Я так испугалась этой его резкой перемены, холодности, испугалась, что могу потерять его вот так, сразу. И не стала больше спрашивать, почему не любовь стоит у него на первом месте, неужели я совсем не важна для него, а только бизнес имеет главное значение. Странно, что, не задав ему этих вопросов, я еще не почувствовала, что его холодность могла отражать его реальный характер, а не тот, что знала я. Я вновь утонула в его нежных объятиях. Я не хотела думать о плохом, о том, какой он на самом деле, и во что это может вылиться для меня. Любовь слепа…
* * *
Оставалось 2 дня до моего отъезда. На работе я уже считалась в отпуске и поэтому пребывала в двойственном состоянии. Мы каждый вечер встречались с Джереми. Но каждый вечер он приходил все позднее. На мои упреки он потихоньку раздражался все больше и больше.
— Неужели, женщины все такие зануды? — говорил он, устало проходя мимо меня в ванную. Я пыталась сгладить его раздражение своими ласками. Он понемногу веселел, но я заметила, как наши отношения изменились с момента первого знакомства. Если вначале он Джереми всю инициативу брал на себя, и вся энергия исходила от него, а я лишь блаженно следила за его приятными движениями, просьбами, выполняя их безропотно, то через неделю, его тон сменился на более решительный, даже где-то жесткий тон человека, не терпящего возражений. Его нежность граничила с резкостью; слова романтика все больше походили на приказы диктатора. Я начала чувствовать себя в роли наложницы, а не любимой женщины. Казалось, он забыл, что это я — его нежный бутон благоухающей розы (как он называл меня). Но все-таки я продолжала ему верить, поскольку то чувство, которое я испытывала к нему, было больше и сильнее меня, оно уже привязало, пришило, приклеило меня к нему; а ножницы мне не хотелось искать, я забросила их слишком далеко.
Все стало совсем плохо, и кажется, по моей вине. Не надо было начинать этот разговор. Но мне как каждой женщине— собственнице, хотелось определенности.
Однажды ночью, когда его руки все еще бродили по моему телу в успокаивающих ласках после бурных любовных излияний; когда я восторженно заглядывала ему в глаза, и кончиками пальцев касалась изгибов его лица и шеи; когда уже не оставалось сил сделать лишнее движение, я спросила его, будет ли Джереми ждать меня после возвращения, через 1,5 месяца. В принципе, я спросила это с полушутливой интонацией в голосе, ожидая и от него того же.
— Ты же понимаешь, что мы не знаем, что будет завтра. А ты говоришь о таком сроке.
— Что это означает? — взволнованно переспросила я.
— А то, что через 1,5 месяца я, возможно, буду далеко отсюда. — Он говорил ровно и спокойно. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Я была шокирована.
— Ты так просто говоришь об этом, о нас с тобой? Разве для тебя все, что происходит, ничего не значит?
— Конечно, значит, — он приблизил лицо ко мне и зашептал нежно. — Но это только для тебя наши отношения являются чем-то вроде узла: раз крепко связал, и радуйся: никто не распутает. Я же проще отношусь к нашей связи: мне хорошо с тобой. Чего же еще надо? Пойми: это как крыша над головой; знаешь, что придешь к тебе и вокруг светло и тепло, никакой дождь не страшен. Нам ведь хорошо вместе. Зачем думать о завтра, если есть сегодня. Ведь так, моя роза? — Он притянул меня к себе, пытаясь закончить разговор.
— А как же наша любовь… — я запнулась. Мы с ним ни разу не произносили слово «ЛЮБОВЬ» в определении отношений. Он мне никогда не говорил: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Что-то нехорошее возникло в сердце, предчувствие, нехорошее и жалящее.
— Сейчас мы вместе и, если это любовь, пусть будет так. Но где гарантия, что завтра не возникнет это чувство к другому человеку у тебя или у меня? Этим словом нельзя бросаться.
— Как ты можешь так говорить? — вспылила я. — Как ты можешь сомневаться в моей любви к тебе? Я же испытываю саму искреннюю любовь к тебе, и хочу всегда быть с тобой!
— Я так не думаю. Сейчас в тебе кипят эмоции. Любовь — это звук, слово, а то, что у нас с тобой — это страсть.
— Послушай, Джереми, — я прижалась к нему, — Я хочу быть твоей и быть с тобой всегда. Хочешь, я никуда не поеду, а останусь здесь, мы будем жить у меня, я буду помогать тебе во всем…
— Нет! — его тон был жестким, и в голосе послышался металл — мне не нужна собачка в постели и жизни, которая скулит и визжит от радости при виде хозяина. Мне нужна независимая женщина, которая, как и я любит свободу в жизни и секс в постели, и отдается этому полностью. Безропотность лишь показатель никчемности человека. Ты пленила меня своей слабостью, но и какой-то силой. Эти 2 качества хорошо сочетаются в тебе. Ты можешь быть слабой и подвластной мужчине. А можешь быть деловой, расчетливой, сильной, как тогда в первый день знакомства. Я заметил это в твоих глазах: решимость и целеустремленность. Сейчас, твои робкие стенания напоминают мне о тех женщинах, которых я знал раньше. Всем им нужно лишь одно: владеть душой мужчины и быть его знаменем, символом, единственным объектом во вселенной, а за это вы даете вечные слезы, недовольные выражения лиц, пустые постоянные разговоры о любви, детях и сплетнях. Все это я ненавижу. Извини, возможно, мы не поняли друг друга изначально. Но жертв от тебя мне не нужно. Поезжай по делам, отдыхай, работай, развлекайся.… Когда вернешься, тогда и будет видно, как жить дальше.
Гром грянул. Молния сверкнула. Мне стало плохо. Если бы я не лежала, то упала бы точно. ОН НЕ ЛЮБИЛ МЕНЯ. Он лишь пользовался моей надеждой, мечтой, моим желанием быть кому-то нужной. Я являлась для него лишь пересадочным пунктом, лишь каплей дождя, которую он испил до дна. КАК МНЕ БЫЛО ПЛОХО В ЭТОТ МИГ!!!
— Я наверное, тебя обидел? Но ты сама завела этот разговор. — Он потянулся. Я не поверила своим ушам. Голос. Это был прежний Джереми. Он нежно обнял меня, ласково зашептал на ушко нежные слова. — Прости меня, мой цветочек. — У меня от этих слов слезы полились в 3 ручья. — Ну, что ты? Иди ко мне. Мы будем вместе, успокойся. Мы нужны друг другу… — Его голос смягчался и таял в глубине сердца. Я не могла противостоять его ласкам и бросилась в объятия.
— Будь со мной до отъезда, — прошептала ему и затем мы уже забылись в страстном вихре сплетения тел. Этой ночью он превзошел самого себя. Он не был никогда до этого так страстен. Я забыла все свои страхи, все, что наговорили друг другу, не понимая, что именно эта ночь и была концом всему.
Утром мы нежно распрощались, и он обещал быть у меня вечером. Но не пришел. Я бродила до ночи по дому, а потом взяла такси и поехала к нему. На звонок мне никто не ответил. Что мне было плакать? Как последняя дура я готова была ждать у дверей его всю ночь. Потом, решив, что он может приехать ко мне, я оставила ему записку с номером поезда и вагона, и временем отправления, и с просьбой приехать ко мне или, на крайний случай, на вокзал проститься, затем я вернулась домой.
