– Итак. У вас всегда были эти проблемы? Она озадаченно посмотрела на него.
– Какие проблемы?
– У вас налицо симптомы классического трудоголика. И я знаю, о чем говорю. Меня самого так называют. Давайте проанализируем. Нежелание спокойно сидеть с чашечкой кофе. Потребность держать свои руки чем-то занятыми. – Он поймал ее руку и прислушался к своим ощущениям, когда она попыталась выдернуть ее. На этот раз он ожидал ее реакцию и был готов к этому. Он почувствовал еще один удар внутри себя и продолжал удерживать ее руку, водя пальцем по запястью. Бен с удовольствием отметил, что пульс ее участился. По крайней мере, эта ситуация действовала не только на него.
– Могу поспорить, когда вы были ребенком, вам хотелось всегда быть первой в классе. – Он поднял глаза. – Я прав?
Она кивнула, не доверяя своему голосу. Бен находился слишком близко. В нем угадывалось сильное мужское начало. Она не знала почему, но от простого его прикосновения кровь стучала у нее в висках.
– А после школы то же самое было на работе, могу поспорить. Почему недвижимость?
Она пожала плечами.
– Я разбиралась в этом. Этим занимались мои отец и мать.
– Вы работали вместе с ними?
– Нет. – Она сказал это слишком быстро, и он понял, что задел ее за живое.
Он сменил тему.
– Вы начинали работать в Калифорнии?
– В Нью-Йорке.
– Далеко же от Калифорнии вас занесло. А что привело вас в Мэн?
– Семейные дела. Моя бабушка. Я приехала, чтобы за ней ухаживать и осталась, когда она… – Энни не смогла говорить дальше. Все это было еще слишком свежо в памяти. Она вдруг почувствовала комок в горле.
– Простите. – Бен налил еще кофе и подал ей чашку. Снова это ощущение. Этот быстрый нервный трепет в низу живота, когда их пальцы соприкоснулись. Энни подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Она поняла, что он почувствовал то же самое.
Раздался еще один удар грома, и на этот раз он прогромыхал прямо у них над головами. Свет вдруг начал мигать, потом погас совсем. Комната погрузилась в полную темноту.
Голос Бена прозвучал совсем близко от нее.
– Стойте спокойно. Я знаю эту комнату лучше вас.
Энни не нужно было убеждать оставаться на месте. Она слышала звук открываемых и закрываемых ящиков. Наконец он воскликнул:
– Есть фонарик!
Послышался щелчок, но свет не появился. Он выругался.
– Наверное, старые батарейки. Нужно найти свечи.
Она поняла, что он снова шарит в ящиках, затем раздалось довольное бормотание.
Через мгновение тьму разрезал маленький круг света. Бен вернулся к ней и протянул руку.
– Пойдемте. Я поведу вас. В большом зале есть камин, а возле него немного дров. Если я смогу развести огонь, то скоро у нас появится тепло и свет.
Она не смогла сдержать слабую дрожь.
– Вы думаете, электричества не будет всю ночь?
– Кто знает? – Он поднял свечу и всматривался в темноту, пока не увидел дверной проход. Потом он зашагал вперед, Энни шла рядом с ним. – Но вы не волнуйтесь. В этом старом доме камины есть почти во всех комнатах. И очень много свечей. У нас будет достаточно света, чтобы ориентироваться.
– Это хорошо.
В большом зале он провел ее к дивану и подождал, пока она удобно устроилась, потом повернулся к камину. Через несколько минут спомощью длинной спички и щепок ему удалось разжечь слабый огонь.
Со своего места на диване Энни смотрела на ткань его свитера, на мышцы, которые напрягались и вздувались на его спине и плечах, пока он работал.
Нельзя отрицать, что он был опасно привлекателен. Высокий, подтянутый, с прядями темных волос на лбу. И хотя его глаза слишком влекли к себе и, казалось, видели то, что она хотела бы скрыть, в его губах притаилась мягкость, что особенно было заметно в тех редких случаях, когда он улыбался. Тогда он был само очарование.
Одежда сидела на нем с небрежной элегантностью, он имел вид человека, полностью уверенного в себе.
Вскоре пламя уже лизало кору поленьев, наполняя комнату теплом и светом.
Он повернулся.
– Так лучше?
– Намного.
Она наблюдала, как он закрыл каминный экран, потом пересек комнату и сел рядом с ней.
– У вас отключали свет, когда вы жили здесь семьей?
– Летом такое случалось часто, поэтому мать всегда держала аварийный запас свечей.
Энни посмотрела на него с улыбкой.
– Я очень рада, что со мной такого никогда не случалось, когда я находилась в одиночестве. – Она сжала руки. – Иначе напугалась бы до смерти.
– Сомневаюсь. Как и все здравомыслящие люди, вы бы просто закатали рукава и что-нибудь придумали, чтобы уладить это маленькое неудобство. – Бен взял ее за руки, повернул ладонями вверх и стал изучать внимательно их.
Он провел указательным пальцем по ее ладони, вдоль линии, направляющейся к безымянному пальцу, и почувствовал, как она вздрогнула.
Его глаза прищурились, когда он снова взглянул на нее.
– Конечно, вы можете ошибаться насчет себя.
– И что это должно означать?
– Женщина, которую я могу предполагать в вас, судя по линиям ладони, – совсем не такая, как вы описали.
– Серьезно? И какая же она?
– Она не боится тяжелой работы. Но еще она – чуткий романтик, который страшится открыть эту сторону своей натуры, чтобы не быть обиженной.
Энни убрала руки.
– Это… глупо. Вы же не верите в такие вещи?
– В хиромантию? – Его губы медленно растянулись в опасной улыбке. – Я бы сказал, этот метод так же точен – или неточен, – как и любой другой, с помощью которого даются психологические характеристики.
– Вы психолог?
– Хуже. Юрист. – Его улыбка стала еще шире. – Но в суде я всегда больше доверяю ладони, чем заключению психолога.
Неожиданно он, повинуясь какому-то порыву, поднес ее руки к губам и поцеловал каждую ладонь. Он не знал, кто из них сильнее был удивлен этим жестом. Когда он посмотрел ей в глаза, то увидел возбуждение, охватившее ее, и понял, что она совсем не была такой невозмутимой и спокойной, какой пыталась казаться.
Вот тебе и здравомыслящий реалист, ругала себя Энни. Одно лишь прикосновение губ этого мужчины к ее коже парализовало ее до самых пят. Но это не значит, что она должна показывать, что чувствует.
– У меня был долгий и трудный день. Наверное, я пойду спать. – Энни начала подниматься и была поражена, когда он встал рядом с ней.
Он стоял слишком близко и слишком пугал ее. Она отступила, но он задержал ее, положив руку на плечо. Она подняла на него встревоженные глаза, но он лишь улыбнулся и подал ей свечу.
– В темноте нельзя без этого.
– Спасибо.
