Хлоя отворила перед Макгиром входную дверь, когда дедушкины часы в гостиной пробили восемь. Она знала, что он будет в вечернем костюме, но все-таки не ожидала, что он предстанет перед ней в таком — Боже, ей не удалось избежать этого слова — великолепии. Она чуть не отвела взгляд в сторону.
— Привет, — произнес он, глядя на нее в упор мерцающими темными глазами. — Вы просто очаровательны.
Это была истинная правда. Рыжевато-золотистые волосы Хлоя причесала не так, как обычно. Ее темно-синие глаза, огромные и влажные, гармонировали с цветом платья. Розовато-фарфорового оттенка кожа, казалось, светилась изнутри. Губы, полные, мягкие, словно ждали поцелуя. Макгира уже давно интересовало, что он испытает, если раздвинет их кончиком языка.
Она всегда выглядела безупречно в своих строгих блузках и юбках или костюмах, но в вечернем платье он видел Хлою впервые. Пышная, поблескивавшая оборка лифа уходила вниз, приоткрывая затененную ложбинку между округлостями груди. Макгир с трудом поборол желание прикоснуться к девушке. Он не хотел испугать ее.
— Спасибо. — Она грациозно тряхнула локонами. Что-то в его тоне насторожило ее. Это Макгир, твой старинный враг, не забывай! — Не зайдете на минутку? — Держать его на пороге было бы в высшей мере невоспитанно.
— Да, с удовольствием. — У него был вид человека, который привык общаться с сильными мира сего. — Прекрасный старинный особняк, — слегка скучающим тоном произнес он, окидывая взглядом просторный коридор с полированным паркетом, покрытым вышитым розами китайским ковром. Перед аркой, которая вела в гостиную, стоял круглый коричневый столик, а на нем — низкая хрустальная ваза с белыми розами.
— Я люблю его, — улыбнулась Хлоя. — Позвольте мне показать вам дом, если, конечно, у нас есть время.
— С радостью. — Выражение его лица, что удивительно, смягчилось. — Мне известно, что особняк построен еще вашим дедушкой. — Узнал он об этом из перечня наследуемого имущества.
Хлоя резко остановилась, слегка вздернув подбородок. Ей не нравилось, когда о ней болтали.
— Кто вам сказал?
Он слегка пожал своими мощными плечами:
— Мне приходится многое проверять.
— Полагаю, это входит в ваши обязанности.
— Вы не можете не знать об этом, Хлоя.
Макгир так ласково произнес ее имя, что у нее немного закружилась голова.
— Если бы можно было выбирать, я хотел бы жить именно в таком доме.
— Правда? Я думала, что вы предпочитаете что-нибудь более современное. — Она чуть не добавила: и с ужасными картинами на стенах, которые похожи на чертежи к задачкам по геометрии.
Черные глаза Макгира снова оглядели ее с головы до ног:
— Наоборот, я всегда говорил, что люблю сочетание нового и старого стилей, а в архитектуре мне по душе именно такие старинные особняки с просторными верандами и узорочьем из белой жести. Мне нравятся высокие потолки и огромные комнаты.
— Как раз для большого человека. — Она не переставала удивляться, как все пока замечательно. Вот они идут бок о бок: она в изысканном шифоновом платье, он в прекрасно скроенном вечернем костюме. А она, дурочка, боялась!
— Внутренняя отделка здесь выше всяких похвал, — заметил Макгир.
У Хлои комок встал в горле:
— Это все мама. — Больше ни слова она не смогла выговорить.
Он восхищался классической строгостью гостиной, сочетанием прекрасных античных вещиц с мягкими, обтянутыми индийским набивным коленкором диванами и креслами, расположенными в тени слоновых бивней розоватых оттенков. Огромное, в позолоченной раме зеркало висело над камином, облицованным прекрасным белым мрамором.
— Вас, должно быть, утешает, что она везде оставила свой след.
— Бывает, — кротко проговорила Хлоя, пораженная его проницательностью. — А иногда от этого ужасно больно. — Она жестом пригласила его в следующую комнату. — Пройдемте через библиотеку.
Макгир с интересом осматривал обстановку. От его взгляда не укрылось ничего: ни лепнина на потолке, ни кедровые панели, ни книжный шкаф, заставленный томами в кожаных переплетах с золотым тиснением. Даже привезенная из Франции позолоченная люстра девятнадцатого века. Дай она ему время, он бы, пожалуй, предложил ей хорошую цену за дом со всем его содержимым.
— Вам, думаю, было хорошо расти тут, — пробормотал Макгир, словно сам себе.
Хлоя помолчала, успокаивая сердцебиение. Хотя он и был далек от ее идеала, она начинала понимать, что Макгир отнюдь не лишен мужского обаяния и к тому же умеет блестяще держаться.
— А где вы росли? — кротко спросила она. Он улыбнулся знакомой натянутой улыбкой.
— В небольшом городке рядом с Сиднеем. Полагаю, вы сказали бы, что он находится на обочине цивилизации.
На этот раз она нашлась сразу:
— Однако вы проделали немалый путь.
— Это входило в мои намерения, Хлоя. Убраться оттуда как можно дальше. — Его тон стал почти грубым. Отвернув манжету, он посмотрел на золотые часы. — Благодарю. Я бы с удовольствием побродил еще по вашему прекрасному дому, но, полагаю, нам пора.
— Конечно, — она слегка покраснела, когда он, проходя мимо, нежно погладил ее по щеке.
— Теперь я понимаю, отчего вы такая принцесса, — проговорил он низким, глухим голосом.
Они уже отошли от особняка, когда ей удалось наконец выдавить из себя хоть слово.
— Я не знала, что вы водите «ягуар».
— Когда я был ребенком, то пообещал себе, что настанет день, когда я буду ездить на нем.
— Такие машины впечатляют, — улыбнулась она.
— Разумеется. Неужели вы думали, что я заеду за вами на той машине, на которой езжу на работу?
— Я вообще не думала, что вы заедете за мной.
— Почему, мисс Каванах? — Он вызывающе поглядел на нее.
— Эй, вы только что называли меня Хлоей, — почему-то уязвленная, воспротивилась она.
— А вы вообще никак не называете меня. В лицо. Зато мне известно, как вы величаете меня за глаза.
— О, пожалуйста, не верьте всему, о чем вам докладывают. — Хлоя смутилась. — Вы не забыли? Мы едем на званый вечер! — Она с ужасом поняла, что ей совсем не хочется нарушать хрупкую гармонию между ними.
— Ну, тогда скажите! — угрюмо потребовал Макгир.
— Что сказать? — тонкий запах кожи в окутанном полутьмой салоне смешивался с ароматом ее духов. Эта атмосфера странным образом сближала их.
— Мое имя, — бросил он. — Гейб, Габриэль, как вам больше нравится.
У Хлои перехватило дыхание:
— Габриэль — это божий посланник. Вы должны признать, что ваш облик не соответствует общепринятому представлению о нем.
