оперный театр.
– Не люблю оперу.
– Я тоже.
Воцарилось молчание, которое прерывало только бешеное биение сердец.
– Мой отец сказал, что нам запрещено общаться. Это из-за Джаспера, – попытался начать всё с начала Дориан.
«Джаспер! Вот глупая, я совсем забыла спросить, как он!» – разбушевалась в своих мыслях Роуз.
– Как он?
– Его удалось спасти, только вот ногу…Операция назначена на послезавтра. Я не виню ни тебя, ни твоего отца. Такую травму не вылечишь травами, здесь нужен был гениальный хирург, но такого у нас в городе нет.
– Мой отец считает, что вы специально хотите выжить нас. Он думает, это всё из-за земли. Поэтому и отказался помочь. Я хотела, было, побежать вдогонку за твоим отцом и помочь, сделать всё возможное, но у нас с отцом разразился скандал.
– Он тебя не обидел?
– Нет, что ты, мы уже помирились. Он часто злится, но быстро отходит, он очень любит меня, и я его.
– Хорошо…Ты любишь ботанику? Расскажи о своих любимых цветах.
У Роуз это была любимая трема для разговоров, и она с полной отдачей, с вдохновением, несвойственной ей эмоциональностью, стала рассказывать ему об ирисах, лаванде и васильках. Время бежало настолько быстро, что эти двое просидели за разговором весь день, не заметив, что занятия закончились, и все разошлись по домам.
– О, Господи, уже без четверти три, мы пропустили занятия! В три я должна уже быть дома!
– Розали! Можно тебя проводить?
И лёд в сердце девушки хоть пока не оттаял, но начал превращаться в обычное стекло, которое вот-вот может разбиться, а сердце освободиться от плена холода и равнодушия. Прошло пару мгновений до того, как она ответила, а ей показалось, будто она стоит в раздумьях целую вечность. Ещё никогда она так не хотела сказать «Да», никогда не испытывала такого желания не возвращаться в тот дом, где её так никогда не будет слушать, как он. Но теперь она беспокоилась не за себя.
– Я живу в сотне метров, отец увидит тебя и запретит посещать мне школу.
– Тогда…Завтра, на этом же месте, в это же время.
На протяжении двух недель они встречались в школьном саду, время от времени посещая занятия. Розали ещё никогда не была такой счастливой и воодушевленной.
– Сегодня у нас другой маршрут. Надеюсь, ты не откажешься пропустить сегодня все занятия? – пролепетал Дориан, с невероятно светлой улыбкой на лице, которая обезоружила Ро. И она не могла сказать ему «Нет». До этого дня он никогда не обнимал её, не брал за руку и даже не прикасался. Но тогда был какой-то особенный день, он схватил её руку и побежал из сада прочь.
– Дориан, подожди, я не могу больше бежать, – запыхаясь смело сказало Роуз.
– Да больше и не нужно. Смотри, это для тебя,– отступив в сторону, Дориан взмахнул рукой вдоль горизонта.
Глазам Розали предстал самый удивительный подарок, на который только способен человек. С небольшого утёса, на котором они стояли, виднелся Индийский океан, в лучах солнца он был особенно красивым, или может быть это от того, кто именно сделал этот подарок? Солнце согревало её нежное лицо, она стояла заворожённая красотой. А Дориан, опьянённый красотой Роуз, обняв её сзади, поцеловал её руки. Никогда ещё он так не любил. Настоящие ли это чувства, или это всё от того, что запретный плод сладок, и чем больше им запрещали общаться, тем больше удовольствия приносила им встреча.
– Это прекрасно, – еле слышно прощебетала Ро, и, развернувшись боком к океану, её лицо встретилось с лицом Дориана.
Таких прекрасных глаз, как у неё, он не видел ни на одной картине ни в одной галереи, в какой только бывал. Её светящиеся волосы развивались на ветру, а глаза были закрыты от слепящего солнца. В один момент стекло в сердце Роуз разбилось на миллионы осколков, в тот самый момент, когда губы Дориана прикоснулись к её губам, такие нежные и такие родные. Вокруг шумел ветер, поднимающиеся волны с грохотом ударялись о песок, но ничего не волновало этих двоих. Лишь поцелуй, первый и такой желанный.
Вдруг что то сбило Дориана с ног и он оказался еще ближе к Роуз.
– Джек! Мой славный малый! Роуз, это Джек!
– Какой прелестный пёс!
– Это голден-ретривер! Вот жук, нашёл же меня! Никому не выдавай нашу тайну мальчик, хорошо? – обратился он к другу, а тот начал ласкаться у ног Розали.
– Ты нравишься ему! Он тоже тебя полюбил!
– Тоже полюбил?
– Да Ро, я люблю тебя. Я люблю тебя, Розали Купер, – сказал он еле слышно, и его губы были так близко, что она невольно подалась вперед, и они слились в страстном любовном поцелуе. И ему не нужен был её ответ, её слова, любит ли она его. Поцелуем она ответила на все вопросы. С этого дня утес стал их пристанищем. Они подолгу проводили здесь время, наедине с собой, а раскидистая лоза на самом краю, стала постелью для них. Это место связало их жизни и судьбы навсегда, плотной нервущейся нитью. С каждым разом они всё больше и больше времени проводили там, и родители стали замечать перемены в своих детях, но в отличие от Адамсов, которые только радовались воодушевленному состоянию их сына, Хэнк Купер начал подозревать Роуз.
Глава шесть
В один пасмурный день, когда тучи сгущались в преддверии дождя, Розали и Дориан по обыкновению были на своем месте. Обнявшись, они лежали под огромными ветвями лозы, наслаждаясь пейзажем неспокойного океана.
– Ах ты дрянь! Снюхалась с эти паршивым ублюдком! – послышалось со стороны луга.
Отец Роуз бежал, держа в руках дедовское старое охотничье ружье, на бегу заряжая в него патроны. Роуз подскочила, будто сам грозный ветер подкинул её.
– О нет, мой отец! Дориан, уходи отсюда!
– Я не оставлю тебя, будь что будет, но я тебя не покину!
Отец Ро уже был в 10 метрах от них, но остановился, и стал приближаться медленно, наводя ружье на Дориана.
– Я убью тебя, сучий сын! Захотел через мою дочь добраться до моих хором? Не будет этого!
– Отец, не нужно!
– Молчи, дрянная девка! А ты отправишься на корм морским дьяволам, подонок!
Он успел нажать на курок, но Роуз была быстрее, и шальная пуля пронзила её грудь.
– Дура!! Зачем!
– Розали, нет! Нет, любимая! Только не это!
– Это ты виноват, облапошил девку, она, дура, поверила!
Тело Розали лежало без движения, и Хэнк, отпихнув Дориана со страшной злой силой, спустив его вниз с утёса, принялся оживлять бездыханное тело дочери.
Глава семь
Почти 3 месяца Розали потребовалось чтобы оправиться от ранения, которое чуть не убило её. Всё это время отец бережно ухаживал за ней, но ни разу за это время имя Дориана, или кого то из Адамсов, не упоминалось.
Розали уже начала ходить, и немного помогала отцу по дому, но всё ещё была очень
