Ознакомительная версия.
- Что вы делаете? – пискнула я не хуже той сигнализации, как только смогла собрать в кучу расползающиеся мысли.
- Ты, - поправил босс. – Что ты делаешь. И, отвечая на твой вопрос: хотел убедиться, что ты не хлопнешься в обморок, как только я тебя приобниму.
Приобниму? Это сейчас так называется?! Чертов экспериментатор! Ну да, я действительно едва не хлопнулась в обморок. И все равно он не имел права!
Но ничего ответить на наглость начальника я не успела. Пока я подбирала слова, которыми можно указать Руслану Эдуардовичу на недопустимость подобного поведения, но сформулировать это так, чтобы к понедельнику не остаться без работы, он уже обнял меня за талию и теперь тянул в сторону выхода, выудив откуда-то мою и свою сумки.
- А вы вовремя, - с улыбкой произнес тот самый здоровенный детина, который открывал нам ворота. По тому, как они с Русланом Эдуардовичем поздоровались, нельзя было понять: этот парень работает здесь охранником или это какой-то родственник, приехавший на день рождения бабушки. – Скоро уже подают второй завтрак и поднимают первые бокалы за здоровье именинницы.
Подают завтрак, да еще и второй! Надо же как все серьезно! Я привыкла к тому, что завтраки, а также обеды и ужины, никто не подает – их нужно готовить самой.
И вообще, я очень сомневалась, что смогу проглотить хотя бы кусочек.
Глава 6
Охуенный вечер – иначе не скажешь.
Первый двойной виски в баре я выпил почти залпом, а второй тянул, раздумывая, что делать.
О том, чтобы отодрать девчонку по-быстрому речи уже не идет. Она сухая…
Она, мать твою, такая сухая, что, даже не будь она девственницей, это все равно будет напоминать изнасилование.
Блядь, надо же было так влипнуть. Сбить напряжение хотелось по-прежнему, а насиловать нет. Я даже покрутил вариант позвонить Стефани – трахаться она любила так же сильно, как деньги, да и сосала неплохо, ротик обученный. Но представив новый поток обид и претензий, который выльется после…
Похоже, придется вспомнить, что такое дрочить самому. Мысль о том, чтобы подмять под себя то дрожащее хрупкое тело, что осталось в номере, вызывала лишь тошноту.
И эти нелепые белые кружева… Кто, блядь, так ее нарядил? Они только мешали.
Их хотелось содрать с нее, ощутить ее кожу своей, всадить член поглубже и попросту трахать.
Но ее страх, какая-то беспомощность и полное отсутствие возбуждения…
Не для настроения, когда хочется намотать на кулак ее длинные черные волосы, стянуть с ее плеч это белое оперение, чтобы сжать пышную, сочную грудь и вогнать жестко и глубоко. Без разницы даже куда – можно и в сочный рот, чтобы обхватила мой член пухлыми губами, показала свой язычок и после слизала всю сперму.
Но с ней это попросту нереально.
Слезы, страх, отсутствие желания – да ну его на хрен!
Смысл держать ее в номере?
Я бросил на барную стойку несколько купюр в качестве чаевых. Все расходы списываются с моего счета, но бармен заслужил своим ненавязчивым молчанием мою благодарность.
Хороший отель, за такой никаких денег не жалко. За гостем не бегают папарацци, фанатки не докучают и никому нет дела до незнакомки в моем президентском люксе.
Понятия не имею, что она сейчас делает. Может, уже сняла повязку – плевать. Скажу, чтобы собирала манатки и валила в свою келью обратно. Правда, ее одежды я в номере не видел, но, блядь, не в неглиже же она шла по улицам?
Войдя в номер, прошел через гостиную, поражаясь оглушительной тишине. Может, уже удрала? И к лучшему. Никаких претензий агентству – спущу по-быстрому в ванной и высплюсь, что тоже недурно.
Толкнул дверь в спальню, где оставил девчонку, и разочарованно выдохнул.
Никуда не ушла.
Осталась.
И, в отличие от меня, не терзается мыслями или благородными порывами. Безмятежно спит на кровати. И выглядит сейчас куда соблазнительней, чем когда была готова на все и ждала, что это случится.
Лежит на спине, и видно, как вздымается от спокойного дыхания пышная грудь, натягивая полупрозрачную ткань и выставляя напоказ розовые соски. Пеньюар задрался, оголив стройные длинные ноги. Черные волосы разметались по подушке, будто у девчонки все-таки была жаркая ночь.
Мордашка вполне смазливая, кстати. Правда, повязка мешала рассмотреть хорошенько.
На пухлых губах уже не было блеска, но так даже лучше.
От блеска, который меня окружает, уже устаешь. Устаешь от силиконовых сисек, накачанных губ, нарисованных бровей и приклеенных ресниц.
Я достаточно насмотрелся на все это, чтобы заметить очевидную разницу.
Отсутствие всякого тюнинга удивляло не меньше, чем то, что такая девушка все еще девственница и готова отдаться за деньги.
Приблизившись к кровати, провел пальцем по губам своей гостьи, и ощутил длинный выдох, который ударил по яйцам так, будто она уже мне сосет.
Наверное, дело в том, что сейчас она не боялась, была расслаблена и доступна.
Доступней, чем пару часов назад.
Спокойный сон и глубокий. Моего присутствия не услышала, мои прикосновения не разбудили. Лицо расслаблено – видно, что ей хорошо.
Может, сделать ее сон чуточку лучше?
Вряд ли из этой затеи что-то получится, и все же хотелось попробовать. Сжал пальцем сосок, покрутил его между пальцами, и снова нет отторжения – лишь еще один выдох.
Сел рядом на кровать, откинул в сторону невесомую ткань пеньюара, коснулся ее живота. Бархатная кожа. Рука будто сама собой скользнула ниже к тонким трусикам.
И, отодвинув их, продвинулась дальше.
Нежная.
Какая же нежная кожа.
Водить по ней пальцами одно удовольствие.
А стоит только представить, что можно вставить поглубже…
- Блядь… - тихо ругаюсь, когда девушка издает тихий стон, словно разделяя мое желание.
Конечно, это самообман.
Похоже, секс ее не волнует, но мои пальцы уже кружат по нежным складкам, задевают клитор, мягко потирают его. Едва ощутимо, чтобы не разбудить, чтобы продлить минуту, когда она не боится.
Но едва я замечаю, что вместо того, чтобы отстраниться, попытаться ускользнуть от прикосновений, девушка приподнимает бедра, чтобы потереться сильнее о мои пальцы, посылаю к чертям осторожность.
Она хочет.
Ей нравится.
Пусть даже она не понимает, что сейчас происходит, но ее тело реагирует четко.
Она становится влажной, настолько влажной, что я ввожу в нее подушечку большого пальца. А она стонет. Мать твою, стонет и выгибается кошкой! Покладистой и голодной.
Я едва успеваю убрать палец, чтобы она не насадилась на всю длину. Нет уж, теперь, когда я вижу ее реакцию, я хочу первый раз там взять ее членом.
Раздвинуть ее, тесную и горячую, подстроить под себя и заставить стонать открыто, и громче, куда громче, чем этот стон от легкого прикосновения пальца.
Снова податливо двигает бедрами, сонно раздвигает ноги, требуя большего. И я усиливаю движения, начинаю тереть ее клитор жестче, чем собирался.
Новый стон прорезает оглушительную тишину.
И еще одно жадное движение навстречу моей руке.
Провожу пальцами по складкам, собираю щедрую влагу и возвращаюсь к точке, которая заставляет ее вздрагивать, выгибаться, открывать пухлые губы, чтобы глотнуть больше воздуха и громче стонать.
Да, мать твою, подбадриваю ее пальцами – танцуй на них, детка, трись о них, покажи, как ты хочешь.
Ее голова мечется по подушке, бедра приподнимаются, тянутся за ладонью, ловят мои пальцы, заставляют нажимать сильнее и жестче. А детка со вкусом.
Неосознанно, но она подталкивает меня к тому, чтобы я вставил в нее свои пальцы, чтобы оттрахал ее.
Громкий выдох, приглушенный, еще сонный стон, когда реальность вплетается незаметно.
Грудь приподнимается выше, торчащие соски просятся в рот, и я отзываюсь на приглашение. Ложусь рядом. Не прекращая поглаживать ее влажные складочки, мучить клитор, потому что стоит остановиться лишь на секунду, как слышу разочарованный стон.
Ознакомительная версия.
