Когда Доминик протянул ей бокал с шампанским, она заметила, что, несмотря на его слегка изменившийся внешний вид, он по-прежнему обладал той невыразимой аурой, которая заставляла людей инстинктивно тянуться к нему: от него будто исходили волны спокойствия и уверенности в своих силах.
— Мы можем рассказать друг другу много такого, чего другой не знает, — заметил Доминик, присаживаясь рядом с девушкой на скамью. — Как поживает, например, лорд Бибери? Я не видел его несколько лет.
— О, папа в порядке, — быстро ответила Оливия, пытаясь немного отодвинуться от этого широкоплечего мужчины, чье мускулистое бедро оказалось почти прижатым к ее собственному. — Хотя я должна признаться, что он чувствует себя немного хуже, чем раньше.
— Мне очень жаль это слышать, — тихо произнес он, а потом его губы изогнулись в кривой усмешке: он заметил, как неуютно чувствовала себя Оливия, прижатая к его бедру, и с иронией в голосе спросил: — Тебе неудобно?
— Да нет, я просто подумала о том, что мой отец, по всей видимости, скоро будет объявлен банкротом, — грустно ответила она.
Доминик помрачнел.
— А что случилось? Он потерял много денег?
— Почти все... — кивнула девушка. — Нам удалось сохранить дом, но, боюсь, через некоторое время наши земли пойдут с молотка.
— А как к этому относится твоя мачеха? — задал еще один вопрос Доминик. — Вряд ли Памела пришла в восторг от сложившейся ситуации.
— Ну, конечно, от радости она не прыгала, — невесело фыркнув, согласилась Оливия, разглядывая пузырьки в бокале шампанского.
Эта худая, как хлыст, амбициозная блондинка полностью подчинила своей воле ее отца спустя всего лишь год после смерти его жены. Она сделала жизнь девочки совершенно невыносимой. И теперь, когда Памела — настоящий тип сказочной злой мачехи — поняла, что ее счастливой жизни пришел конец, она, разумеется, была готова на все, лишь бы снова обрести богатство. Оливию нисколько не удивили ее последующие действия.
— Памела сразу развелась с папой, — подтвердила она невысказанное Домиником предположение. — И вышла замуж за богатого предпринимателя с севера — Рега Пламли. И теперь называет себя леди Пламли, хотя, на мой взгляд, называться леди она не имеет никакого права.
Доминик негромко рассмеялся.
— Да, она страшная женщина. Ей бы на метле летать!
— И не говори! — кивнула Оливия.
Как будто и не было этих десяти лет, проведенных без него, подумала она, улыбнувшись. Их схожее чувство юмора и способность находить смешное во всех проявлениях жизни остались такими же, как и прежде.
— Знаешь, ты нисколько не изменилась за эти годы, — внезапно прошептал он, положив руку ей на талию и притягивая к своему сильному телу. — Я скучал по тебе все время.
Его низкий голос с мягкими, ласкающими нотками и решительный блеск в глазах заставили ее разум забить тревогу. При первом прикосновении его сильной руки к ее плечам Оливия незамедлительно почувствовала слабость во всем теле, ей стало трудно дышать.
Как же побороть эту коварную ауру чувственности, исходившую от Доминика и обволакивавшую ее точно так же, как и десять лет назад? Оливия приложила все усилия, чтобы взять себя в руки.
— Ты ошибаешься! — постаралась как можно тверже сказать она, однако голос ее предательски дрожал. — Я изменилась и совсем не такая, какой ты меня знал. Ты можешь мне поверить на слово: та глупая, незрелая девочка, которой я когда-то была, давно уже мертва и похоронена мной много лет назад. А что касается твоего заявления, будто ты скучал по мне все эти годы... В жизни не слышала подобной чуши! — Оливия поднялась на ноги и спокойно протянула Доминику свой все еще полный бокал шампанского. — Я читала в газетах о твоих любовных похождениях. Скажи мне правду... — она ядовито усмехнулась, — ты на сегодняшнем банкете уже успел переговорить с какой-нибудь молоденькой неопытной девушкой насчет того, чтобы провести с ней ночь?
— Неужели ты считаешь...
— Извини, но мне пора идти. — Оливия не стала слушать, что он ей скажет. Она поправила свой черный бархатный костюм и сняла с юбки пушинку. — Мне необходимо посмотреть, как обстоят дела с ужином. Все-таки за него отвечаю я.
Оливия повернулась и пошла прочь от Доминика уверенными, твердыми шагами, высоко подняв голову. Она сама не ожидала от себя такого спокойствия в момент произнесения своей заключительной речи. Наконец-то поставила на место зазнавшегося самца! Эта маленькая победа доставила ей невыразимое удовольствие, и она не могла не признаться себе в том, что для нее, проведшей весь вечер в тревоге и заботах, с нервами на пределе, ее ответ Доминику был как бальзам на душу.
Оливия пожалела о том, что так долго трусила.
Надо было сразу поговорить и поставить жирную точку в их бессмысленном романе. Но, по крайней мере теперь она навсегда перечеркнула все то, что произошло между ними много лет назад. Больше никогда гордый и самоуверенный Доминик Фицчарлз не заставит ее потерять голову.
Обернувшись на какое-то мгновение, чтобы еще раз насладиться унижением Доминика, Оливия, к своему удивлению, не обнаружила на его лице какой-либо печали или разочарования от столь холодного приема, который оказала ему бывшая подружка. Он смотрел, как она уходит, улыбаясь и насмешливо приподняв бровь.
Ну и ну! Это становится чрезвычайно любопытным, подумал Доминик. Он не спеша поднялся на ноги и отдал два нетронутых бокала шампанского проходившему мимо официанту. Так, значит, та мягкая, робкая девушка, которую он так хорошо знал в юности, отрастила себе длинные и острые коготки!
Кроме того, он со все нарастающим любопытством понимал, что Оливия действительно изменилась за десять лет. Было очевидно, что эта девушка со слегка рыжеватыми волосами, уверенно и спокойно ходившая между гостями, привлекала внимание огромного количества мужчин, как женатых, так и нет. Да... все указывало на то, что милый утенок превратился в роскошного, элегантного лебедя.
Оливия же, хотя и старалась изо всех сил казаться именно такой, какой ее видел Доминик — спокойной и уравновешенной, — на самом деле начинала постепенно впадать в панику из-за новой неожиданной проблемы: молодоженов нигде не было видно.
— Господи! Куда же они запропастились?
Все мысли о Доминике Фицчарлзе мгновенно улетучились из ее головы. Единственное, о чем она могла думать, — как бы поскорее найти Сару и Марка. Бог знает, где они могли находиться! Ведь через пять минут им полагалось открывать танцевальный вечер медленным вальсом, и девушка со всей очевидностью осознавала: она должна, во что бы то ни стало отыскать их и привести в зал для танцев.
