– Мисс Престон, не упрямьтесь… Вы не можете остаться здесь, – увещевательно сказал он.
И тогда Микаэлу совсем «переклинило».
– Как вы изволили мне объяснить, это мой дом, – холодно сказала она. – И я решаю, оставаться мне здесь или нет. Ваши советы мне ни к чему.
– Как пожелаете! – Его голос снова стал холодным и отчужденным.
Коул больше не стал тратить время на уговоры, а просто подхватил ее сумки и понес наверх. Ступени жалобно скрипели под его ногами.
– Принесу все остальное… – хмуро сказал он, появившись через некоторое время, и снова исчез.
Микаэла почти автоматически двинулась к лестнице и стала подниматься на второй этаж, боясь даже представить, что ждет ее там. Дверь в комнату, которую она занимала в свой первый и последний приезд к дяде, была приоткрыта, и Микаэла заглянула туда. Полумрак, прохлада, горьковатый запах высушенных трав… Девушка открыла ставни, подняла раму, впуская в комнату свет и свежий воздух, и огляделась. И вовсе не так страшно, как она боялась представить. Относительно чисто, мебель закрыта чехлами, а на полу громоздятся ее сумки.
Микаэла снова отвернулась к окну, оглядывая двор, который был как на ладони. Поперек пролегала вышеупомянутая траншея, рассекая двор по диагонали почти пополам, как уродливый шрам. Поскольку ее предназначение оставалось для Микаэлы неясным, она оставила траншею в покое и стала рассматривать все остальное.
Все постройки были добротными, с чистыми окнами и свежевыкрашенными стенами – видно было, что Коул Рассел знает толк в менеджменте и любит свою работу. Деревья у дома разрослись так сильно, что некоторые ветви дотягивались до крыши. Небольшая деревянная беседка, которую дядя Тед когда-то построил своими руками, бесследно исчезла, а фонтан, который он грозился разбить, так и не появился…
Если бы не ее глупый порыв, она бы еще лет двадцать сюда не приехала. Или даже тридцать. Поверенный дяди Теда, передавший Микаэле завещание с последней волей покойного, в последующем регулярно снабжал ее отчетной информацией о делах на ранчо, которую Микаэла так же регулярно игнорировала. Потому что при всех имеющихся атрибутах владения – завещании, бумагах, подтверждающих ее права на дядино ранчо, и регулярных финансовых отчетах – Микаэла не чувствовала себя владелицей ранчо. Она никак и ничем не заслужила этих денег… Как же она могла на них претендовать?!
«Это глупо», – твердили ей мать и Дейзи. Пожалуй, это было единственное, в чем взгляды обеих женщин совпадали. Но Микаэла упрямо не желала тратить эти деньги.
Внизу что-то довольно сильно грохнуло, и Микаэла, очнувшись от своих мыслей, едва заметно вздрогнула. Коул принес остальное, догадалась девушка и поспешила вниз. Как оказалось, она не зря торопилась: Коула Рассела она застала уже в дверях.
– Мистер Рассел!
– Что-то еще, мисс Престон?
– Я хотела бы знать, что с электричеством и есть ли в доме вода?
– Вода есть, – проинформировал ее Коул. – Электричество появится сразу, как только привезут новый генератор.
– И когда случится сие знаменательное событие? – не удержалась она.
– Через несколько дней. Это я на тот случай, если вы все еще не передумали.
– Я не передумала!
Микаэла не знала наверняка, сколько всевозможных функций было возложено на мистера Коула Рассела, но то, что ее появление прибавляло к имеющемуся перечню еще несколько весьма неприятных и обременительных обязанностей – в этом она теперь уверилась окончательно. И злорадно порадовалась этому обстоятельству. Потом Микаэла устыдилась своих мыслей. Она никогда не была кровожадной, но именно сейчас ей хотелось все сделать наперекор Коулу.
Он смерил ее долгим взглядом и, не говоря больше ни слова, вышел. Некоторое время Микаэла стояла и смотрела на закрытую дверь, а потом желудок возмущенным урчанием напомнил ей, что он «безработный» уже почти сутки! Ноги сами понесли Микаэлу в кухню.
Огромная кухня в отличие от остального дома не выглядела запущенной: ни пыли, ни грязи. Зато здесь запросто можно устроить музей бытовых кухонных приборов и утвари доисторической эпохи. Дровяная печь(!), стоящая в углу, ввела Микаэлу в состояние ступора, граничащего с ужасом, а все остальное, на что натыкался взгляд, имело чисто механическую природу – огромная ручная мясорубка, ручная кофемолка, шестиугольная терка-овощерезка, которой запросто могли воспользоваться великаны… Все это могло работать лишь при приложении человеком огромных физических усилий. Не хватало только утюга на углях, но немного погодя Микаэла едва ли не с содроганием обнаружила и его!
Она почти без сил опустилась на табурет и уронила голову на скрещенные руки. Она могла бы сейчас остановиться в каком-нибудь небольшом отеле в Париже и коротать деньки, посещая музеи и выставки… Или отправиться в Грецию и как следует прожариться там под лучами горячего южного солнца… Господи, она столько раз мечтала отправиться в Каталонию, а вместо этого оказалась в хибаре, на богом и людьми забытом ранчо!
– С вами все в порядке?
Опять этот Рассел, неужели она не может пострадать в гордом одиночестве?! Микаэла незаметным движением смахнула две слезинки и подняла голову.
– Что вам здесь нужно?
– Вообще-то я здесь живу, – сообщил Коул.
– Вы здесь живете? – почти по слогам переспросила Микаэл.
– Это была идея Теда. Надеюсь, вы не против, мисс Престон?
И этот человек утверждает, что распоряжается домом она одна? Он выбрал неподходящее время для своих признаний. Микаэлу захлестнула волна неконтролируемого гнева, который до сей минуты не имел определенного адресата. Это был гнев на собственное безволие, на годы работы, которые казались сейчас потраченными впустую, на попытки самосовершенствования, которое сейчас казалось вообще бесполезным времяпрепровождением… И теперь эта волна нашла выход, и за неимением другого достойного объекта она излилась на Коула Рассела.
– Я против! – выпалила Микаэла. Она и хотела бы сдержаться, да не смогла, внутри нее словно прорвало плотину. – Я не хочу, чтобы меня беспокоили!
Коул выслушал ее молча, с каменным лицом.
– Сегодня же уберу свои вещи. Прошу прощения, что побеспокоил вас, мисс Престон.
Когда он вышел, Микаэла поняла, что натворила. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь!
– Господи… – прошептала она и застонала от безысходности. Неужели она так остервенела, что для нее обидеть человека – раз плюнуть?
Даже если сейчас она и найдет Коула, вряд ли он согласится ее выслушать. Просто пошлет ко всем чертям… и будет прав!
Эта ночь была худшей за последние две недели. Вечером, побродив по дому, Микаэла не нашла следов пребывания Коула Рассела, зато обнаружила небольшую кладовку, в которой нашлись постельные принадлежности – хорошо просушенные и заботливо запакованные в полиэтилен – и коробку восковых свечей. Впервые за долгое время она была совершенно одна, в чужом пустом доме, по коридорам которого гуляли сквозняки и какие-нибудь фамильные привидения. Микаэла долго не могла заснуть, прислушиваясь к старому дому, к его скрипам и охам и мучаясь угрызениями совести, а сморивший ее сон принес с собой только кошмары.
