Оливер? Ах, Оливер… Типичный случай. Психологически неблагополучный мужчина, который не может совместить в своей картине мира образ жены-матери и любовницы. Как… неприятно.
Виктория за это время успела многое понять и передумать. До чего-то дошла своим умом, что-то нашла в книгах и тренингах по психологии. Теперь ей казалось, что она видит людей насквозь. Все их поступки ей было легко объяснить.
Клер снисходительно относилась к этим увлечениям сестры.
«Чужая душа – потемки. Как можно в ней разобраться? – недоумевала она, слушая, как сестра раскладывает по полочкам очередного клиента или знакомого. Лучше бы ты побольше о себе думала. Поверь, не все люди действуют по законам Фромма и Берна. Не все действуют по законам, известным тебе. И исключения бывают. И люди встречаются хорошие, не заботящиеся лишь о собственной выгоде».
Виктория скептически качала головой, вспоминая предательство Оливера.
Все одинаковые.
Неудивительно, что в свои двадцать восемь лет (возраст, как раз подходящий для замужества по английским стандартам) Виктория была одна.
Не было у нее ни шумной свадьбы где-нибудь в миловидном местечке, ни влюбленного мужчины под окном, ни тайного обожателя, ни даже постоянного партнера. Совершенно одна. Привыкла. Устраивает.
Зато вся эта беготня с традиционным привозом подарков в дом невесты, тортом, шампанским, белым платьем – длинным шлейфом, священником, последующим приемом выпала на долю Клер. И даже не один, а целых два раза. Пару месяцев назад неугомонная младшая сестренка вышла замуж во второй раз, едва успев избавиться от оков первого брака. Вернувшись из свадебного путешествия по Европе, она тут же примчалась к Виктории – делиться впечатлениями. Та, естественно, была уже в курсе всех подробностей, поскольку сестры не прекращали общения по телефону. Но разговор с глазу на глаз – это совсем другое дело. Только так можно выяснить, не обманывает ли Виктория, утверждая, что у нее все в порядке с личной жизнью.
Выяснить-то выяснишь, но что от этого выяснения изменится?
Клер погостила два дня и уехала к мужу. Покой вновь вернулся в дом Виктории.
Вечер. Тихо. В углу гудит телевизор. Какой-то фильм о любви. Старый. Фиолетовые сумерки. Виктория забралась с ногами на диван. Пятница. Никуда завтра не нужно идти.
Зевнула. Выключила телевизор. Протянула руку к столику и взяла книгу. Эрнест Хемингуэй. Избранное. Виктории все больше нравились серьезные книги. А двадцатый век дал писателям много материала для раздумий. Хемингуэй привлекал ее своей мужественностью, лаконичностью – слов совсем немного, но сколько мыслей за ними стоит!
Виктория открыла двадцать седьмую страницу. Вчера она, уставшая, не дочитала рассказ. Писатель приглашает пройти вслед за ним в маленькую комнату к молодой американской паре.
«– Ты сегодня очень хорошенькая, – сказал он».
Все они так говорят, привычно прокомментировала Виктория.
«Она положила зеркало на стол, подошла к окну и стала смотреть в сад. Становилось темно.
– Хочу крепко стянуть волосы, и чтобы они были гладкие, и чтобы был большой узел на затылке, и чтобы можно было его потрогать, – сказала она. – Хочу кошку, чтобы она сидела у меня на коленях и мурлыкала, когда я ее глажу.
– Мм, – сказал Джордж с кровати».
Виктория горько усмехнулась и продолжила чтение.
«– И хочу есть за своим столом, и чтобы были свои ножи и вилки, и хочу, чтоб горели свечи. И хочу, чтоб была весна, и хочу расчесывать волосы перед зеркалом, и хочу кошку, и хочу новое платье…
– Замолчи. Возьми почитай книжку, – сказал Джордж. Он уже снова читал».
Вот и я так. Хочу, хочу, хочу… А приходится читать книжки… Очередные скептические замечания Виктории о своей жизни и жизни вообще, о литературе и гендерных ролях были бесцеремонно прерваны телефонным звонком. Виктория хотела его проигнорировать, но звонивший был весьма настойчив. Чертыхаясь и проклиная невидимого наглеца, заставившего ее подняться с теплого местечка, Виктория сняла трубку.
– Виктория Маклин?
– Слушаю.
– Простите за беспокойство, но дела заставили меня позвонить вам.
Виктория терпеливо выслушала извинения и объяснения. Голос в трубке принадлежал некоему Джекобу Мэлори, представляющему интересы некоего Джона Катлера.
Нет, это имя ей абсолютно незнакомо. Телефон ему дали знакомые? Она работала с ними? Возможно. Даже скорее всего – так. Не согласится ли она оформить внутренний дворик его усадьбы? Почему бы и нет. Да, она, несомненно, встретится с его представителем и обсудит подробности. Завтра? В восемь утра?
Ой, ужас какой!
Рано вставать по выходным для Виктории было самым тяжелым наказанием. Но бизнес есть бизнес.
– Да, конечно. До завтра. До свидания.
Положила трубку. С сожалением посмотрела на книгу. Сегодня ее снова не удастся дочитать.
Поперек всех планов встреча с представителем… как его? Джона Катлера. Стоп-стоп! Виктория кинулась к журнальному столику и, пересмотрев пару газет, нашла нужное. Пробежав глазами несколько абзацев, она озадаченно приложила руку ко лбу.
Ничего себе.
Джон Катлер оказался далеко не простым смертным. По крайней мере, по сравнению с обычным ландшафтным дизайнером. Ему принадлежал неплохой бизнес на юге Англии. Неплохой – слабо сказано. Если Виктория не ошибалась, то эта фамилия мелькала в журнале «Пипл». К сожалению, удостовериться в этом на данный момент не было никакой возможности.
Виктория, милая, только не бессонница из-за этого, только не сегодня… сегодня надо спать.
Завела будильник на полседьмого и укрылась одеялом с головой. Это с детства помогало уходить от реальности. Но сегодня что-то продолжало давить на Викторию, не давало покою. Она свернулась калачиком и обхватила голову руками.
Устала. Я просто устала.
Виктория забылась тяжелым сном. Наутро она проснулась от напряженных трелей будильника и поначалу долго не могла понять, где находится и что происходит. Выключила истошно орущий будильник, посмотрела на циферблат. Суббота, полседьмого утра. Виктория почувствовала себя несчастной…
Ах да!
Она пулей выскочила из кровати и помчалась в ванную. Контрастный душ, жесткое-прежесткое полотенце – оказывается, и в ранний час можно чувствовать себя живым человеком!
Тихонько, словно стараясь не нарушить покой хозяйки, шумел, нагреваясь, электрический чайник. Виктория, задумавшись, сидела и в тысячный раз изучала чашку: тонкие темно-коричневые линии, сплетающиеся в изысканный узор на фоне цвета слоновой кости; гладкая поверхность, на которой эти узоры, нанесенные краской вручную, можно проследить ощупью, если закрыть глаза и прислушаться к ощущениям пальцев…
