Ирен провела Уллу по мраморной лестнице и широкому коридору, заканчивавшемуся двойной дверью.
— Мы пришли, мадемуазель. Это башня. Отсюда открывается лучший вид во всем доме, и тут очень удобно. Месье Вальдонне просил меня обставить детскую. Думаю, вы найдете все, что вам нужно, но я уже давно не имела дела с детьми и понятия не имею, что им сейчас покупают. — Она распахнула дверь и отошла в сторону.
Переступив порог, Улла очутилась в гостиной, оформленной в спокойных голубых и розовых тонах, и потеряла дар речи. Предсказание Юлии о том, что Поль Вальдонне не постоит перед расходами и сделает все ради удобства гостей, сбылось. Комната была очень красивой и такой просторной, что в ней свободно уместилась бы вся ее гётеборгская квартира.
— Это ваша личная гостиная, — сказала Ирен, неправильно поняв ее молчание.
— Понятно. — Улла заморгала, не веря своим глазам.
— Вы слегка сбиты с толку, верно?
— И даже не слегка. Это же настоящий дворец…
— Может быть, на время передадите мне малышку и осмотритесь?
— Да. Ладно…
Ирен начала баюкать Хельгу.
— Спальня дальше по коридору, вон за той дверью. Ванная находится между ней и детской, а за ней — маленькая кухня. Если вам понадобится что-нибудь, о чем я забыла, дайте мне знать.
— Не могу представить, что вы могли что-то забыть.
Все еще не пришедшая в себя Улла осматривала обитые панелями стены и резную дверь. Рядом с зеркалом стояли дамский письменный стол восемнадцатого века и кресло с гнутыми ножками. Балконная дверь была сделана из кованого чугуна. Между двумя стрельчатыми окнами висели старинные гравюры в красивых рамках и подсвечники из венецианского хрусталя.
Но без современности тут не обошлось. На письменном столе стоял телефон, рядом красовался торшер на латунной штанге. На низком столике у дивана красовалась ваза со свежими цветами. На полке рядом с маленьким камином лежала стопка романов в бумажных обложках; на бюро красного дерева лежал пульт дистанционного управления телевизором и стереосистемой.
Огромная спальня производила не менее сильное впечатление. Бело-розовые стены, те же стрельчатые окна, что и в гостиной, зеркало в резной раме, которое могло бы принадлежать музею, и резная кровать, такая высокая, что забраться на нее можно было только с помощью скамеечки для ног, стоявшей рядом.
Но если две предыдущие комнаты казались залами музея, то мраморная ванная явно относилась к двадцатому веку. Один угол был занят паровым душем. В глубокой ванне могли бы свободно уместиться два борца сумо. Даже унитаз и биде были настолько элегантными, что можно было забыть об их прозаическом назначении. А что касается золотых кранов, пушистых толстых полотенец и коллекции масел, кремов и лосьонов, то королева испанская, возможно, не обратила бы на это внимания, но для простого полицейского из Гётеборга это было уже чересчур.
— Вон в том шкафчике стоит переносная детская ванночка. Ее можно поставить в раковину, чтобы не сгибать спину во время купания малышки, — сказала Ирен, остановившаяся на пороге. — Если вы поставите ее в ванну, понадобятся руки длиной в два метра. Там так глубоко, что можно утонуть!
— Вы правы. — Улла засмеялась и посмотрела на себя в высокое зеркало. — Ирен, можно задать вам один нескромный вопрос?
— Какой угодно, только не о моем весе! — весело ответила экономка.
— О нет. Вы бегло говорите по-французски, но сами не француженка?
— Вы правы. Я из Австрии.
— А как же вы попали на Мартинику?
— Мы с мужем приехали сюда на серебряную свадьбу и полюбили остров с первого взгляда. Вскоре после этого он умер. В Австрии меня ничто не держало, поэтому я привезла прах мужа в место, о котором у нас было столько счастливых воспоминаний, и начала новую жизнь. Это было одиннадцать лет назад, но я ни секунды не жалела о своем решении.
— Похоже, у вас был счастливый брак.
— О да! В отличие от брака месье. Эта его жена… Простите меня, мадемуазель Эстрем, хоть она вам и кузина, но я не стану кривить душой.
— Иногда с Юлией бывает трудно.
Судя по тому, как Ирен поджала губы, это было сказано слишком мягко.
— Можно сказать и так, — сухо промолвила она. — Жаль только, что расплачиваться за это придется малышке. — Ее тон смягчился. — Славная девочка. Настоящая красавица. Но, на мой взгляд, для четырех месяцев маловата. Как вы думаете, ей достаточно еды?
— Трудно сказать. Я сама знаю ее всего пару дней, так что у меня не было времени это выяснить. Но по сравнению с другими младенцами, которых я вижу каждый день, она просто пышет здоровьем.
— Родители устроили из-за нее перетягивание каната. Этот ребенок заслуживает лучшей участи.
Улла едва не сказала, что, поскольку Поль Вальдонне не испытывает к дочери особого интереса, девочке такая участь не грозит, но вовремя остановилась. Конечно, симпатии Ирен на стороне ее работодателя. А симпатии Уллы — на стороне Юлии. Несмотря ни на что.
— В данный момент этот ребенок заслуживает, чтобы его искупали и накормили. Вы не могли бы спуститься на кухню и подогреть бутылочку, пока я приготовлю ванну?
— В этом нет нужды. На здешней кухне есть подогреватель для бутылочек и бар-холодильник. Я не хотела, чтобы вы каждый раз бегали по лестнице, когда малышка проголодается. Подержите ее, а я тем временем приготовлю ванну. Пока вы будете ее купать, я позабочусь о бутылочке. Не думайте, я не собираюсь вмешиваться. Вы наверняка устали с дороги. Вам понадобится помощь, чтобы освоиться на новом месте.
Она была права: утомление начинало сказываться. Шея и плечи болели так, словно Улла отдежурила на участке двадцать четыре часа.
— Ирен, вы настоящее сокровище, — сказала она, благодарная экономке за заботу и сочувствие. — Большое спасибо.
— Пожалуйста, мадемуазель. Кстати, рядом с камином в гостиной имеется звонок. Еще один есть в детской. Звоните в любое время дня и ночи. Кто-нибудь обязательно поднимется.
— В данный момент меня волнуют только две вещи. Во-первых, вы не могли бы принести из гостиной пакет с пеленками? Иначе мне придется лезть в чемодан Хельги за чистым бельем. А во-вторых, прошу называть меня Уллой.
— Не уверена, что месье это одобрит. — Ирен наполнила теплой водой ванночку, поставила рядом корзину с Детскими лосьонами, мылом и губкой, прошла в гостиную и вернулась с пакетом. — Прислуга должна была называть его бывшую жену мадам Вальдонне, хотя та была шведкой, как и вы, и не любила церемоний.
— Месье Вальдонне тут ни при чем. Я не его жена.
— И очень жаль. По крайней мере, у вас есть голова на плечах. В отличие от нее. — Ирен вздохнула и посмотрела на часы. — Похоже, я сболтнула лишнего… Если вам больше ничего не нужно, то я пойду вниз. Уже почти девять. Когда подать ужин?
