Качалин завидовал спокойствию Усольцева. Этого и землетрясение не сдвинет с места. Такие люди незаменимы в экстремальных ситуациях: одним своим невозмутимым видом враз уймут панику… Командир присоединился к Усольцеву, тоже вскрыл банку с пивом и жадно отхлебнул. Пиво было теплое, малость горчило, но все равно лучше утоляло жажду, чем кипяченая, пахнущая хлоркой вода.
На песчаном берегу, где покачивались впритык причаленные лодки, резвились ребятишки, оглашая окрестности звонкими голосами. Из зеленых джунглей, сплошной стеной стоящих вдоль всего берега, тоже долетали неясные звуки, похожие то ли на смех, то ли на плач. Иногда налетавшими порывами ветра из густых зарослей наносило дурной запах гниющих растений. Неожиданно с тропы, пробитой в гуще зарослей, донесся сильный шум, потом раздались возбужденные голоса.
Антон настороженно уставился на тропу: там что-то происходило, но что именно, он пока видеть не мог. Отчетливо слышались только крики — громкие, резкие, без сомнения принадлежащие людям какого-то местного племени. Антон встревожился: не прорвались ли повстанцы?
Наконец из джунглей вышли к лагерю полуголые изможденные африканцы — женщины, дети и старики. Усталые, покусанные насекомыми женщины тащили за руки насмерть перепуганных детей. Старики и подростки подгоняли хлыстами и гортанными криками спасенный скот. К новым беженцам подбежали двое военных, судя по нашивкам, сержанты гвардии, что-то залопотали на своем наречии, тыча пальцами вглубь лагеря. Наверное, показывали усталым людям, где им надлежало остановиться.
Успокоившийся Антон поднялся с ящика, сочувственно поглядывая на проходившую мимо толпу. И вдруг замер на месте, пораженный. Позади всех обессиленно плелась белая девушка. В высоких армейских ботинках, нагруженная тяжелой ношей, она едва переставляла ноги. Но самым удивительным было то, что Качалин знал эту девушку. Всего неделю назад он довольно грубо отказал ей в помощи. Да, вместе с несчастными африканцами к лагерю вышла знакомая Качалину журналистка, именно она. Ошибки быть не могло.
«Надо же, и в джунгли как-то добралась, и теперь вот бьет тропу собственными ботинками. Настойчивая, черт подери! — мысленно похвалили девушку Качалин. — Неужели я ошибся, приняв ее за избалованную девицу?»
Ошибки редко доставляют радость, однако эта была Качалину приятна.
Элис тоже увидела вертолет и белых людей возле него. Облегченно вздохнула и даже нашла в себе силы прибавить шагу. Но каково же было ее удивление и разочарование, когда, подойдя к экипажу, она словно на неприступную стену натолкнулась на внимательный взгляд командира. Девушка узнала своего обидчика и остановилась, замерла. Вспомнив неприятную сцену в столичном аэропорту, она растерянно хлопала ресницами. Вспыхнувшая было надежда на скорое возвращение в город, так ладно умостившаяся в сознании, моментально испарилась. Элис была уверена, что двинувшийся ей навстречу пилот, высокий, решительный, наверняка сытый, ни за что не примет ее на борт. Он по каким-то причинам тоже ненавидит женщин и, очевидно, наслаждается их беспомощностью, к сожалению.
— Привет! — неожиданно первым обратился к девушке Антон. — Надеюсь, вы сделали нужный материал для своей телекомпании? Судя по вашему виду, времени вы даром не теряли.
Сперва Элис не поняла, то ли он насмехается над ней, то ли действительно снизошел до сочувствия. В последнее ей как-то с трудом верилось. Недавняя стычка мешала взглянуть на летчика другими глазами. Рядом с элегантным пилотом Элис особенно остро ощутила собственную неопрятность, нелепые громоздкие ботинки на ногах. Обувь была незаменима во время трудного перехода, но теперь, очевидно, смотрелась на ней как седло на корове. Да еще опухшее от множественных укусов лицо, потрескавшаяся кожа на руках. Боже праведный, какой же страшненькой, должно быть, она выглядела в глазах этих мужчин!..
Элис как-то вся подобралась, будто съежилась.
И здесь к ней на помощь неожиданно пришел Антон. Он решительно шагнул к девушке и со словами «я помогу» снял со спины груз, опустил на землю тяжеленный рюкзак. Элис сразу распрямилась, ощутив долгожданную легкость, машинально тронула горячими сухими ладошками вспыхнувшие было щеки, прибрала торчащие в разные стороны волосы.
Между тем Володя, закончив заправку, удивленно вытаращился на командира. Он знал, что Качалин холостяк и имеет полное право приударить за прекрасным полом, но ухаживать за этой… Про таких у них в старой деревне на Енисее говорили: «Ни кожи ни рожи…» И чего командир в ней нашел?
Апатичный Усольцев, тоже скользнув меланхоличным глазом по незнакомке и не найдя в ней ничего привлекательного, равнодушно отвернулся, возвращаясь в состояние тихого созерцания. Время от времени он прикладывался к банке с пивом. Отдыхал.
Элис, увидев в руках Усольцева эту банку, судорожно сглотнула, чувствуя, что язык будто прилип к нёбу. Очень хотелось пить. Она провела рукой по обветренным губам. Антон угадал ее желание раньше, чем она что-то успела произнести. Он быстро подвинул девушке свободный ящик, на котором недавно сидел сам, и почти силой, положив руки ей на плечи, усадил. Бросившись к машине, где у них хранились запасы воды и продуктов, принес две банки колы и, распечатав, подал ей в руки.
Элис, почти не отрываясь, осушила обе банки, перевела дух и благодарно сказала:
— Спасибо, вы меня спасли. Теперь я у вас в долгу.
— Вам видней, — улыбнулся Антон, искренне довольный, что ей стало получше. Его порадовали внезапно засветившиеся отчаянной голубизной ожившие глаза. И уж окончательно Элис покорила Антона необыкновенно трогательным жестом, когда медленным движением пальцев поправила колечки волос за маленькими аккуратными ушами. Антон углядел, что ногти у девушки коротко подрезаны и давно не знали маникюра. Зато они знали грубую работу, о чем свидетельствовали мелкие трещинки и порезы на коже. Антон видел, что в джунглях ей пришлось нелегко. Во всяком случае, свой журналистский хлеб она отрабатывала сполна.
Элис перехватила изучающий взгляд Антона, и тот, захваченный врасплох, неожиданно растерялся. Но глаз не отвел, смотрел ей прямо в самую душу, проникаясь все большим уважением к этой с виду очень хрупкой девушке и понимая, что уже покорен ею и никогда ни в чем не сможет отказать. Это было удивительно и странно, но он вдруг почувствовал, какой неудержимой силой его тянет к Элис, как хочется обнять ее, пригладить пахнущие ветром и кострами волосы, неторопливо расспросить, как она жила раньше и как обходилась без него. Почему-то Антон сразу, мгновенно ощутил, что они с Элис и есть те две половинки, которые носит ветром по земле, но рано или поздно непременно сводит друг с другом. Элис с тихой улыбкой посмотрела на Антона, словно угадала его тайное желание, а, скорее всего, так оно и было, потому что женщины гораздо тоньше чувствуют, и обнадеживающе улыбнулась ему. Не дежурной, отстраненной улыбкой проходящего мимо человека, а как давнему знакомому, которому многое позволено. И разговора-то пока никакого не было, они даже не успели познакомиться, но оба интуитивно ощутили внезапную тягу, какое-то родство еще нераскрытых душ.
