— Конечно же.
Его рука лежала на спинке сиденья, и он коснулся пальцами кончиков ее локонов.
— Замечательный оттенок, — промурлыкал он, — золото, сплетенное из колосков пшеницы и лучей солнца.
Пия взглянула ему в глаза. Ей показалось, она может часами изучать восхитительную смесь оттенков этих глаз цвета ореха.
— Хорошо, Пия, — продолжил он своим приятным и глубоким голосом. — Позволь, я угадаю: ты актриса Бродвея, бизнес-леди с Уолл-стрит, твой конек — мода или реклама?
— Ничего из вышеперечисленного.
Его брови поднялись.
— Я еще ни разу не терпел такую неудачу.
— Ни разу? — спросила она с поддельным изумлением. — Прости, что обнулила твой рекорд.
— Ничего страшного. Мне кажется, твоя осторожность не навредит моей репутации.
Они флиртовали, точнее, он флиртовал с ней. А она держалась на удивление достойно. Это было захватывающе! Никогда еще ни один мужчина не флиртовал с ней вот так! И уж точно — ни один мужчина такого калибра, как Джеймс.
Хоть Пия и не была актрисой, банкиром, моделью и не работала ни в рекламе, ни в издательстве, она гордилась своей профессией.
— Я организатор мероприятий, — произнесла Пия. — Устраиваю вечеринки, приемы и все тому подобное.
— Ах, — его глаза блеснули. — Любительница вечеринок. Прекрасно.
— Ну а ты? — спросила она. — Что ты делаешь здесь, в Нью-Йорке?
Он выпрямился и убрал руку со спинки сиденья:
— Я обычный финансист со скучной, обычной работой, к сожалению.
— В тебе нет ничего обычного, — нечаянно сболтнула Пия и тут же закрыла рот.
Джеймс снова улыбнулся:
— Весьма польщен.
Пия заметила, что его взгляд остановился на месте между ее ключиц.
— Какое интересное ожерелье.
Она опустила глаза, хотя и знала, на что он смотрел. На ней была подвеска из серебра с кулоном в виде летучей рыбы. В этот жаркий июльский день Пия надела бирюзовое платье без рукавов. А эта подвеска с рыбкой была ее любимым украшением.
Пия коснулась пальцами рыбки:
— Подарок моей подруги Тамары. Она замечательный дизайнер ювелирных изделий и работает здесь, в Нью-Йорке. И к тому же мне нравится рыбачить.
— Ты просто женщина моей мечты!
— Ты увлекаешься рыбалкой? — задала Пия ненужный вопрос.
— С тех пор, как мне исполнилось три или четыре года, — ответил он серьезно. — На какую рыбу ты любишь ходить?
Пия засмеялась с ноткой самоуверенности:
— О, на любую. На окуня, на форель… В Западной Пенсильвании, в том месте, где я выросла, много озер. Мой отец и дед научили меня, как насаживать наживку и закидывать удочку, а еще ездить верхом и… д-доить корову.
Она не могла поверить, что призналась в умении доить коров. Ну и как это вписывается в образ городской искушенной особы?
Джеймс, однако, был восхищен.
— Верховая езда — это еще лучше. Я ездил верхом с тех пор, как научился ходить. — Его глаза вспыхнули мерцающим светом. — К сожалению, не могу сказать того же о доении коров.
Пия покраснела.
— Но я однажды остриг несколько овец, когда останавливался в Австралии на овцеводческой ферме.
— Что ж, ты меня превзошел.
— Я знал — история про овец оставит меня в выигрыше, — невозмутимо ответил Джеймс.
— Однажды я ловила рыбу на муху, — заявила Пия.
Он улыбнулся:
— Очко в твою пользу. На земле мало женщин, готовых стоять весь день в навозе или в воде в резиновых сапогах в ожидании клева. — Джеймс широко улыбнулся и добавил: — Учитывая твою миниатюрность, полагаю, что далеко ты не зашла.
Пия изобразила оскорбление:
— Должна сообщить, что стояла в воде тихо и спокойно, словно хамелеон, сидящий на ветке дерева.
— Тогда мне просто не терпится закинуть лягушку в твой резиновый сапог, — поддразнил он.
— О, ты бы не посмел! И не говори мне, будто у тебя есть сестры, которых ты таким образом истязал в детстве.
— К сожалению, не имел такого удовольствия, — опечалился он. — У меня есть сестра, но она намного моложе меня. И моя матушка не одобрила бы такого рода розыгрыши.
— Ну, еще бы она одобрила! — сказала Пия с возмущением.
Джеймс явно наслаждался их беседой.
— Неужели героини сказок не должны быть знакомы хотя бы с парой лягушек? — спросил он невинно.
— Мне казалось, героини сказок должны целовать лягушек, — ответила Пия.
— М-м-м… не хочешь попробовать поцеловать лягушку прямо сейчас?
— Я… я…
И, не дожидаясь одобрения, Джеймс наклонился к Пии и нежно коснулся губами ее губ.
Его губы были мягкими, и Пия чувствовала на них головокружительный привкус его напитка. Ей казалось, что толпа вокруг постепенно растворялась, пока она ловила каждое движение его теплых губ. Как только их нежный поцелуй начал угрожающе перерастать в нечто более страстное, Джеймс отпрянул и поинтересовался:
— Ну как тебе?
— Т-тебя точно нельзя сравнить с лягушонком Кермитом с улицы Сезам.
Он улыбнулся:
— А что насчет рыбалки? Я поймал тебя на крючок?
— На к-крючке я или все же ты?
— Джеймс!
Волшебство момента исчезло — Джеймса кто-то позвал.
Пия распрямилась и уселась поровнее, явно смущенная.
— Генеральный директор здесь, Джеймс, — сообщил подошедший к ним мужчина, бегло осматривая Пию.
Человек, помешавший им, был ровесником Джеймса. Возможно, он его друг или коллега по бизнесу? В следующую секунду Пия почувствовала, как Джеймс колеблется. Она поняла: кем бы ни был тот генеральный директор, для Джеймса очень важно с ним встретиться.
— Ты позволишь? — обратился он к ней.
— Ах вот ты где, Пия! Я тебя уже обыскалась! — Корнелия материализовалась из толпы.
Пия широко улыбнулась, когда взглянула на Джеймса:
— Как видишь, тебе больше не нужно беспокоиться о том, чтобы оставить меня в одиночестве.
Джеймс кивнул:
— Прошу меня извинить.
— Разумеется.
Джеймс ушел, и Пия с трудом сдержала разочарование. Он не сказал, что вернется. Она даже и не надеялась, что он вернется. Весь этот флирт и заигрывания в барах были просто-напросто мимолетными шалостями. С другой стороны, романтическая сторона ее натуры верила в судьбу. Джеймс был самым восхитительным мужчиной, которого она когда-либо встречала.
Однако спустя два часа ее настроение совсем испортилось. Джеймс больше не появился, не нарисовался и хотя бы один потенциальный клиент, если не считать пары женщин, которые взяли ее визитную карточку просто про запас.
Пия вздохнула, расплатилась с барменом и слезла с табурета у стойки. Корнелия ушла двадцать минут назад. Настало время и ей уходить. Но, сделав один шаг из бара, Пия осознала: на улице вовсю лил дождь.
