Я стала другим человеком! - мысленно произнесла Энни, будто убеждая в этом себя саму. Вот возьму завтра, наряжусь в то шикарное шелковое платье, которое еще ни разу не рискнула надеть, прыгну в свой «вольво», умчусь в Харридж и стану развлекаться там до утра. И посмотрим, получится у меня общаться не с коллегами, а с абсолютно незнакомыми людьми или нет!
Тут действительно существовала некоторая проблема. Поглощенная любимым делом, Энни сильно ограничила круг своего общения и в какой-то момент вдруг почувствовала, что совершенно разучилась разговаривать с людьми, сфера деятельности которых не пересекалась с ее собственной. Даже Джереми Кинг, с которым она жила, и тот был актер!
Как человек здравомыслящий, Энни попыталась решить эту проблему, в чем ей помогло вынужденное, под шквалом критики, отступление из Лондона. А когда началось общение с Максом, она решила, что с ее своеобразным аутизмом покончено раз и навсегда.
Сейчас ей вдруг захотелось доказать себе это и заодно закрепиться на достигнутых позициях.
Приведу себя завтра в порядок, сделаю макияж и отправлюсь в ресторан, продолжала мечтать она. Лучше всего, в итальянский, если таковой отыщется. Сяду за столик, закажу что-нибудь изысканное, бутылку дорогого вина… нет, лучше шампанского, а потом… потом…
На этом полет фантазии Энни прекратился. Что станет делать дальше, она не знала. Ей просто хотелось почувствовать себя красивой, женственной, желанной…
Нужно достать платье, подумала Энни, хорошенько отгладить и…
- Ох дьявол! Достать платье… Откуда? Вся одежда осталась у Макса, в Лоубридже. Как это я не догадалась забрать ее, когда поднялась в спальню? И вообще, почему Макс перевез мои вещи к себе? Все решил за меня, взял без спросу ключ… По меньшей мере странно! Если не сказать - возмутительно.
Энни сверлила сердитым взглядом буфет, как будто тот был в чем-то виноват. Но хорохорилась она напрасно. Во-первых, зрители на этом спектакле отсутствовали, а во-вторых, на душе у нее кошки скребли и где-то в закоулках мозга едва слышно зудел вопрос: догадывается ли Макс, как тяжело у нее сейчас на сердце, как мучительна мысль о дальнейшей жизни в одиночестве…
Стоп, почему в одиночестве? Личная свобода подразумевает право выбора. Так что это от Энни зависит, станет она жить одна или обзаведется другим мужчиной.
Другим…
Звучит так тоскливо…
Энни с тихим стоном потянулась за бутылкой и наполнила бокал доверху. Потом с жадностью отпила почти половину. Прежде у нее никогда не наблюдалось какой-то особенной тяги к спиртному, но такой уж нынче выдался день. Ей хотелось избавиться и от терзающего нервы напряжения, и от щемящей тоски, и от разрушающего чувства безысходности. С помощью вина она надеялась расслабиться. Возможно, впоследствии это поможет ей уснуть, несмотря на ноющую душевную рану, завывания ветра и гул окружающего коттедж леса. Энни уже сейчас представляла, как устроится в постели, закроет глаза, погрузится в дрему и увидит приятный сон, в котором будет что угодно, кроме Макса Ричардсона, по которому она начала скучать, едва успев расстаться…
Поймав себя на последней мысли, Энни процедила сквозь зубы:
- Как же я его ненавижу!
Возможно, подобные перепады настроения кому-то показались бы странными, но обе крайности соответствовали действительности: Энни одновременно и тосковала по Максу, и ненавидела его. Имела для этого все основания.
Тосковала, но не любила. Потому что возненавидела. После того как наконец догадалась задать Максу главный вопрос: «Кто я для тебя?».
Этот вопрос в последнее время обжигал ее сознание, не давая ни минуты покоя.
А Макс очень спокойно признался, что Энни для него не любовница, а нечто большее. И, судя по выражению его лица, при этих словах она должна была просто растаять от счастья…
Мерзавец!
Энни шмыгнула носом, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы. Из этого мало что вышло, так как ее мозг прорезало одно яркое воспоминание: как на днях ее рассматривали в пабе приятели Макса. Как будто она одна из тех доступных девиц, которых можно снять на ночь, а то и всего на часок. Но ведь это, мягко говоря, заблуждение. Энни не мимолетная подружка Макса, а… больше чем любовница.
Но меньше чем любимая.
По щеке Энни поползла слеза.
- Ненавижу… - прошептала она.
Она потянулась в карман халата за носовым платком, но наткнулась лишь на коробок спичек. Пришлось встать и сходить к буфету, где лежали бумажные салфетки. Взяв одну, Энни промокнула глаза и утерла нос.
- Все, с меня довольно… Сколько можно терзаться…
Обе фразы прозвучали как заклинание для слез - чтобы они наконец прекратились. Как бы не так! Глаза Энни, что называется, были на мокром месте.
Она думала о том, что Макс никогда ее не любил. Правда, он с самого начала ничего такого не обещал. Речь шла об обоюдно приятном общении, но не о любви - о том, что называется отношениями, требует взаимных обязательств и прочего в том же духе. Никаких обязательств - Макс произнес это очень отчетливо, предупреждая всякие недоразумения.
И я полностью с этим согласилась, мрачно подумала Энни. Ведь тогда я была так уверена в себе! А сейчас вижу, что все это не более чем самообман. Проще говоря, ложь. И вообще, я вела себя, как какая-нибудь деревенская дурочка.
Она окинула взглядом скудно освещенную единственной свечой столовую.
Дурочка и есть, проплыло в ее голове. Зачем-то забралась в глухомань, сижу одна-одинешенька, в старом, затерянном в лесу коттедже, который скрипит под порывами ветра и, того и гляди, развалится на части. Сначала грохнется с крыши труба, потом…
Трах- тах-тах!
Энни так и подпрыгнула, лишь чудом удержав бокал. Кажется, ее мысли материализовались - снаружи, где-то в районе крыльца, действительно что-то бабахнуло!
А если дом и впрямь начал разрушаться, что мне делать? - испуганно подумала Энни. Позвонить Пэт? Но чем она поможет? Примчится сюда из Лондона на реактивном самолете? Даже если так, дальше что?
Несколько мгновений Энни сидела, кусая губы. Непонятно, почему что-то обвалилось сейчас, когда ветер, можно сказать, утих - во всяком случае, не сравнить с тем, что было всего полчаса назад. Неужели действительно…
Тах- тах-та!
Вот снова! Энни поставила бокал на стол. Похоже, коттедж все-таки разрушается. Не пора ли уносить отсюда ноги?
Тук- тук-тук!
А это еще что такое? Стучат в дверь? Не может быть. Кого сюда принесет в такое время и в такую погоду?
Грабителя! - прокатилось в мозгу Энни. Насильника! Серийного убийцу!
Она похолодела. Для полного счастья ей сейчас недоставало сюжета из категории ужасов. Только в данном случае ей грозила не роль режиссера, а участь жертвы.
