и это шикарное место. С бассейном, видом на горы и даже домработницей. Мы добирались на машине, и это испытание, если учитывать, что в машине двое детей, одному из которых четыре года. Глеб смирился с тем, что я не летаю, зато сам он два раза был в Штатах и психовал, потому что не мог взять нас с собой.
В двадцать пять мне предложили работу в столице на очень популярном телеканале, но моя психика не выдержала того, что три раза в неделю нужно было подниматься на борт самолета для командировок. Я уволилась и… вернулась домой, оставив наконец-то все попытки отсюда сбежать.
Я благодарна Богу за свою дурацкую фобию, ведь если бы не она, я могла бы никогда его не встретить. Я не хочу об этом думать, от этих мыслей у меня изжога.
У него новый бизнес. Это оружейный магазин здесь, в городе, и еще два в соседних. В общем и целом я в нашей семье для красоты, потому что доходы от моего агентства с доходами моего мужа не сравнятся. Его ЧОПы третье по величине охранное предприятие в городе, и я дико им горжусь.
Потратив час на то, чтобы уговорить сына улечься спать, а потом и заснуть, целую мягкие рыжие волосы на его головке и прикрываю одеялом крошечную пятку. Мы очень много времени проводим вместе. Ладно, не так. Мы с Ваней вместе постоянно. Я понимаю, что должна сдать его в детский сад, но эгоизм не позволяет.
Любуюсь крапинками веснушек на его носу, чувствуя душераздирающую незность. Это не мои гены. Это гены его отца, хотя на нем в этом плане природа отдохнула, а вот на его сестре и наших детях — нет. Ваня и Варвара Романова просто карикатурные близнецы. Помимо того, что они рыжики, они еще и похожи друг на друга. Люба пока не решилась на второго ребенка, она хочет закончить университет.
Не знаю, нормально ли так любить своего ребенка, но я люблю. Он родился раньше срока, чем сильно меня напугал. Точнее сказать, напугал меня до ужаса.
Осторожно прикрыв за собой дверь, возвращаюсь в нашу спальню, решая все-таки закончить разбор завалов, но оставляю любые попытки, когда слышу хлопок входной двери внизу.
Бросив на подоконник стопку мужских футболок, слушаю быстрые шаги по лестнице. Обернувшись, вижу, как в комнату заходит мой муж.
Под черной кожаной курткой у него белая футболка, на ногах синие джинсы. Когда мы уезжали, он еще спал. Почти двадцать часов за рулем провел. Его просто вырубило прямо на диване внизу, в гостиной. Я оставила его там на ночь, прикрыв пледом.
Остановившись на пороге, Глеб быстро осматривает бардак и меня, говоря:
— Дай ключи от “лексуса”. Записал его на сервис.
— Что, сейчас? — смотрю на свои часы. — Но мне в два нужно Соню забрать из школы.
— Возьмешь мою машину, — лезет в карман джинсов за ключами.
— У нас с ней в три часа психолог, — сообщаю ему. — Я думала ты побудешь с Ваней, мне уже через час уезжать.
— Блин, — чешет затылок. — У меня завтра не будет времени машиной заниматься.
— Я завтра сама ее отгоню, — предлагаю.
Положив руки на пояс, он обдумывает мои слова.
Скользит глазами по моему телу, одетому в шелковое “бельевое” платье на бретельках, под которым на мне нет лифчика.
— Через час? — уточняет, закрывая за собой дверь.
— Угу… — отступаю, глядя в его лучистые зеленые глаза.
В них веселые огоньки, когда видит мое “бегство”. Закрыв дверь, снимает куртку и бросает ее на кресло.
— Помочь? — спрашивает хрипловато.
— Час дня, Стрельцов, — пожираю глазами широкие плечи и узкие бедра. — Может просто чаю попьем? Как все нормальные люди?
— Вряд ли, — идет на меня.
Энергичный и бодрый настолько, что мне хочется тереться о его тело, иначе кожа расплавится от этой потребности.
Когда оказываюсь в его руках, он сминает ими мои ягодицы, будя мое тело и заводя его своим возбуждением. Целую его глубоко, соединяя и разъединяя языки.
Смахнув с подоконника гору одежды, усаживает меня на него и стягивает с плеч бретельки. Тяну вверх его футболку и со стоном откидываю голову, когда его губы обживают поцелуями шею, а волоски на груди щекочут мои соски. Уже от одного этого и того, что мне между ног упирается его твердый пах, я готова взорваться.
Соскользнув с подоконника, опускаюсь на колени и расстегиваю его джинсы.
Уронив вдоль тела руки, Стрельцов запрокидывает голову.
Целую его живот, кусаю кожу над резинкой трусов. Стягиваю с его задницы джинсы и трусы, выпуская наружу твердый член…
— А что вы делаете? — слышу сонный голос у Глеба за спиной.
— Блять… — бормочет Стрельцов, резко обхватив себя рукой.
Вскочив, пытаюсь натянуть на плечи платье и смотрю на своего мужа в панике.
— Ничего, играем… — лепечу.
— Можно с вами?
— Вань, выйди и закрой дверь, — хрипло велит Глеб, повернув голову. — Я тебя учил стучать?
— Я пить хочу… — тонко лепечет сын.
— Вернись в кровать, я тебе сейчас принесу попить, — говорит его отец.
— Ладно… — протерев кулаком глаз, сын разворачивается и шлепает босыми пятками по полу.
Не дыша, слушаю его шаги до тех пор, пока в коридоре не раздается хлопок двери.
Морщась, Глеб пакует себя в трусы и джинсы, матерясь под нос.
Прикрыв ладонью рот, не знаю, толи плакать, толи, твою мать, смеяться!
— Хоть колокольчик на шею вешай, — бубнит Стрельцов.
Пару месяцев назад сын пришел к нам в кровать ночью. Я думала, что он испугается, увидев то, что увидел, но он был таким сонным, что, кажется, ничего не запомнил. По крайней мере, в этом меня заверил психолог, но от этого ни черта не
