увижу его машину на стоянке у офиса, то просто развернусь и поеду обратно.
Но интуиция подсказывала Брук, что права свекровь. Женщины чувствуют такие вещи лучше мужчин, они видят сердцем, читают по взглядам.
Но теперь у меня открыты глаза, Лео, сказала она себе. И да поможет мне Бог!
Охваченная холодным гневом, Брук спокойно расчесала волосы, накрасила губы и спустилась вниз, чтобы найти свекровь.
София сидела в одной из гостиных и держала в руках журнал. Но ее седая голова была наклонена вперед, а плечи поникли, словно от свалившегося на них горя.
Сердце Брук сжалось. Ей очень нравилась свекровь. София была доброй, сердечной женщиной, принявшей ее как родную дочь. Как она, наверное, мучается сейчас, сокрушалась Брук. Один сын в могиле, другой изменяет жене и порочит честь семьи.
Я не имею права еще больше расстраивать ее, решила Брук, подавляя внутреннее раздражение. Ее намерение поехать в Милан не исчезло, но, что бы там ни случилось, это будет касаться только Лео и ее. Свекровь не должна ничего узнать.
Собравшись с силами, Брук вошла в гостиную. София тут же вскинула голову, заслышав звук шагов.
– Брук! – воскликнула она. – Я… я думала, ты спишь.
Брук постаралась придать лицу усталое выражение.
– Я пыталась. Но эта ужасная головная боль…
– Бедняжка! Как мне жаль тебя. Чем же тебе помочь? Хочешь таблетку? Или стаканчик вина?
