В уголках припухлого рта Доры появилась легкая улыбка. Ничто на свете, думала девушка, не доставит ей большего удовольствия, чем выражение лица этого высокомерного и наглого латиноамериканца в тот момент, когда ему придется признать, что она ни в чем не виновата и что по отношению к ней проявлено элементарное хамство. Было видно, что этот человек не привык к унижениям. Ну что ж, на этот раз ему придется испытать его.
Фламинг вел «понтиак» — мощную, необычайно длинную, под стать самому хозяину машину цвета морской волны в штормовую погоду. Скорость была намного выше дозволенной. Дора молча сидела рядом с Хуаном, стиснув зубы и устремив глаза на дорогу, серой лентой разматывавшуюся перед автомобилем. Стрелка спидометра уходила все дальше вправо.
Когда Дора начала объяснять причину своего ухода, Сесиль была недовольна, но резко изменила отношение к происходящему после того, как золовка сказала, что ей необходимо присутствовать у постели друга, попавшего в аварию. Сесиль даже предложила не спешить с возвращением и, если понадобится, остановиться в гостинице неподалеку от больницы.
Барни тоже был полон сочувствия. Он велел сестре позвонить ему и сообщить о состоянии друга, спросить не нужна ли тому помощь — будь то финансовая поддержка или какая-то иная. К счастью, и брат, и его жена были слишком заняты приемом гостей, чтобы вникать в подробности. И все же Дора позаботилась о том, чтобы они знали и имя Хуана Фламинга, и номер его «понтиака», записанный горничной.
Мексиканец не сделал ни малейшей попытки помешать ей сообщить все эти сведения. Более того, он даже предложил, чтобы Барни записал номер его паспорта, бостонский адрес и телефон.
Дора вздохнула. Она не сомневалась, что ее похититель был абсолютно искренен; этот хищник попал в ту же ловушку, что и она, и забыл обо всем, кроме желания защитить честь брата.
Девушка ерзала на сиденье, наблюдая за тем, как клонилось к закату июльское солнце. Жара спала, уступив место приятной прохладе летнего вечера, и Дора чувствовала себя более свободно в светлых брюках и просторном светло-коричневом шелковом жакете без застежки, накинутом поверх кремового атласного жилета с треугольным вырезом. Брюки и блузку она купила в магазине на главной улице и была вполне довольна приобретением, но жакет стал для нее просто находкой. Она никогда не верила, что изделие известного модельера можно встретить в магазине, торгующем по сниженным ценам, и купить вещь за десяток долларов. Впрочем, все зависело от того, где ты живешь. А Барни обитал в очень престижном районе…
Мысли Доры вернулись к незнакомцу, которого ей скоро предстояло увидеть. Насколько серьезно пострадал Марио? Она нахмурилась, раздумывая, стоит ли спросить об этом сидящего рядом Хуана. Не вызовет ли это новых выпадов?
— Жалеешь, что пропустила прием? — бросил тот, сосредоточившись на дороге и не глядя в сторону спутницы. Наверно, мельком увидел ее расстроенное лицо, подумала девушка. — Надеялась найти там еще одного богатого идиота, чтобы увеличить счет в банке? — Он не стал дожидаться возражений. — Да только Марио вовсе не богат. То, что ты прихватила, принадлежало компании, а у него не хватит собственных средств, чтобы вернуть эти деньги. Я полагаю, тебе и дела нет, что ему по возвращении в Мексику грозит тюрьма за растрату?
— Конечно, — спокойно согласилась Дора.
Какое ей дело до неведомого человека, которого она и в глаза не видела? Но повторять это было бесполезно. Чувство собственного достоинства и упрямство заставили ее отказаться от дальнейших протестов. В конце концов, встреча с Марио положит конец недоразумению и снимет с нее все подозрения в причастности к преступлению, жертвой которого стал неведомый ей молодой человек.
Она заставила себя расслабиться. Сиденье удобное; при скорости, с которой они едут, добраться до Сомервилла можно очень быстро, а там все ее проблемы разрешатся сами собой… Нет, неверно! Дора нахмурилась. С помощью показаний Марио Фламинга можно будет установить, что она в жизни его не видела, а тем более не выходила за него замуж. Гораздо труднее выяснить, кто воспользовался ее именем и фактами биографии в незаконных и даже преступных целях. Безусловно, это следует сделать как можно быстрее, а посему нужно уже сейчас готовить заявление. Но действовать придется очень осторожно, чтобы не привлечь к Барни внимания неблагожелательно настроенной прессы.
— Наверно, ты рассчитывала, что я приду к нему на выручку? — Вопрос, заданный хрипловатым голосом, вернул ее к действительности и заставил вспомнить о сидевшем рядом мужчине. По чеканному хищному профилю с крупным прямым носом сразу можно было сказать, что снисхождения от этого человека ждать не приходится; его суровые черты смягчала лишь ложбинка на мощном подбородке. — Что ж, я действительно выручил его. Все деньги до последнего доллара возвращены в банк. Так что Марио ты ничего не должна. Но еще неизвестно, что для тебя лучше, потому что теперь ты должна мне!
— Как скажете, — пожала плечами Дора, решив не вступать в бесполезную перебранку, хотя это и нервировало ее. Что-то часто в последнее время она стала признавать за собой несуществующую вину — с какой-то ленивой, инфантильной покорностью. Не умела она дать отпор нахалу и хаму, предпочитая уходить в сторону. А пора бы уже повзрослеть и уметь постоять за себя!
— Да, именно так и скажу. — Спокойствие Хуана привело ее в большее смятение, чем его гнев. — Я только хотел бы надеяться — ради тебя же самой, — что ты не так уж много успела потратить.
— А сколько там было? — смиренно поинтересовалась Дора. Так она собиралась держаться и впредь, до выяснения недоразумения. Ей доставляло странное удовольствие с помощью подобных фраз поддерживать в Фламинге уверенность, что он абсолютно прав. Но зато она зло восторжествует, когда войдет в палату к Марио и увидит его удивленный взгляд и растерянное лицо посрамленного старшего братца!
— Пытаешься одурачить меня, красотка? Это тебе не удастся. Ты сумела соблазнить и обмануть моего брата с помощью белой девичьей кожи и невинных глаз, но я противник посерьезнее. Я уже побывал в бостонском отделении банка, которым пользовался мой брат, и выяснил кое-какие детали. Там остались улики, и я сумел ими воспользоваться. Ты украла у него двадцать пять тысяч долларов и вернешь их все до единого цента.
— Двадцать пять тысяч! — Дора была так потрясена, что не смогла скрыть изумления. Неудивительно, что Хуан действует столь грубо и решительно. Если бы кто-то украл такие деньги у дорогого ей человека, вполне возможно, что она и сама решилась бы творить собственный суд и расправу. Но только сначала удостоверилась бы, что имеет дело с настоящим преступником.
