Ознакомительная версия.
Она с подозрением взглянула на конверт, прежде чем открыть. Увидев, что внутри, поджала губы, уронила конверт на стол и поднялась.
– Мне они не нужны.
– Они твои. Ты оскорбляешь меня, пытаясь их вернуть.
Она и глазом не моргнула.
– А ты оскорбляешь меня, пытаясь их вернуть, хотя собираешься надеть обручальное кольцо на палец другой женщины.
Гелиос шагнул к ней. Деваться было некуда. Он схватил ее в объятия так, что она прижалась головой к его груди. Он слишком силен, а она слишком хрупка, чтобы вырваться, и в любом случае он осведомлен, что ее попытки ничего не означают.
Она откинула голову. Дыхание участилось. Он наблюдал, как ее глаза потемнели, словно серый цвет стал карим. В них пылала страстная ярость, от которой загорелась кровь.
– Нет нужды ревновать, – пробормотал он, сжимая ее еще сильнее. – Женитьба не изменит моих чувств к тебе.
Ее левый глаз дернулся, чего он никогда раньше не замечал. Зубы впились в полную нижнюю губу.
– Но это изменит мои чувства к тебе.
– Лгунья. Ты не можешь отрицать, что все еще хочешь меня.
Он потерся щекой о ее щеку и прошептал:
– Всего несколько дней назад ты выкрикивала мое имя, когда билась в оргазме. На моей спине еще не зажили царапины от твоих ногтей.
Она отпрянула.
– Это было до того, как я узнала, что ты срочно ищешь жену. Не желаю становиться твоей фавориткой.
– В этом нет никакого позора. Поколения эгонских монархов заводили любовниц после женитьбы.
Дед стал исключением из правил, но только потому, что ему повезло влюбиться в жену.
Из тридцати одного монарха, правивших Эгоном с 1203 года, лишь очень немногие нашли любовь и верность у своих жен. Отец Гелиоса, умерший прежде, чем успел занять трон, имел десятки любовниц и содержанок. И обожал сообщать любящей жене о каждой своей неверности.
– Поколения назад твои предки отрубали врагам конечности, но тебе удалось не впутаться во что-то подобное.
Он рассмеялся и провел пальцем по ее подбородку. Даже без макияжа она была прелестна.
– Мы не женимся по любви или дружбе, как другие люди. Мы женимся ради блага острова. Думай об этом как о деловом соглашении. Ты – моя возлюбленная. Ты – женщина, с которой я хочу быть.
Его несчастная мать любила его отца, когда они поженились. Именно эта любовь, в конце концов, уничтожила ее.
Задолго до автомобильной аварии, унесшей жизнь родителей.
Он никогда и никому не причинит такой боли, как отец. Ему необходимо жениться. Но он не скрывал, что хочет жену с королевской кровью в жилах, чтобы получить следующее поколение наследников Каллиакисов. Никаких эмоций. Никаких ожиданий верности. Союз, основанный на чувстве долга, ни на чем другом.
Эми долго смотрела на него. Безмолвно. Словно пыталась что-то прояснить. Он не понимал, что именно.
Гелиос опустил голову, чтобы поцеловать полураскрытые губы, но Эми быстро отпрянула, он едва успел к ним прикоснуться.
– Я не шучу, Гелиос. Между нами все кончено. Я никогда не стану твоей содержанкой, – прошептала она едва слышно.
– Ты так считаешь?
– Да.
– В таком случае почему продолжаешь стоять здесь? Почему твое дыхание по-прежнему овевает мое лицо теплом?
Проведя губами по мягкой щеке, он сжал ее попку и притянул к себе, позволив почувствовать свое желание. Из горла девушки вырвался тихий стон.
– Видишь?
Он осыпал поцелуями изящное ушко.
– Ты все-таки хочешь меня. Но наказываешь.
– Нет, я…
– Ш-ш-ш. Мы оба знаем, что я мог бы взять тебя прямо сейчас, и ты с радостью меня приняла бы.
Ее глаза жарко вспыхнули, но подбородок упрямо выдвинулся вперед.
– Я намерен дать тебе ровно пять секунд свободы. Пять секунд, чтобы покинуть эту комнату. Если через пять секунд ты все еще будешь здесь, я задеру тебе юбку и возьму тебя прямо здесь, на этом столе.
Она затрепетала. Красноречивый признак. Он уже знал, каким станет выражение ее глаз при этих словах.
И оказался прав. Темно-серая радужка потемнела еще сильнее. Зрачки еще более сузились. Кончик розового языка блестел между полуоткрытых губ. Если коснется ее маленьких упругих грудей, он обнаружит, что соски затвердели.
Гелиос отпустил ее и сложил руки на груди.
– Один.
Она прижала ладонь к губам и провела ею по подбородку.
– Два.
Она сглотнула, не отрывая глаз от его лица. Он почти ощущал ее желание.
– Три. Четыре.
Она повернулась и ринулась к двери.
– Неделя! – крикнул он ей в спину.
Она уже почти вышла из комнаты и не подавала вида, что слушает его, но он знал, что девушка слышит каждое слово.
– Неделя, и ты, дорогая, снова вернешься в мою постель! Гарантирую!
Эми смотрела на мраморные статуи, прибывшие утром морем в Эгон и теперь стоявшие на постаментах в вестибюле музея. Три мраморные статуи. Три короля на вершине славы. Все три Астреусы. Четвертая, специально заказанная для выставки, будет доставлена из мастерской скульптора через неделю. Статую лепили с нынешнего монарха, четвертого короля Астреуса, только он был изображен молодым, в расцвете сил.
Гелиос лично заказал изваяние.
Эми не хотела думать о нем. Но не могла остановиться.
Он повсюду. В каждой картине, каждой скульптуре, каждом фрагменте рукописного документа, каждом керамическом изделии. Все напоминало о том, что принадлежит ему. Его народу. Его предкам. Ему самому.
Она все время посматривала на статую второго короля Астреуса, мраморного титана, относящуюся к 1403 году. Бесстыдно обнаженный, с трезубцем в руке, с надменным видом, намеком на свирепость, который так удавался Гелиосу. Даже не знай она ничего о королевской династии Эгона, сразу поняла бы, что ее любовник – потомок этого человека. Эгон не воевал десятилетиями. Но воинственные корни, насчитывающие столетия, внедрены в их ДНК.
Гелиос – воин в душе.
Ей нельзя думать о нем.
Боже. Все это должно остаться в прошлом, необременительной связью, без обещаний и компромисса.
Эми так и тянуло остаться с ним в общей комнате для совещаний. Тело изнемогало от желания. Но в глубине сознания оставался постоянный образ Гелиоса, обменивавшегося обетами с безымянной женщиной, которая станет его женой.
Эми не сможет стать той женщиной. Что бы там ни воображал Гелиос о супружеской жизни, он нуждается в наследнике. И естественно, непременно заниматься любовью с женой.
Она никогда не позволит себе стать источником боли и унижения для другой женщины. Сама видела последствия такой связи. Семнадцать лет мучилась осознанием того, что оказалась этим результатом.
Она всего-навсего грязная тайна.
Водитель Гелиоса остановил машину у личного входа в его покои. Десятки школьников всех возрастов отдыхали на газоне, что ближе всего к входу в музей. Некоторые играли в футбол, кто-то крутил сальто и стоял на руках. Чуть дальше целая компания штурмовала лабиринт, считавшийся одним из самых больших и сложных в мире.
Ознакомительная версия.
