Меня кто-то тряс за плечо, но я не хотела отзываться.
— Мисс Джонс, проснитесь. Папа говорит, что пора перекусить.
Я шевельнулась в надежде опять почувствовать тихое и глубокое мужское дыхание, но вместо этого моя щека коснулась холодного кожаного сиденья. Я сидела прислонившись к дверце микроавтобуса, и, кроме меня, никого рядом не было.
Теперь я проснулась окончательно.
— Извини, Колин. Почему ты не разбудил меня раньше?
— Папа велел вас не беспокоить.
— Доброе утро, мисс Джонс!
Резкий, бесстрастный голос подействовал на меня как ушат холодной воды. Я подпрыгнула на сиденье и выглянула в окно. Его рот улыбался, но серые глаза смотрели отстраненно.
— Прошу прощения, мистер Хардвик, Но вам следовало разбудить меня раньше.
Я попыталась расстегнуть «молнию» на спальном мешке. Но в нее попали складки материи, и она застряла. Я даже покраснела в борьбе с ней. Открылась дверца, ко мне протянулись две руки и пришли на помощь.
— Как спали, мисс Джонс?
Наши глаза на мгновение встретились, и моя кровь с бешеной скоростью понеслась по венам. Внезапно «молния» поддалась, и все тотчас успокоилось.
— Спасибо, хорошо, мистер Хардвик, — спокойно ответила я и опустила глаза.
Оставшись одна, я достала из сумочки расческу и пудру. Безумно хотелось умыться. Я положила все обратно в сумочку и выбралась из автобуса.
— Здесь есть поблизости какой-нибудь ручей? — спросила я кого-то из мальчиков.
— Есть, мисс Джонс. Пойдемте, я провожу вас.
Я взяла губку с полотенцем и пошла за ним. У ручья стоял Брет и уже вытирал лицо.
Он с улыбкой смотрел, как я присела у кристально чистой воды и смочила губку.
— Предупреждаю, мисс Джонс, вода холодная как лед.
Я попробовала воду пальцами, потом умылась и хорошенько вытерлась. Вернувшись в автобус, убрала полотенце и немного подкрасилась. Перебравшись на водительское место, расчесала волосы. У меня вдруг возникло ощущение, что за мной наблюдают. Я немного скосила глаза и взглянула в зеркало заднего вида, но там никого не было.
Из-за автобуса появился Брет и просунул голову в окно.
— Мисс Джонс, когда вы закончите украшать пирог, который и так хорош, — улыбнулся он, — не поищете ли вы чего-нибудь поесть? Нам нужно накормить дюжину голодных ребят. На обратном пути, если понадобится, мы можем остановиться в городе и закупить продукты.
Он говорил деловым тоном, и я виновато вспыхнула:
— Простите за задержку, мистер Хардвик.
Я убрала свои вещи в рюкзак и спрыгнула на землю, едва не наступив ему на ногу. Он непринужденно поддержал меня.
— По-моему, еще слишком рано для выпивки, Трейси! — Его глаза улыбались, а я отшатнулась от него: без покрова темноты пропасть между нами казалась огромной.
— Простите, мистер Хардвик, — повторила я.
Он все еще улыбался, когда я осмотрелась вокруг. Туман почти рассеялся, и солнечный свет развеял завесу над ландшафтом. У меня не было времени полюбоваться красотой болот и истоптанных овцами холмов и долин. Когда я открыла боковую дверь микроавтобуса, до меня донеслось блеяние ягнят и громкий тревожный крик кроншнепов. Я открыла коробку с продуктами и обнаружила остатки хлеба, пакет молока и пару бутылок лимонада.
Мальчики возвращались от ручья и спускались с близлежащих склонов, и их голоса оглашали величественную тишину болот. Колин и Джексон все еще продолжали спорить по поводу горы Кросс-Фелл. Колин обратился к отцу с просьбой разрешить их спор. Мистер Хардвик разложил карту и назвал точную высоту.
— Это самая высокая вершина Пеннинских гор, — пояснил он.
— Нам обязательно возвращаться назад? — спросил Джексон.
— Да. Боюсь, мы и так потеряли слишком много времени. В любом случае мы должны были вернуться домой завтра. Вообще, наш поход, мисс Джонс, оказался слишком коротким. В следующий раз мы запланируем более продолжительную поездку.
— Да, мистер Хардвик, — кивнула я и повернулась к ребятам. — Ничего, мальчики, зато завтра у вас будет время прийти в себя и подготовиться к летнему семестру, который начинается во вторник.
Из двенадцати юных глоток вырвалось двенадцать стонов, и все засмеялись. Час спустя мы были уже на пути домой. Я обрадовалась, что за руль сел Брет. После того как я отправила автобус в кювет, мне было страшно вести его по таким непредсказуемым болотным дорогам.
— Как ваша нога, мистер Хардвик? Я забыла спросить.
Он бросил на меня быстрый взгляд:
— Гораздо лучше. Спасибо. Я тоже о ней забыл.
Он явно не хотел разговаривать, казалось целиком сосредоточившись на поворотах, крутых склонах и пасущихся на них овцах с ягнятами: Через некоторое время он сбросил скорость.
— Сядете за руль, мисс Джонс? Мне нужно немного передохнуть.
Я напряглась:
— Да, конечно, если вы этого хотите, мистер Хардвик, но неужели после вчерашнего все еще мне доверяете?
— Доверяю? Разумеется, я вам доверяю.
Я пересела на его место и рассмеялась:
— Значит, вы доверяете мне больше, чем я сама. Если бы вы знали меня так же хорошо, как я сама себя знаю, вы бы этого не сказали!
Он отвернулся и даже не улыбнулся в ответ.
— Теперь я не доверяю женщинам, Трейси, но для вас я делаю исключение.
— Благодарю за доверие, мистер Хардвик, — снова рассмеялась я. — Надеюсь, я… не разочарую вас.
— Я тоже, — был его ответ.
Вскоре мне удалось преодолеть свою нервозность, и мы постоянно менялись всю дорогу до Ноттингемпшира. Мы развезли мальчиков по домам. В автобусе остался один Колин, который нетерпеливо ждал, когда отец наконец отпустит мою руку.
— До свидания, Трейси, — сказал Брет. — Поездка была полезной и… интересной.
— Даже несмотря на отсутствие результатов?
— Это спорный вопрос, — улыбнулся он. Моя рука согрелась в его.
— До свидания, мистер Хардвик. Желаю удачи на собеседовании во вторник, — смущенно добавила я. И, зная, что делаю это в последний раз, я осмелилась прошептать: — До свидания, Брет.
Я бежала по коридору в учительскую, позади меня, словно парус, развевалась мантия. Я думала о ненаписанных конспектах, которые собиралась подготовить за время пасхальных каникул, но почему-то на них так и не хватило времени.
— Мисс Джонс! — Голос прозвучал как выстрел, и я резко остановилась, едва не врезавшись в стену. Мантия обмоталась вокруг меня, как огромная черная смирительная рубашка. Я обернулась и увидела Брета Хардвика, стоящего одной ногой в коридоре, а другой в классе.
— Вернитесь, пожалуйста.
