Подслушай Фредерика их болтовню, радость, с которой она возвращалась в Фартинг-Холл, улетучилась бы, и она не вывела бы машину второй раз днем, распираемая счастьем, в то время как солнце склонялось к макушкам деревьев многочисленных перелесков, окружающих со всех сторон Фартинг-Холл, и дымки вились из труб времен Тюдоров, дополняя мирный пейзаж последним штрихом.
Фредерика отведала прекрасный ленч, за что надо было благодарить экономку, поскольку повара еще и в помине не было, выпила с ней в гостиной чашечку великолепного чая, и все ее вчерашние страхи разлетелись, не оставив и следа. А от мысли о том, что впереди ее ждет спокойный обед с Люсиль, а там, может, они сходят в деревню в кино, Фредерика совсем расслабилась за рулем сверкающей машины.
Поскольку хозяина рядом не было, она надела веселый желтый свитер и поношенные брюки. Она решилась было испытать себя и машину в одном из новоприобретенных деловых платьев, но потом раздумала, решив не рисковать испачкать его без особой нужды. В таком беззаботном настроении она вырулила из ворот Фартинг-Холла.
После Лондона, где Фредерика чувствовала себя не в своей тарелке, здесь она каждой клеточкой отдавалась безмятежности и покою простой весенней природы. С наслаждением втягивала в себя удивительные запахи, врывающиеся в открытые окна машины, и радостно смотрела на бегущие со всех сторон поля, покрывающиеся нежной зеленью — первым свидетельством весны. Дорога спускалась в долины и вилась через спящие деревушки и рощи, венчающие каждый холм и спускающиеся до самого подножия, подступая к соломенным кровлям словно убеленных сединами коттеджей. Часы на колокольне показывали без четверти шесть, и она прибавила скорость и проехала еще милю, решив затем повернуть обратно, как только позволит дорога. Навстречу показалась машина, тянущаяся неспешно, миль сорок в час; Фредерика проскочила мимо нее, и брови у нее поднялись: что-то в этой машине было знакомое. Да это же то самое ветхое пристанционное такси, на котором она приехала в Фартинг-Холл накануне. Развернувшись, она поехала обратно и с удивлением увидела, что такси стоит у обочины. Таксист что-то выяснял со своим пассажиром, который, выйдя из машины, чуть было не оказался под колесами ее «даймлера». Фредерика резко затормозила и остановилась около такси. Таксист вздохнул с явным облегчением, поскольку был убежден, что не только плакали его денежки, но и ему самому придется плакать над пассажиром, растертым по асфальту у него на глазах. А пассажир такси распахнул дверцу «даймлера» и посмотрел на Фредерику с нескрываемым гневом.
— Как это понимать? — выдавил он из себя с трудом, едва сдерживаясь. — Что вы делаете в моей машине, дражайшая особа? И с какой стати позволяете себе гнать ее на такой скорости, пока она еще не обкатана?
— Не обкатана? — с недоумением уставилась на него Фредерика. — Но такая машина не нуждается в обкатке. К тому же я не превысила девяноста миль, потому что собиралась развернуться…
— Ах, вы собирались развернуться, вот как? — Лицо джентльмена было бледно от ярости. — Премного вам благодарен… Слабое доказательство, что вы не угоняете мою машину. Но когда я говорю, что вы ехали со скоростью сто пятьдесят миль в час, значит, вы ехали со скоростью сто пятьдесят миль в час, и впредь прошу зарубить это на носу и со мной не спорить!
— П-понятно, сэр.
Фредерику охватил неподдельный страх, и она едва понимала, что говорит. Спрашивать, кто это такой, не имело смысла. Даже таксист сидел за рулем с видом человека, ожидающего, что в любой момент взорвется мина, и тому была причина. Он был сбит с толку с того самого мгновения, когда от него потребовали догнать «даймлер», прежде чем тот развернулся. Он робко напомнил разъяренному владельцу сего «даймлера», что столь изысканная старая машина, как его такси, со всеми ее причудами вообще не создана для того, чтобы ехать в кильватере какого-либо средства передвижения, способного выжимать хоть сколько-то миль в час. Она вполне пригодна лишь для того, чтобы ездить от вокзальчика и обратно, но пытаться кого-то обогнать — это уж слишком.
— Ради Бога, простите меня, сэр, — залепетала Фредерика, облизнув губы.
— Но вы так и не объяснили мне, что вы делаете в моей машине? Этот парень Уилкинс говорит, что привез вас вчера в Холл. Вы подруга Люсиль?
— Нет. — Язык Фредерики снова невольно скользнул по нижней губе. — Я… меня наняли возить вас, сэр.
— Что вы говорите? Возить меня?
Сказать, что мужчина пошатнулся и схватился за голову, было бы преувеличением; но одно можно утверждать наверное: в жизни он так не изумлялся. Он долго смотрел на девушку с полным недоверием и наконец, к ее ужасу, вымолвил:
— Вы, конечно, шутите.
— Я не шучу, мистер Лестроуд, — ответила Фредерика. — Меня направили к вам в агентстве по найму, в которое вы обратились с просьбой прислать в Фартинг-Холл шофера, и как можно скорее. Шофера с соответствующими профессиональными данными. А… а у меня именно такая квалификация, — добавила она, как ей самой показалось, еле слышным шепотом.
Хамфри Лестроуд повернулся к таксисту и велел ему ледяным голосом перенести свои вещи в «даймлер». Вещей оказалось немало; все это были дорогие и весьма потертые чемоданы. Так и должны выглядеть чемоданы, которые непрерывно ездят с места на место по всему земному шару и с которыми, как это водится, обращаются то с невероятным почтением, то с вопиющей небрежностью. На каждом чемодане стояли инициалы «Х.В.Л.», они были написаны крупными черными буквами и не были погребены под множеством отельных ярлыков, что, впрочем, неудивительно, поскольку мистер Лестроуд явно не допустил бы ничего подобного.
Сам мистер Лестроуд был высок ростом, темноволос, с четкими чертами лица и холодными глазами. Нет, взгляд у него не был тяжелым, хотя цвет глаз определить было невозможно — для этого надо было хорошенько их разглядеть; но Фредерика поняла, что досада, угнездившаяся в них в данный момент, объясняется внезапным шоком. Он был до глубины души взволнован и всеми силами старался не выдать себя, отчего губы его сжались, и четче смотрелась жесткая линия подбородка.
— Лучше пересядьте. Я сам поведу машину, — сказал он. — Я немного устал после поездки в Манчестер, но этот «даймлер» — моя новейшая покупка, и я не хотел бы, чтобы его превратили в лепешку на пути к Холлу.
Фредерика услышала собственный заикающийся голос:
— Но я вполне могу…
— Подвиньтесь. — Голос мистера Лестроуда стал ледяным, а челюсти сжались, так что заиграли желваки. Он расплатился с Уилкинсом, и таксист, наконец, осмелился с сочувствием посмотреть на девушку. Она еще вчера показалась ему милой молодой женщиной, но сейчас он даже несколько смутился, услышав, что она считает себя способной возить самого мистера Хамфри Лестроуда. Знай он об этом вчера, он хотя бы ее предостерег.
