Однако миссис Элби, отвечая на ее звонок, сообщила, что доктор Гуэлдер также приглашен в гости, и выразила свое удивление по поводу того, что она покинула их, даже не попрощавшись.
— С вами было так мило, — неожиданно добавила она.
— Но доктор Гуэлдер… — начала было Стэси.
— О, доктор довольно часто ночует в своей комнате рядом с врачебным кабинетом, — искренне заверила ее миссис Элби, — так что вы вовсе и не выставляли его из квартиры. Но если мисс Хант собирается предоставить вам работу, то, полагаю, вам удобней жить у нее.
Однако Стэси, кладя трубку на место, не была в этом уверена.
На следующее утро, около восьми часов, пожилая женщина, прибиравшая квартиру Веры Хант, принесла ей поднос с завтраком — чашку чаю и несколько невероятно тонких тостов. Сама мисс Хант, как выяснилось потом, обходилась еще меньшим. Зачастую ее рабочий день начинался с маленькой чашки черного кофе и сигареты или стакана апельсинового сока. Но поскольку главной ее заботой была демонстрация своей стройности, это не выглядело таким уж удивительным.
Маленький магазинчик на Бонд-стрит снаружи не выглядел примечательным, но внутри поражал великолепием серовато-голубых и нежно-розовых тонов. На окнах висели муаровые бархатные занавеси, ноги, словно в песке, утопали в роскошном бледно-сером ковре, винтовая лестница круто уводила наверх, в скрытое рабочее помещение. Хрупкие на вид, обитые шелком позолоченные стулья в нарочитом беспорядке расставлены по ковру, а на секретере, за которым мисс Хант иногда просматривала корреспонденцию, красовалась огромная ваза с чудесными желтыми розами.
Стэси представили молодой женщине с роскошной гривой рыжих волос по имени Ирмгард. Она демонстрировала модели мисс Хант, а также заправляла здесь всем в отсутствие хозяйки. Именно ей вменялось в обязанность давать Стэси маленькие поручения: рассортировать коробочки с искусственными цветами для вычурных вечерних платьев, проверить счета или вернуть обратно непонятно составленные заказы. В первый же день ее попросили напечатать несколько писем, расспросить посетительницу, пока Ирмгард и мисс Хант были чем-то заняты, запаковать и перевязать кремовыми атласными лентами роскошную коробку конфет, которую надлежало доставить клиентке этим вечером.
В перерыв на ленч ей позволили совершить небольшую прогулку по Оксфорд-стрит, днем предложили чашку желтовато-соломенного китайского чая и крохотное печенье. После работы она снова готовила себе ужин сама из скудных и малоаппетитных остатков еды, которые отыскала в холодильнике, — в это время мисс Хант торопливо наряжалась на очередной званый обед.
За целый день они едва ли обменялись несколькими словами, и хотя их знакомство продолжалось уже сорок восемь часов, Стэси так и не выяснила, как отнесся доктор Гуэлдер к ее внезапному уходу. Когда она осмелилась позвонить ему во врачебный кабинет, секретарша ответила, что он уехал в больницу, а на его квартире миссис Элби сообщила, что он еще не возвращался домой. Стэси написала ему небольшое письмо с благодарностью и объяснениями, но он ей не ответил, а может быть, его или ее письмо затерялось в пути.
Шли дни, недели, а ее обязанности в магазинчике оставались все теми же. Она стала уставать от бесконечной сортировки лент и кружев и охотно отправлялась в город по каким-нибудь незначительным поручениям. Выполняя их, она успевала заскочить в кондитерскую и утолить голод, который постоянно испытывала. Таким образом, большая доля ее карманных расходов шла на плитки шоколада и булочки в ближайших кондитерских. А поскольку Стэси выросла в деревне и привыкла к здоровой, сытной пище, такая скудная диета привела к появлению голодного блеска в ее глазах и значительно уменьшила объем ее талии.
Однажды, после того, как она проработала у мисс Хант уже две недели, ее позвали в маленькую комнату в глубине магазинчика и велели продемонстрировать платье перед покупательницей. Ею оказалась молодая девушка, примерно ее возраста и телосложения, дочь одной важной клиентки. Стэси помогли надеть вечернее платье из прозрачного бледно-розового тюля, украшенное по корсажу маленькими бутонами роз, оно надевалось поверх чехла из шуршащей тафты. Первый раз в жизни Стэси увидела себя в зеркале в полный рост в таком великолепном наряде. Перед покупательницей возникло чудесное видение с огромными фиалковыми глазами на бледном овальном лице, на котором уже не осталось и следа от недавнего деревенского загара и озорных веснушек. Стэси выглядела юной и до боли хрупкой, а ее непринужденная грация, как нельзя лучше подходила к воздушному платью.
Покупательница пришла в настоящий восторг и, не пожелав смотреть другие модели, купила это платье даже без примерки, а Вера Хант осталась настолько довольна, что Стэси удостоилась похвалы из ее уст.
После этого Стэси часто звали демонстрировать платья, а когда Ирмгард несколько дней лежала с гриппом, у Стэси не хватало времени на сортировку лент и кружев, поскольку ей приходилось часами стоять перед покупательницами и демонстрировать платья. Приходилось доделывать работу после официального закрытия магазина. В дни, когда покупательница изъявляла желание посмотреть несколько моделей, Стэси возвращалась к себе не раньше восьми часов, а угнетающая духота маленького помещения заставляла тосковать по свежему деревенскому воздуху. Лишь изредка ей удавалось развлечься и отдохнуть.
Мисс Хант каждый вечер уходила на званый обед, в театр или в гости, а Стэси неизменно оставалась в квартире одна, занимаясь починкой своих и хозяйкиных чулок, стиркой и глажкой нижнего белья, исполнением всякой мелкой работы. Порой, ложась наконец спать, она чувствовала себя настолько уставшей, что не могла уснуть, и утром с трудом заставляла себя встать, чтобы не опоздать на работу.
Как-то раз во время обеденного перерыва зазвонил телефон, и она взяла трубку. Ее сердце забилось чаще, когда она услышала голос Мартина Гуэлдера, попросившего мисс Хант.
— Мне очень жаль, но ее нет, — ответила Стэси, надеясь, что ее голос прозвучал спокойно. У нее вдруг перехватило дыхание, когда она услышала голос Гуэлдера, будто она бежала вверх по лестнице. — Но если хотите, я передам ей ваше сообщение.
Он немного помолчал, потом сказал:
— Это, случайно, не мисс Брент?
— Да, — ответила Стэси.
Он снова помолчал, затем спросил:
— Как дела, мисс Брент?
— О, замечательно, — заверила она его, едва справившись с волнением, — спасибо!
— Отлично!
Всего лишь одно слово, к тому же сказанное где-то на другом конце провода, почти безличное, даже не слишком отражавшее заинтересованность в собеседнике. Потом, немного помедлив, он произнес:
