Возможно, лет семь назад Лайам был бы сражен красотой и обаянием Лорен. Как пить дать, попытался бы затащить ее в постель… ну, и все, что из этого следует.
Но, прожив два года в Сан-Салюстианском аду, Лайам научился глубже смотреть на вещи. Одного взгляда на Лорен было ему достаточно, чтобы представить себе два возможных варианта их отношений. Вариант первый — любовная интрижка, продолжающаяся от силы несколько недель и не оставляющая после себя ничего, кроме неприятного осадка у обоих партнеров. Вариант второй — прочная дружба.
Лайам выбрал дружбу и никогда об этом не жалел.
— Что с тобой, Ли? — негромко спросила Лорен, снова садясь за стол. — Мне казалось, ты искренне увлечен последним материалом…
Лайам указал рукой на табличку.
— А мне казалось, что редактор вышел.
Лорен наклонилась вперед, пристально всматриваясь в его лицо своими проницательными глазами.
— Послушай, приятель, я спрашиваю не как редактор, а как друг. Объясни, пожалуйста, что выбило тебя из колеи.
— Да ничего особенного. — Лайам потер рукой глаза — похоже, начиналась головная боль.
Лорен молчала целых полминуты — для нее своеобразный рекорд.
— Неужели все кончено? — спросила она. — Ты исписался?
Лайам поднял глаза.
— Нет! Я ведь сказал, мне нужно выполнить обязательство…
— И ты не сможешь написать заказанную статью, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь, — с неожиданной резкостью закончила Лорен.
— Смогу, черт побери!
— Так сделай это, — предложила Лорен. — Четыре года назад ты с легкостью писал статьи на любую животрепещущую тему за двадцать минут — да что там, меньше! А теперь возишься две с половиной недели и приносишь мне… о чем там была твоя предыдущая колонка? Ах да, о новой серии игрушек под названием «Веселая Семейка»!
— Но это действительно интересно! — возразил Лайам. — В «Веселую Семейку» играют уже все дети в Штатах…
— И ты полагаешь, что эта тема достойна стоять рядом с твоими прежними статьями — о кризисе бостонских банков или о восстановлении смертной казни в штате Массачусетс? А помнишь материал о местном отделении «Права на жизнь», члены которого открыто заявляют, что в борьбе с абортами допустимы любые средства, вплоть до убийства? А «Возвращение героина»? Героин — и «Веселая Семейка»! Конечно, если постараться, можно провести параллель…
— Ты сегодня в ударе, Стью. Море смеха и шуток.
— Я не смеюсь. Как и ты. Кстати, твоего смеха я не слышала, кажется, уже год. Да нет, дольше!
Лорен была права. Как всегда права. Депрессия, не отпускавшая Лайама долгие месяцы после возвращения из Сан-Салюстиано, снова вонзила в него зубы. Этого он отрицать не мог. Как не мог и объяснить. Поэтому решил обойти молчанием эту неприятную тему.
— У тебя не найдется аспирина?
— У меня есть все, что хочешь — а вот аспирина как раз нет. — Лорен полезла в ящик стола и достала оттуда несколько пузырьков с разноцветными таблетками болеутоляющего. — Выбирай. Хотя, по-моему, таблетки тебе не помогут.
Она открыла портативный холодильник, стоявший на расстоянии вытянутой руки от кресла, и достала оттуда две бутылочки с минеральной водой. Одну поставила на стол, другую протянула Лайаму.
— Спасибо. — Он открыл ближайший пузырек и высыпал на ладонь две розовые пилюли. — А теперь я, пожалуй, пойду, — произнес он, не осмеливаясь встретиться с Лорен взглядом.
— И не расскажешь мне, что за таинственное обязательство так тебя беспокоит?
— Оно… она меня вовсе не беспокоит. Честное слово, Лорен, я не думаю, что тебя это заинтересует..
— Ага! Так это она! — Лорен открыла свою бутылочку и налила воды в бокал на высокой ножке. — Вот теперь мне по-настоящему интересно! Особенно если учесть, что твой последний роман приходится на прошлое лето. Как там звали твою последнюю… э-э… обязанность? Дженис?
— Джанесса. — Лайам покачал головой. — И ей я ничем не обязан. Она… — Он на мгновение прикрыл глаза. — Сам не знаю, что такое это было. Наверно, просто ошибка. — Он бросил в рот таблетки и отхлебнул из горлышка пузырящуюся воду. — А нынешнее мое обязательство — совсем не то, о чем ты думаешь.
— Я думала, что ты согласишься дать материал о моде на воздержание, но теперь боюсь поручать тебе такую тему. Лайам, ты уже год провел в одиночестве. А ведь ты совсем не похож на монаха. — Она прищурилась. — Послушай, что бы тебя ни беспокоило, оттого, что ты поделишься с другом, хуже не станет. Зато, может быть, после этого ты купишь бутылочку вина и отправишься вместе со своим «обязательством» в…
— Боже мой! Стьюарт! Понимаешь ли ты, о чем мы с тобой говорим? Я обязан присматривать за племянницей Сантьяго Боливара!
— Боливар? Боливар… Это случаем не твой Сан-Салюстианский друг?
Лайам нетерпеливо притопнул ногой.
— Ну да!
— А племянница… Подожди-ка, как ее зовут?
— Марисала. — Боже правый, стоит ему произнести ее имя, как сердце у него болезненно екает!
— Это она помогла твоему брату и невестке вывезти тебя с острова?
— Да.
— Как же, как же! «Семнадцатилетняя амазонка»!
— Она не амазонка. Это совсем юная, хрупкая девушка.
— Я говорю фигурально. Амазонка — в смысле «воительница».
Лайам не мог усидеть на месте. Он вскочил и заходил по кабинету.
— Сантьяго послал ее учиться в Бостон. И попросил меня помочь ей всем, чем нужно. А помощь ей действительно нужна. Из-за путаницы с документами ей не нашлось места в общежитии, и теперь я должен подыскать ей квартиру.
— Квартиру в Бек-Бей в сентябре месяце? — рассмеялась Лорен. — Ну что ж, желаю удачи!
— Спасибо, Стьюарт. Ты всегда умеешь подбодрить друга. — Но где же она живет, пока… — Лорен округлила глаза и снова расхохоталась. — Боже мой! Она у тебя, верно?
— Да.
— Ли, не упускай случай! Все, что тебе сейчас нужно, — это общество хорошенькой девушки и…
— Лорен, прекрати!
— Как там у старины Фрейда? Слишком бурный протест — верный признак… чего?
Лайам решительно повернулся к двери.
— Послушай, мне пора…
— Ну хорошо. Не хочешь говорить со мной — поговори с ней.
— Перезвоню тебе через пару дней.
Лорен встала.
— Послушай, Ли, если она тоже была там…
— Я постараюсь как можно скорее сделать статью…
— …И с кем-нибудь поговорить!
Он остановился и повернулся к ней.
— Не о чем разговаривать.
— Разумеется. Особенно если учесть, что ты никогда и ни с кем не делился своими Сан-Салюстианскими приключениями. Сначала я думала, ты молчишь, потому что пишешь книгу. Но прошло пять лет, а книги все нет…
