— Донахью.
Голос был чеканным, без оттенков, чисто деловой.
— Мы с вами пообедаем завтра вечером. Заеду за вами в восемь. Я уверен, теперь вы согласитесь, что нам надо кое-что обсудить.
Он положил трубку. Криста на несколько минут была парализована. Затем ее начал бить озноб. Ночной кошмар продолжался.
Криста молча сидела в роскошном черном лимузине. Росс Донахью также не говорил ни слова, его глаза безотрывно следили за дорогой. И слава Богу, что он молчал, она едва сдерживала себя. Одна его реплика, и она бы сорвалась. Лишь обоюдное молчание помогало ей сохранять самоконтроль. Наконец Росс остановил автомобиль на тихой улочке и обернулся к ней.
— Вы голодны? — спросил он тихо.
— Нет.
Криста отвернулась: она не хотела смотреть на него, иметь с ним что-либо общее. Но она знала, что необходимо все тщательно взвесить. Она должна поговорить с ним, попытаться подействовать на него. Это было единственной причиной того, что она была готова и ждала его, когда он заехал за ней в восемь часов вечера.
— Жаль, — сухо сказал Донахью. — Нас ждут.
— Кто?
Не в состоянии устоять перед искушением, Криста обернулась, вглядываясь в элегантный фасад здания, у которого они остановились. Над ним светилась надпись «Тинкерс». Она предположила, что этот дорогой ресторан, вероятно, принадлежит ему, и слегка пожала плечами, словно показывая, что здание не произвело на нее никакого впечатления. На нее не произвело бы впечатление ничто, связанное с ним.
Она не была голодна. Все, чего она хотела, это попытаться убедить Росса отказаться от нее. Где произойдет разговор, ей было безразлично.
Гибким пружинистым движением Донахью вышел из автомобиля, затем помог выйти Кристе. Ей в полумраке показалось, что его лицо выражает недовольство. Что ж, чем скорее он осознает, что она существует не для того, чтобы его увеселять, тем лучше.
Гордо подняв голову, она стояла рядом с Россом, которого приветствовал швейцар в униформе.
— Эджли, припаркуй, пожалуйста, автомобиль.
Он бросил тому связку ключей, затем, взяв Кристу под локоть, повел ее вперед. Ей оставалось только следовать за ним. В этом кошмаре ей необходимо было сохранить свои гордость и чувство достоинства: только они могли ее спасти.
— Добрый вечер, мистер Донахью, мисс Лиддиат.
Улыбка одетого в темный костюм мужчины средних лет была почтительной; через его плечо Криста заглянула в зал ресторана. Там преобладал темно-красный цвет, блестели хрустальные люстры наверху, мерцала серебряная посуда и искрились гранями рюмки и стаканы на столе.
Роскошное заведение, раздраженно подумала она, предназначенное для изысканной и богатой публики, которая может позволить себе любые траты.
— Криста, познакомься с Алеком Кэнфилдом, — сказал Росс, и она слегка кивнула головой в ответ на улыбку Кэнфилда, в глазах которого читалось нескрываемое любопытство. — Алек управляет моим лондонским рестораном, — продолжил Росс, — хотя скоро мы с ним расстаемся. Он отправится в Штаты, чтобы руководить «Тинкерс Нью-Йорк», когда ресторан откроется.
Девушка заставила себя слабо улыбнуться Алеку Кэнфилду, стараясь проявить заинтересованность: он не виноват в проделках своего босса.
Криста заметила в дальнем конце элегантного фойе красиво отделанный лифт и вздрогнула, когда Росс повел ее к нему. Двери из серебристого металла закрылись за ними.
— Мы пообедаем в моих апартаментах. Когда я нахожусь в Лондоне, то живу здесь на верхнем этаже, это удобно. Там нам будет спокойнее. — Неплохая мысль, подумала Криста. Ей не хотелось, чтобы их разговор услышал кто-нибудь из посторонних.
— У меня есть час свободного времени, мистер Донахью. Этого будет достаточно, чтобы разобраться с нашим делом?
— Что касается меня, я уже во всем разобрался и достаточно внятно изложил это, — заметил тот с абсолютным спокойствием.
Двери лифта распахнулись. Криста пыталась угадать его настроение, но отказалась от своей попытки: лицо Росса было непроницаемым.
Он провел Кристу через прихожую и взял ее пальто. Она была рада, что позаботилась сегодня о своем внешнем виде, видела, что произвела желаемый эффект.
Ее стройное тело от шеи до щиколоток было облечено в богатое атласное платье черного цвета, строгость стиля не нарушалась единственной ниткой жемчуга, мерцавшей на нежной коже шеи. Золотистые локоны были на этот раз тщательно уложены в тяжелый узел на голове, губы чуть тронуты коралловой губной помадой, а на веки наложены темно-серые тени.
Ей хотелось выказать себя суровой, уравновешенной особой, скрыть свою внутреннюю панику, и она заметила, что отчасти это ей удалось. Его глаза скользнули по ней, не выражая никаких чувств, почти незаинтересованно, без пугающей вспышки сексуального интереса, который она замечала в них раньше. Но именно этого ей и хотелось. Если ей повезло, так он уже сожалеет о постыдной сделке, заключенной с ее отцом.
— Вы будете пить?
Криста отрицательно покачала головой и опустилась в мягкое кожаное кресло. Она внимательно разглядывала комнату, пока он наливал для себя. Помещение было обставлено дорого и со вкусом, но в нем ничего не говорило о самом хозяине. Это могло быть частью номера в чрезвычайно дорогом отеле.
Криста была убеждена в том, что лучшей формой защиты является нападение, и сегодняшним вечером она собиралась дать бой. Поэтому, когда Росс обернулся, и она увидела то умеренное количество шерри, которое он налил себе, девушка приподняла бровь и снисходительно заметила:
— А я думала, что все игроки сильно пьют.
Минуту он помолчал и затем, словно потеряв терпение, резко сказал:
— Господи, пора с вас сбить спесь!
Какое-то мгновение его глаза излучали ярость, но Криста встретила его взгляд с высоко поднятой головой. Он тоже опустился в кресло, свободно вытянув ноги.
— Чтобы поставить точки над «i», сообщаю, что я не пью, когда за рулем, а мне еще предстоит отвезти вас домой. И я никогда не играю, это занятие для простаков.
Это была самая откровенная ложь, которую Криста когда-либо слышала. Ледяным голосом она спросила:
— Тогда как вы очутились у Ласситера той ночью? Не говорите — позвольте мне догадаться самой. Вы просто гуляли по улице и заглянули туда, приняв игорный дом за клуб трезвости. Мой отец также случайно оказался там, и вы увидели, что он попал в беду, чем вы и воспользовались, имея в виду свои грязные делишки. Меня не удивит ни в малейшей степени, если вы и Ласситер вместе состряпали все это дело.
Она ожидала его гнева при этом язвительном замечании и была готова к нему. Его смех поразил ее. Инстинктивно она подняла руку к горлу, ее пальцы коснулись жемчужин молочной белизны, висевших у нее на шее.
