— Можно пригласить вас на ланч? — тихо, чтобы не услышала мисс Принц, спросил он.
— Я и так должна вам за кофе.
— Не беспокойтесь, у меня на учете каждый цент.
— Гэри, я…
В это время подошел лифт, и Гэри, взяв девушку за локоть и бросив извиняющийся взгляд на мисс Принц, втиснулся в лифт.
Гэри ждал, что Софи отчитает его за наглость или, наоборот, похвалит за то, что он помог ей войти в лифт. Но она промолчала, лишь прижала к бокам локти и закусила губу.
Гэри поймал себя на мысли, что и ему хочется прикусить эту губку.
В кафетерии Софи взяла себе йогурт и стакан сока.
— И это все?
— Я не голодна.
— А я-то собирался потратить на вас целых три доллара.
— Транжира, — несколько натянуто улыбнулась Софи.
Она чем-то явно обеспокоена. Может быть, он тому причиной?
Софи расстелила на коленях салфетку, открыла баночку с йогуртом и принялась с сосредоточенным видом его перемешивать.
— С вашим магазином ничего не случится, — наугад бросил Гэри.
Она вздрогнула и подняла глаза.
— Что вы сказали?
— Я уверен, что в вашем магазине все будет в порядке.
— Я тоже так думаю.
Значит, не магазин ее беспокоит. Но это все же тема для разговора.
— Напомните мне, как называется ваш магазин и чем вы торгуете.
— Всякой всячиной. Предметами ручной работы. Керамикой, ювелирными изделиями, тканями для штор, одеждой. А называется он «Чудесная находка».
Гэри было трудно представить себя в таком магазине. В его списке покупок обычно значились доски, тачки и корзины для сбора яблок.
— В магазине все будет в порядке, — как бы убеждая себя, повторила Софи.
— Тогда почему вы нервничаете?
— Нервы здесь ни при чем.
Но он же видит, что с ней что-то происходит.
— Вам не о чем беспокоиться. Суд займет не более трех дней. Я вообще не понимаю, зачем так долго…
— Нас предупредили не обсуждать процесс. — Щеки Софи порозовели.
— Все же вас что-то беспокоит, — настаивал Гэри.
— Просто ситуация печальная. Мне жаль обоих. Но давайте не будем об этом говорить. Лучше расскажите о вашем сыне.
— Его зовут Тим. Ему четырнадцать.
— Он живет с вами?
— Да.
Софи отправила в рот ложку йогурта. Гэри смотрел, как сжались ее губы, как двигался ее остренький подбородок, как она сглотнула… Она просто ела, но движения ее губ почему-то его возбуждали. Что за черт!
— Должно быть, трудный возраст. Вы, наверно, волнуетесь, что он один дома?
— До трех он в школе, а дома его ждет мой отец. Он живет с нами. И еще две собаки.
— А скот вы держите?
— У меня не ранчо, а яблоневый сад.
— Все же… Я подумала, может, вы разводите кур или другую живность.
— С курами много хлопот. Я бы никогда не стал их разводить. А коровы дороги. Чтобы вести молочное хозяйство, надо иметь порядочное стадо, чтобы оправдать затраты на оборудование. А если разводить скот на мясо, надо иметь много земли под пастбища.
— А выращивать яблоки — это выгодно?
— Да. Работы хватает, но у нас для этого подходящий климат. Еще мы выращиваем кукурузу, картофель, всякую зелень и табак.
— Табак? — изумилась Софи.
— Крупнолистный, для сигар. Когда-то в нашем штате его много выращивали. А вы не из этих мест?
— Я выросла к югу от Сан-Франциско, в Кармеле. Вы, наверное, о таком городе и не слышали… Он стал знаменитым, когда мэром избрали Клинта Иствуда[1].
— Я и до этого знал о Кармеле, — рассмеялся Гэри. — Вы думаете, что я провинциал, деревенщина.
— Ну… — неуверенно произнесла Софи, — вы фермер…
— Да, фермер, но вас, вероятно, удивит, если я скажу, что у нас есть и электричество, и центральное отопление, и кабельное телевидение — все, что есть в городе. В Калифорнии тоже есть фермы, а сельское хозяйство, между прочим, самая большая отрасль производства в стране.
— Я знаю. Просто я всегда жила в городе.
— Я тоже практически живу в городе. Он называется Стоу, и у нас есть торговый центр, почта и все, что полагается. А кроме того, есть то, чего нет в вашем Кэмбридже, — покой, тихие сельские дороги и пологие холмы, покрытые лесом. Тишина.
— Я бы с ума сошла в таком месте, — призналась Софи. — Я люблю город, весь этот шум и суету. Как говорится, есть воробьи городские, а есть деревенские, — пояснила она.
Вот, значит, как. Она городской воробей, а он — деревенский. Ему как-то больше хотелось думать о себе как о хитром лисе или жеребце. Впрочем, памятуя о воспитательном примере для Тима, он вряд ли мог бы себе позволить поведение жеребца. Но факт оставался фактом: она городская, а он — деревенский. Через два дня они вернутся каждый к своей жизни: он — к тишине и покою, она — к шуму и суете, и больше они никогда не встретятся.
Однако он все-таки не воробей, а лис, жеребец. Мужчина. Гэри протянул руку и слегка коснулся ее пальцев.
— Нам пора возвращаться. — (Софи вздрогнула и нервно облизнула губы, но руки не отняла.) — Неизвестно, сколько придется дожидаться лифта.
Гэри снова коснулся ее руки. Он явно играет с огнем: ему стало жарко от одного этого прикосновения. Следует быть посдержанней.
Но тут Софи подняла взгляд, и он увидел в ее глазах отражение своих собственных чувств, которые пока еще смутно, но овладевали им, — панический страх, возбуждение, сожаление. Тоску и томление.
К четырем часам, когда судья объявила об окончании судебного заседания, Софи почувствовала, что страшно устала. Им пришлось выслушать длинный рассказ матери Джоселин о приготовлениях к венчанию, которое должно было состояться в небольшом городке под Бостоном, в церквушке, построенной еще Генри Фордом. После церемонии молодым предстояло проследовать в запряженном лошадьми экипаже к не менее исторической гостинице, где предполагался обед на двести человек. Миссис Креймер заявила, что наряд невесты и платья подружек стоили более шести тысяч долларов. Были заказаны цветы, наняты музыканты и фотограф, в гостиницах зарезервированы номера для ста двадцати трех гостей из других городов. По подсчетам миссис Креймер, все это обошлось более чем в тридцать тысяч долларов, не считая стоимости авиабилетов.
А в утро свадьбы, менее чем за два часа до начала церемонии, когда Джоселин уже обрядили в расшитое жемчугом платье, которое было точной копией старинных свадебных нарядов и стоило три тысячи сто долларов, Рональд Макгвайер неожиданно передумал.
Слава Богу, что их отношения с Митчелом не зашли так далеко, размышляла Софи. На жалованье ее отца, профессора искусствоведения, и мизерные случайные заработки матери вряд ли можно было бы устроить такую пышную свадьбу. Но родители Митчела наверняка захотели бы для своего сына что-нибудь наподобие того, что затевали Креймеры.
