К счастью, отвечать Поле не пришлось, потому что в эту минуту всех пригласили к столу.
— Ну, начинается! — негромко заметила Тина. — Умоляю, не откусывай ему голову, кем бы он ни оказался.
Столовая выглядела как картинка. Стол был раздвинут во всю длину и накрыт накрахмаленной белой скатертью. Ниши в стенах украшали букеты осенних цветов. Резные спинки стульев, хрустальные фужеры и серебро столовых приборов — все поблескивало в пламени установленных в канделябры свечей.
Перед тарелками были расставлены карточки с именами приглашенных, но Амелия встала во главе стола и, ловко вклиниваясь в беседу, принялась рассаживать гостей по своему усмотрению. Тину она поместила между двумя седовласыми, погруженными в нескончаемую беседу мужчинами. Тем самым она словно подчеркивала, что, если подружке вздумается обзавестись новым приятелем, посторонней помощи ей не потребуется.
Пола взглянула в конец стола, и у нее упало сердце: он был там. Среди собравшихся в доме Фреда Канингема мужчин находилась пара весьма привлекательных, но, конечно, с этим, похожим на льва — пышногривого царя африканской саванны, — никто сравниться не мог. И у Полы уже успела образоваться с ним призрачная связь.
Роже стоял рядом с пустующим местом, держась за спинку своего стула и источая уверенность. Его откровенная мужская притягательность оказывала шокирующее воздействие. Пола ощутила сухость во рту.
Будто что-то почувствовав, Бродо поднял голову. Их с Полой взгляды встретились. Его — сдержанно заинтересованный, а ее…
Пола судорожно вздохнула.
На расстоянии Роже выглядел даже более неприступным, чем вблизи. Его сочла бы неотразимым любая женщина, не говоря уж о двадцатидевятилетней тихоне, разбирающейся больше в бизнесе, нежели в мужчинах. И разумеется, Амелия усадила ее рядом с Бродо.
— Вот мы и встретились вновь, — негромко заметил тот.
— Да, — мрачно кивнула Пола. Ее сердце время от времени сбивалось с ритма, создавая неприятное ощущение периодических провалов.
Она повернулась к соседу, сидевшему по другую сторону от нее. Им оказался высокий смазливый блондин, которого Пола ранее видела в обществе трех восхищенных дам. Длинные волосы парня блестели, как позолота на лучшем фарфоре Амелии.
— Привет, — широко улыбнулся он, как будто они с Полой были давними знакомыми.
— Я Пола.
— Очень рад, — успел произнести блондин, прежде чем его внимание было отвлечено одной из ревнивых дам, которые продолжали толпиться вокруг предмета своего обожания, делая вид, будто не замечают сигналов Амелии, призывающей их занять места за столом.
— Чудесно… — пробормотала Пола.
Она украдкой взглянула на карточку с именем незнакомца, но та оказалась повернута в сторону. Встречались ли они раньше? Лицо блондина понемногу начало казаться Поле знакомым. Возможно, это сын одного из компаньонов ее отца. Или сотрудник фирмы. Или член яхт-клуба.
— Это Саймон Блейк, звезда идущего сейчас на Бродвее мюзикла, — прозвучал над ухом Полы бархатистый голос. — Его фото не сходят со страниц газет, обложек журналов и телевизионных экранов. Вы единственная на этом приеме, кто не узнал знаменитость театрального сезона.
Пола вздрогнула и, обернувшись, встретилась с зелеными глазами Бродо. Сила его взгляда была столь велика, что хотелось моргнуть. На миг она забыла обо всем, кроме одного — как близко находится этот человек. Ничего не стоит протянуть руку и прикоснуться к его щеке… Или прижаться лицом к груди. А может, даже поцеловать. Или позволить ему сделать нечто подобное…
Смысл промчавшихся в мозгу мыслей потряс Полу.
— Мне некогда просматривать прессу, — ответила она более резко, чем собиралась.
Роже пристально взглянул на нее. На одно ужасное мгновение Поле почудилось, что он читает ее мысли. Она стиснула зубы и постаралась прогнать из головы опасные образы.
Но Бродо кивнул, словно именно это и ожидал от нее услышать. Значит, в чужой мозг он проникнуть неспособен. Во всяком случае, сейчас этого не произошло. Пола вздохнула с облегчением.
— И давно вы погружены в работу? — спросил Роже.
Пола мельком взглянула на сидящего на другом конце стола отца. Чувствовалось, что ему не по себе, ведь рядом находятся не сотрудники, а дамы.
— Это у меня в генах, — усмехнулась она.
Бродо проследил за ее взглядом.
— Ах да, разумеется! Вы дочь феноменального Фреда Канингема.
Что-то в его голосе заставило Полу насторожиться. Если верить Амелии, то именно Фред настаивал на приглашении Роже.
— Вам не нравится мой отец?
— Да нет… Просто между нами существуют разногласия.
Немногим дано было входить в противоречия с Фредом Канингемом и при этом продолжать значиться в платежной ведомости его компании.
— В чем же их суть? — спросила Пола, настолько заинтригованная, что ее даже покинуло ощущение неловкости.
— О, мы не находим согласия во множестве вещей. В проектировании, например, или во взгляде на права и обязанности собственника.
— Надо же! — Во взгляде Полы появился оттенок уважения. — Вы в самом деле читаете моей отцу лекции о его обязанностях?
Бродо пожал плечами.
— Я не верю в частную собственность.
— Не верите в… — Пола поперхнулась. Ее отец являлся чистой воды капиталистом с весьма четким отношением ко всему, чем владел.
— Видите ли, большинству людей хочется, образно говоря, взять свою собственность и запереть в ящик, тем самым лишив остальных возможности наслаждаться спрятанными вещами. По-моему, подобный способ существования недостоин нормального человека.
Пола глотнула воздух.
— И вы излагали эти идеи моему отцу?
Роже неожиданно рассмеялся.
— Конечно. Должен заметить, он не слишком восприимчив. Я сказал ему: «Послушай, существует множество такого, что невозможно оставить лично для себя. Взять, к примеру, здания. Ими пользуется масса людей. Но даже если они не могут войти внутрь, то смотреть-то им не запретишь!»
Пола хохотнула.
— Удивляюсь, как моего папу удар не хватил!
Бродо вновь внимательно посмотрел на нее.
— Вы… очень искренны.
— Я папина дочка.
Их глаза встретились. Взгляд Роже был непроницаем.
Я смутила его, подумала Пола. И ему это не нравится. Один — ноль в мою пользу.
Однако спустя секунду Бродо вновь надел на лицо маску великосветского льва и любезно улыбнулся.
— Так и есть. Надеюсь, вы простите меня за то, что я считаю Канингема человеком… э-э… прямолинейным.
— Грубым, вы хотите сказать, — с легкостью поправила Пола.
