Лицо Эбби из бледного превратилось в ярко— красное. Подобный разговор не входил в ее планы, и она не имела ни малейшего желания его продолжать.
— Мне от тебя ничего не нужно. Ничего!
Корд скрестил на груди руки.
— А мне, может быть, нужно.
— Тебя это вообще не касается!
— А вот здесь ты ошибаешься, милая.
Его сарказм привел Эбби в бешенство.
— Я не собираюсь торчать здесь и спорить с тобой!
— Тогда поговори со мной, — обрезал Корд. — Потому что нам придется как-то общаться. Я хочу обсудить все, разумно обсудить. Гнев же не приведет ни к чему хорошему.
— Неужели? — огрызнулась в ответ Эбби. — Похоже, сержусь только я?
Помолчав, Корд кивнул.
— Ты права. Прошу прощения за то, что вспылил. Я просто не мог поверить, что ты уйдешь, не сказав ни слова.
Эбби устало привалилась к стене.
— Если бы мне не стало плохо, ты никогда бы не догадался.
— Неправда. Я заподозрил нечто странное, уже когда Дэнни сообщил мне о твоем звонке. Эбби, почему ты не позвонила раньше? Я много раз хотел найти тебя, но ты была такой смущенной тем утром, так быстро убежала. Это и останавливало меня.
— Я была унижена, а не просто смущена, — тихо сказала Эбби, опустив глаза. — Никогда в жизни я не делала ничего столь… столь…
— Столь естественного? — тихо подсказал Корд.
— Безрассудного, так будет точнее, — холодно произнесла она и резко оторвала плечи от стены. — Ты так и не отпустишь меня?
— Мы еще увидимся? Вопрос не решен, Эбби.
— Нет, — устало согласилась она. — Не решен. По-видимому, ты намерен вмешиваться в мои дела, что бы я ни говорила.
Губы Корда сжались.
— Раз ты так предпочитаешь это называть — что ж, точно, я намерен вмешиваться. Назначь сама следующую встречу. Я бы предложил поужинать сегодня вечером, если ты не против.
При мысли о том, что они сядут вместе ужинать, желудок Эбби опять взбунтовался.
— Нет, только не ужин.
— Тогда что? Я не сторонник ультиматумов, Эбби, однако, если ты не захочешь со мной встретиться, я приеду на студию.
У Эбби перехватило дыхание.
— Ты этого не сделаешь!
Корд сверкнул глазами.
— Никто еще не знает, верно?
— И я хотела бы пока сохранить тайну! — вспылила Эбби. — Мне, видишь ли, нужно подумать о работе.
— Тебе, кроме того, нужно подумать и о ребенке, — рявкнул в ответ Корд.
Глаза Эбби загорелись злым огнем.
— Не смей читать мне проповеди! Прийти сюда было величайшей ошибкой в моей жизни! Второй величайшей ошибкой! — воскликнула она.
— В таком случае почему ты оставляешь ребенка?
— Потому… потому… о, я тебе не обязана ничего объяснять! Завтра в два часа дня я буду в Сансет-парке.
— Прекрасно. Я тоже там буду.
Он проследил, как она дернула дверь и вылетела из студии. Ее уход был почти таким же нервно-поспешным, как и тем утром. В окно он увидел, что она села в машину и дала задний ход. Стоянка опустела, а он все стоял и думал о том, насколько потрясен разговором.
Он не сомневался, что Эбби ждет ребенка от него. Она никогда бы не пришла, если бы это было не так. Корд верил, что Эбби хотела всего лишь узнать кое-что о нем и рассчитывала оставить его в полном неведении.
Ее план с треском провалился. Наверное, вмешалась судьба. Лгунья из нее никудышная, так что вся ее игра вышла наружу.
Мысли Корда унеслись далеко в прошлое, когда он, тринадцатилетним мальчиком, в ужасной катастрофе потерял обоих родителей; к его старшему брату, Гэри, который сделал все возможное, чтобы возместить эту огромную потерю. Он так и не перестал тосковать по родителям, особенно по отцу, который играл с ним в бейсбол, брал с собой на рыбалку и всегда выслушивал все, что сын хотел ему сказать.
Малыш, ребенок. Его малыш, его ребенок. О да, он твердо намерен вмешиваться; если понадобится, то и с помощью закона. Он перевернет весь мир, но не отступится от ребенка — ведь он его плоть и кровь.
— Я хочу кое-что узнать, — сказала Эбби холодно. С Кордом Дюраном она могла быть либо холодной, либо злой. Все в этом человеке возмущало ее — и красота, и невозмутимая решимость вмешиваться, даже дорогая машина, на которой он подъехал к Сансет-парку.
— Спрашивай о чем угодно, — ответил Корд. Они сидели в третьем ряду трибун стадиона. Несколько ребят на поле, разминаясь, подбрасывали мячи. На трибунах яркими пятнами выделялись группки зрителей — очевидно, родственники юных спортсменов. Место их встречи Эбби выбрала сама, и Корд подумал, что по иронии судьбы она привела его на детский матч по бейсболу, тогда когда память совсем недавно возвращала его в такие же игры его детства.
— Почему ты не предположил, что ребенок вовсе не твой?
Корд, повернув голову, взглянул на женщину, сидевшую рядом с ним. Корд решил, что она специально села на таком расстоянии, чтобы он не смог коснуться ее.
— Ты никогда бы не связалась со мной, не будь ребенок моим, — ровным тоном произнес он.
Эбби отвернулась, злясь на его хладнокровную рассудительность.
— Что ты собираешься предпринять?
Одетые в повседневную одежду, оба в свитерах и джинсах, они ничем не отличались от остальной публики, как будто пришли сюда просто посидеть на солнышке и поболеть за бейсболистов.
Корд заговорил очень спокойно:
— А что собираешься предпринять ты?
— Неужели нельзя ответить мне прямо?
Он изучал ее профиль, небольшой носик, безупречный цвет нежной кожи, чувственный изгиб верхней губы, длинные ресницы, и внезапно в его сознании блеснуло определение: роскошная. На экране Эбби Форбс была изысканно-привлекательной женщиной, в жизни же — потрясающе красивой.
— Мы так и будем все время рявкать друг на друга, Эбби?
Она закрыла глаза и постаралась успокоиться. Со вчерашнего утра она была злой, напуганной до паники, слишком раздраженной, чтобы заниматься обычными воскресными делами. Отчаяние и тоска сжимали ее сердце всю долгую ночь, лишь усиливаясь от приступов гнева на себя за то, что она как идиотка терзается из-за Дюрана. Эбби резким движением поднялась.
— Я хочу пройтись.
Помедлив несколько секунд, Корд тоже встал, нетерпеливо вздохнув. Он шел позади нее, пока они не вышли со стадиона, затем сказал, растягивая слова:
— Или ты чувствуешь себя значительно лучше, или тренируешься в спринте.
Эбби замедлила свой яростный бег. Корд зашагал в ногу рядом с ней.
— Нет смысла в постоянных перебранках, Эбби. Мы оба связаны друг с другом и должны во всем разобраться.
— Я смогу великолепно во всем разобраться, когда наконец услышу, какие неприятности ты мне готовишь.
