стола фотографию в рамке, помолчала секунд двадцать. – Это то, к чему ты стремился? Дочь похожа на тебя, а Женька совсем взрослый стал. Сколько ему?
– Девятнадцать. Ты не ответила на мой вопрос.
– Я вернулась домой. У меня здесь квартира, прописка. Я должна находиться здесь до окончания срока, – улыбнулась она. – Спасибо вам всем за два подаренные года.
– Ты от визита ко мне чего ждёшь? Тебе нужно моё прощение, сочувствие, помощь? – спросил Андрей, начиная сердиться.
– Андрюша, не льсти себе. Что ты можешь? Сердце у меня здоровое и помощь мне твоя не нужна, а прощение, как и сочувствие до одного места. Я хочу реванша, Платов. Ты думаешь, я откажусь от своего решения покончить с тобой? Ошибаешься. Три года я ждала момента, когда уничтожу тебя и твою семью, – говорила она негромко.
– Ты мне сейчас угрожаешь? Не боишься, что я пойду в полицию, напишу заявление, и ты вернёшься обратно? Что за навязчивая идея? У тебя не изощрённый ум, а извращённый. Допустим, ты сделаешь то, что задумала, что дальше? Долго ты протянешь на воле? Тебя будет уже ждать не зона, а лечебница.
– Недооцениваешь ты меня, Платов. Да, я поступала, не подумав и опрометчиво – у меня не было времени и помощников. Теперь у меня всего с избытком, – говорила она. – Прошлась по центру и услышала о тебе лестные отзывы, а вот меня мало кто помнит.
– Ты не откажешься от реванша и объявляешь нам войну? – спросил Андрей. – Не расскажешь ли причину, с чего всё началось? Мы с тобой целый год кувыркались тайно. По твоей инициативе меня выставили из своего дома и приняли в твой. Я ничего не путаю? Ты не просто организовала мне стажировку в Москве, ты бежала из города от скандала, прихватив с собой для видимости порядочности рогоносца Платова. Придумала беременность, убедила жениться. Все эти пять лет, чем тебе мешала Женя? – глядя на Зарайскую, спрашивал Платов. – Что она тебе сделала, что ты пыталась её дважды отравить?
– Ты меня никогда не любил, – с вызовом ответила Анастасия.
– Это было взаимно. Но заметь, я, живя с тобой, не бегал на сторону, а ты мне наставила роскошные рога и говоришь о любви. Ты любила не меня, а секс, которого, видимо, не хватало. В тебе говорила зависть. Я с Женей виделся за шесть лет часа два в аэропорту. За что ты так с ней?
– Для чего? Так будет точнее. Чтобы тебе сделать больно. Ты не жил с ней, но и от меня отказался.
– Настя, ты действительно думаешь, что после всего, что ты сделала, я мог тебя простить и жить с тобой дальше? Я, по-твоему, безумец или ты единственная женщина на планете? Это сколько же нужно выпить, чтобы переспать с тобой после твоих фокусов?
– Теперь это уже не важно. Я вас всех ненавижу. Теперь ходи и бойся, – сказала она, поднялась со стула и направилась к выходу.
– Какое совпадение. Ты тоже чаще оглядывайся. Не стоит меня недооценивать. Я ещё с тобой пободаюсь.
Андрей с нетерпением ждал окончания рабочего дня. Он понимал, что разговор с Анастасией не последний и стоит что-то предпринять. От угроз она может перейти к действиям, вопрос к каким. «Мне нужно поговорить с Яковлевым, а потом с отцом. Я задницей чувствовал, что деньги, полученные за условно-досрочное освобождение нам аукнуться. Хотя, скорее всего, и без этих денег, но через пару лет, я мог услышать угрозы», – думал Андрей, покидая рабочее место. Приехав домой, он извинился перед женой и позвонил в квартиру соседа. Евгения поняла, что муж чем-то расстроен и не стала расспрашивать.
– Павел Иванович, у меня сегодня была Зарайская. На мой взгляд, о ней психушка плачет, – сказал Андрей и передал разговор Яковлеву. – Я готов был придушить её. Нам теперь до самой смерти жить в страхе, бояться друг за друга? Что она придумает на этот раз? Реальная нам грозит опасность или это запугивание? Как я скажу об этом Жене?
– Для начала успокойся. В первую очередь нам нужно найти того, кто может нам помочь. Завтра я наведаюсь к участковому, – говорил Павел Иванович. – Какие у неё отношения с соседями?
– Никаких. Она их не замечала, и не думаю, что за время её отсутствия что-то изменилось. Она может общаться с бывшей домработницей отца, которую забрала к себе, и та караулила её квартиру, пока хозяйка сидела. Думаю, она и сейчас пользуется её услугами, – ответил Андрей.
– Ну, вот тебе и первое задание – поговори с ней, – предложил Яковлев. – А Женькам расскажи обоим и не тяни.
Поход Павла Ивановича к участковому дал свой результат. Участковому было сорок пять лет, двадцать из которых он служил в этом районе. Он рассказал о жильцах интересующей квартиры и о гостях, которых он застал неделю назад.
– Вы знаете, товарищ подполковник, что предложила мне мадам Зарайская? Сто долларов в месяц и я о ней забываю и не беспокою, – признался он.
– А ты?
– А я взял и усилил своё внимание. Хотите знать, кто у неё бывает? – спросил он, доставая папку. – Оба наши местные. Вышли три месяца назад. Один сидел за кражу, ему тридцать пять, женат, сын у него болен. Второй отбывал срок за драку, двадцать пять лет, холост. Первый бывает чаще, думаю из-за денег, – говорил он, показывая фото. – Сыну нужна операция.
– Кирилл Степанович, я тебе сейчас расскажу одну историю, а ты мне скажешь, сможешь ли ты мне помочь, – сказал Яковлев и рассказал причину, по которой Зарайская оказалась за решёткой, её признание взять реванш.
– Значит, мадам не раскаялась? Что от меня требуется? – глядя на Яковлева, спросил участковый. – И что может затевать моя подопечная?
– Попасть в квартиру и поставить жучки. Я должен знать, что она замышляет. Можно обойтись без тебя, найти другого человека, но приход постороннего насторожит хозяйку, – говорил Яковлев.
– Привозите «реквизит», я сделаю всё что надо, заберу свои сто долларов, но в отсутствии хозяйки. Пообщаюсь с прислугой.
Прошло ещё три недели. Павел Иванович теперь знал, кто и с какой периодичностью общается с Анастасией. Алина, узнав фамилию Жени, бывая у него дома, уже не могла скрывать своё знакомство с Зарайской и рассказала ему о «вербовке».
– Жень, прости меня, пожалуйста. Знай, я твою фамилию, не согласилась бы на такое. Получается, твой отец спас мою маму, а я, ради её реабилитации, должна помогать твоему врагу, – виновато говорила Алина.
– Не переживай. Молодец, что призналась, узнав о нас много нового и того, во что тебя не
