Но ребенок крепко вцепился в руку Дафны и отвернулся.
— М-да, — улыбнулась Ким соседке. — Не очень хорошее начало.
— Ничего, не волнуйтесь, — ободряюще сказала Дафна. — Поначалу она всегда так. Вы ведь подружитесь, правда, Кэнди?
— Нет, — отрезала та.
Дафна метнула на Ким успокаивающий взгляд.
— Кэнди, — продолжала она, отпуская ручку ребенка, — иди поиграй в саду, дорогая. — Радуясь, что ее отпустили на волю, девочка побежала на улицу. — Поймите ее, — пояснила Дафна, садясь, — ей пришлось пожимать руки стольким домработницам за последние несколько месяцев, ей это тоже нелегко. Они приходят, уходят, и все такие разные, всех размеров и форм, — тут она несколько смущенно окинула взглядом платье Ким, — боюсь, малышка потеряла надежду. Сегодня утром она сказала мне, что ненавидит вас заранее, даже не познакомившись. Она уверена, что вы окажетесь «кошмарной» — это ее словечко, — как и все предыдущие.
Ким плюхнулась на стул и вздохнула.
— О господи, мне кажется, все здесь против меня.
— Нет, нет, не расстраивайтесь, — снова принялась утешать ее Дафна, — когда почувствуете, что больше не можете терпеть, приходите ко мне и излейте душу. И не смущайтесь. Все так делали, я уже к этому привыкла! — Она поднялась, собираясь уходить. — Вы нашли свою комнату?
Ким описала ей комнату, которая, как она решила, предназначена для нее, и Дафна подтвердила ее догадку.
— Он дал мне три месяца, — сказала Ким, — три месяца испытательного срока.
Дафна искренне, раскатисто расхохоталась:
— Три месяца, это он сам так сказал? Большинство не в силах были выдержать и трех недель, не то, что три месяца! — Она пошла к двери. — Ну, оставляю вас. И помните: когда вам станет совсем невмоготу, заходите ко мне без церемоний.
Когда она уже выходила, Ким спохватилась и поблагодарила ее за предусмотрительно оставленную еду. Но Дафна ответила небрежным взмахом руки.
Кэнди некоторое время пробыла в саду. Вернувшись наконец в дом, она галопом промчалась через кухню и пулей взлетела по лестнице наверх, словно за ней по пятам гналась целая шайка бандитов.
«Да, — мрачно подумала Ким, — это будет нелегко». Чтобы немного отвлечься от навалившихся на нее проблем, она стала размышлять о том, что приготовить на ужин. Можно пирог с сыром и луком, а на второе подать бисквитный пудинг со сливочным кремом.
Пирог у нее получился отменный, дома у нее так хорошо никогда не получалось, и пудинг был золотисто-коричневым и твердым на ощупь. Она уже снимала кастрюльку с кремом с плиты, как за спиной ее послышался какой-то шум. От неожиданности она вздрогнула, и немного крема пролилось на пол.
На пороге стоял мужчина, целиком заполняя собой дверной проем. Руки он держал в карманах, глаза его блестели, как лед под солнцем, выражение лица было саркастическое. Ким окинула его взглядом: высокий широкоплечий брюнет, волосы зачесаны назад, рот, хотя и красиво очерченный, сжат в прямую жесткую линию, что выдает в его обладателе глубоко скрытый цинизм и безжалостную натуру, беспощадную к врагам и любому, кто посмеет вызвать его недовольство.
— Вы, надо полагать, мисс Ким Пейтон.
Это был не вопрос, а, скорее, утверждение. Ким кивнула в ответ.
— Значит, вы пока последняя в длинном списке моих временных экономок.
— Именно так, мистер Ланг, — проговорила она подобострастным голосом, ненавидя себя за то, что заискивает перед ним. Тут она опомнилась и увидела, что все еще держит кастрюльку с кремом, поставила ее на плиту и, вытянув перед собой руку, двинулась ему навстречу.
— Рада познакомиться, мистер Ланг.
Но он, очевидно, посчитал, что ее пребывание в доме будет столь непродолжительным, что отвечать на рукопожатие не стоит. Посмотрев на ее руку так, словно это была совершенно неуместная вещь, как шуба в жаркий полдень, руки он ей не подал. Сбитая с толку, Ким вытерла пальцы о фартук, словно они были испачканы.
Итак, уже во второй раз ей отказываются пожимать руку в этой семье. Видимо, у них в роду наследственная неприязнь к рукопожатиям. Она старалась призвать все свое чувство юмора на подмогу уязвленной гордости. В этот момент она не сомневалась, что если бы в доме было какое-нибудь животное, то и оно наверняка демонстративно вырвало бы лапу, если бы Ким имела нахальство попытаться пожать ее.
Он с нескрываемым отвращением рассматривал бесформенное существо, которое суетилось перед ним на кухне. Он был явно недоволен ее старомодной прической, ее очками в темно-коричневой роговой оправе, которые так шатко сидели у нее на носу. Она поправила их указательным пальцем.
— А я вот готовлю вам ужин, — осмелилась, наконец, заговорить Ким, голос ее прозвучал как-то неестественно бодро.
— Мисс Пейтон, — он сложил руки на груди и уперся плечом в притолоку, — даже если бы я был полоумным идиотом, я догадался бы об этом и так. — Ее рвение угодить ему стало постепенно отступать, как море в час отлива. — У меня к тому же хорошо развит нюх, и, судя по омерзительному запаху, которым наполнена вся кухня, ваши усилия были напрасны. Я терпеть не могу лук, его запах и вкус. — Он выпрямился во весь рост. — Однако моя дочь, к сожалению, не питает к нему отвращения, так что она, надо думать, отведает вашу стряпню, если вы ее хорошенько об этом попросите. — Он ушел, хлопнув дверью.
В этот момент Ким его возненавидела. Она открыла дверцу духовки и посмотрела на пирог, ее бесподобный пирог, чудо кулинарии, за которое даже в семье ее всегда хвалили и которое, так презрительно отверг ее новый хозяин, даже не узнав его вкуса.
Однако, рассудительно сказала она себе, если она не хочет потерять эту работу, ей придется выяснить, что он любит, что не любит, и постараться научиться рабскому подобострастию, которого, судя по его высокомерным манерам, он ждет от своих домработниц.
В столовой никого не было. Она накрыла на стол, найдя в буфете все, что ей было нужно. Вернувшись на кухню, заглянула в холодильник — от обеда осталось два куска холодного мяса. Вот они-то с томатным соусом и пойдут на ужин Оуэну Лангу. А если он будет этим недоволен, то пусть остается голодным.
Минут через десять он снова появился в дверях кухни:
— Не пора вам меня чем-нибудь покормить?
Она стояла к нему спиной, чтобы он не видел, какая ненависть полыхает в ее в глазах. Но она взяла свой норов за узду и хорошенько осадила его, затем повернулась к нему и улыбнулась с виноватым видом:
— Простите, что так долго вожусь, мистер Ланг, но сегодня у меня первый рабочий, день, так что некоторые недоразумения неизбежны…
