— Знаете, мистер Макмиллан, если я начну рассказывать вам о таких вещах, как поэтическая метафора, то явно злоупотреблю вашим терпением, — с досадой произнесла Сандра. — Давайте лучше завтракать.
С этими словами она перенесла поднос на столик, после чего ловко развернула салфетку и аккуратно разложила ее перед гостем, переставив на нее чашку кофе.
— Вы пьете сладкий, с молоком? — поинтересовалась она, искоса взглянув на ковбоя.
— Нет, я предпочитаю черный, — ответил Колин и неожиданно для себя добавил: — А знаете, леди, я вдруг подумал о том, что в одном только взгляде такой красивой женщины, как вы, заключено больше поэзии, чем в собраниях сочинений всех французских писак.
Сандра заметно удивилась, решив, что давненько не слышала столь изысканного комплимента — и от кого! Похоже, он не так прост, как кажется.
— Хорошо, — словно очнувшись, сказала она, — я налью вам черный.
— Вот-вот! Тем более что после вчерашнего мне не мешает как следует взбодриться.
— И часто вы так проводите вечера?
В ее интонации столь явственно прозвучало «в компании с бутылкой виски», что Колин мгновенно напрягся. Кстати сказать, к алкоголю он относился достаточно прохладно не любил напиваться, справедливо полагая, что из всех совершаемых человеком глупостей самые обидные делаются спьяну. Далее следуют глупости, творимые в состоянии раздражения, и лишь затем идут те, которые можно объяснить недостатком сообразительности.
И вот теперь эта чертовски привлекательная молодая особа, с которой они видятся всего второй раз в жизни, подозревает его в пьянстве!
Усилием воли ему удалось сдержаться. Впрочем, как тут же выяснилось, — ненадолго.
— А что, если я помогу вам привести в порядок ваше жилище? — предложил он, дабы сменить неприятную тему разговора. — У меня имеется хорошее средство от ржавчины, да и кухонные полки стоит заново покрасить в белый цвет.
— Вы собираетесь обосноваться в моем доме, мистер Макмиллан, или предлагаете нанять вас в качестве маляра и сантехника?
Это было уже слишком! Что за невозможная ведьма: то достает его стихами своей покойной родственницы, то начинает откровенно грубить!
— Поберегите ваши денежки для более подходящих целей, — сквозь зубы процедил Колин и поднялся из-за стола. — Может быть, это у вас, в городе, принято сначала говорить, а потом думать. Здесь у нас все по-другому, — хмуро пробурчал он и направился к выходу.
— Извините, — донеслось ему вслед, и Колин остановился у двери.
— Ладно, чего уж там. Я схожу за инструментами, а потом, как и обещал, начну чинить ваш забор.
Он сказал это таким бесцеремонным тоном, что теперь уже обиделась Сандра.
— Вы напрасно считаете меня городской неумехой, мистер Макмиллан. Я и сама смогу починить изгородь.
— Я ни секунды не сомневаюсь в ваших достоинствах, мисс Петерсон, однако мужскую работу лучше делать мужчинам.
— Согласна, но лишь тогда, когда их об этом настоятельно просят!
— Уф! — шумно выдохнул Колин и почесал в затылке.
Как же тяжело общаться со своенравными городскими дамочками! Ну что он такого особенного сказал и почему она так враждебно воспринимает все его предложения? И этот ледяной тон, словно она общается с провинившейся прислугой! Возможно, у них в Нью-Йорке так и принято, но здесь, на Тихоокеанском побережье, живут люди с гордым и независимым нравом, и хорошо бы ей поскорее это понять.
Ладно, что он мучается? Предложив помощь, он выполнил свой мужской долг, а принимать ее с благодарностью или отвергать с негодованием — дело самой женщины. Но все-таки, какого черта! Вот ведьма кареглазая!
— Вы лучше возьмите скребок и хорошенько почистите своего осла, — наконец сказал он. — А ремонтом забора, с вашего позволения, займусь я…
Подойдя к распахнутой настежь двери и глядя ему вслед, Сандра поневоле залюбовалась стройной и мускулистой фигурой ковбоя. Широкие плечи, узкие бедра, длинные, обтянутые джинсами сильные ноги, ступающие уверенной, пружинистой походкой, с силой вдавливал в землю каблуки старых ковбойских сапог. А эти волнистые черные волосы, загорелое лицо, немного грустные голубые глаза… Да и вообще, в ее соседе ощущалась какая-то первобытная сила. Все в нем словно бы дышит просторами степей и свежестью равнин. Пожалуй, она к нему слишком несправедлива. Ну да, он грубоват и бесцеремонен, но чего еще можно ожидать от одинокого сельского жителя? Прибрав к рукам мистера Колина Макмиллана, по-настоящему умная женщина сумеет сделать из него достойного спутника жизни. Тем более что материал-то весьма благодатный…
Вплоть до сего дня личная жизнь Сандры складывалась на удивление странно. И именно этим объяснялось ее нынешнее желание спрятаться как можно дальше от всех воспоминаний, связанных с бурным замужеством.
Несколько лет назад она работала фотомоделью в одном из модных рекламных агентств Нью-Йорка и именно там познакомилась с итальянцем Джузеппе Орланди — смуглым и элегантным, темноволосым и черноглазым. Он был красив, обаятелен, самоуверен, а потому все получилось как нельзя более естественно. Просто по окончании работы Сандра согласилась поужинать с ним в одном из самых дорогих ресторанов города.
И сразу после этого вечера началось то головокружение, тот сверкающий водоворот из воплощенных в жизнь самых немыслимых желаний, который заставлял ее смотреть на Джузеппе широко открытыми от удивления глазами, словно бы на Волшебника из страны Оз.
Когда Сандре было всего шестнадцать лет, ее, как и подавляющее большинство других юных красавиц, распирало от тщеславного желания осуществить знаменитую «американскую мечту». Тогда же она и составила для себя список атрибутов этой самой мечты, к которой так стремилась, где присутствовали роскошная квартира, вилла, яхта, бриллианты, дорогая изысканная одежда и прочее…
Самое любопытное состояло в том, что богатый итальянец воплотил в жизнь практически все пункты этого списка. Для начала Джузеппе снял им шикарную квартиру на Манхэттене, «дабы поместить самую драгоценную из всех своих жемчужин в подобающую ей шкатулку». Затем он закружил ее в хороводе светских приемов и презентаций, посещений театров и ресторанов, дарил дорогие подарки и водил к самым модным портным и ювелирам. И при этом вел себя так галантно и непринужденно, что она вскоре перестала чувствовать себя «дорогой куртизанкой на содержании». А именно такая мысль заставляла ее поначалу негодующе отвергать его домогательства.
Наконец последовало неожиданное, опьяняющее и страстное признание в любви.
