— И каким же образом, мистер Макларен?
Он отбросил со лба черную, как смоль, прядь волос и с тонкой улыбкой пояснил:
— Вы прекрасно знаете, как это делается, дорогая! Пара слов нужным людям — и вы лишитесь всех своих клиентов!
— Иначе говоря… — Она буквально задохнулась от возмущения. — Вы не посмеете этого сделать! И потом… у вас ничего не получится!
— Получится, — сказал он с сожалением в голосе. — Более того, мне скорее всего не придется прикладывать для этого никаких дополнительных усилий, потому что за меня все сделает моя сестра. Она не может простить вам вчерашний успех на балу, в том числе и у ее драгоценного супруга!..
— Но я вовсе не…
— Мэрилин не злая, но у нее сложный период в жизни. Алекс не обращает на нее внимания, не ночует дома — тут поневоле станешь раздражительной…
— Но я не имею никакого отношения…
— Ну, разумеется, иначе жизнь ваша давно бы превратилась в кошмар, а дело со страшным треском развалилось, — печально скривил губы Макларен. — Вчера высшее общество получило от вас урок и было оскорблено до глубины души, потому что привыкло само давать уроки… Чем выше стоит человек, тем, знаете ли, тяжелее ему оставаться в дураках.
— Уж не себя ли вы имеете в виду, мистер Макларен? — немедленно ухватилась за возможность дать ему отпор Трэйси. — Так может быть, все дело в вашем собственном не в меру раздутом, болезненно чувствительном самолюбии? Вы не привыкли получать отказ, и в этом все дело!.. Я вас не боюсь! Если на то пошло, за меня заступятся Чиверсы!
— Чарльз и Анна? — приподнял бровь Макларен. — После того, как старинному другу семейства в их доме было нанесено оскорбление?
Трэйси со стуком поставила на стол чашку, так что кофе выплеснулось через край.
— Другу семейства? — с иронией переспросила она. — А не вы ли говорили о том, что они страдают манией величия?..
— Гигантоманией, а не манией величия, если быть точным. Что делать, все друзья таковы! От них приходится терпеть причуды, которые ни за что не простишь человеку постороннему…
Трэйси с грохотом отодвинула стул и принялась ходить взад-вперед по кабинету, похожая в эту минуту на тигрицу, запертую в клетку.
— И все равно я не хочу иметь с вами дела! — бросила она через плечо, на мгновение остановившись. — Моя работа говорит за меня.
— К сожалению, далеко не всегда. Вчера публика пела дифирамбы дому Чиверсов, на который вам и смотреть не хочется, а завтра с тем же единодушием будет порочить то, чем действительно стоит гордиться. А у вас действительно есть талант, иначе, как вы справедливо заметили, я бы к вам не обратился. Люди, которых вы вчера имели неосторожность задеть, горят желанием отомстить за это, и, если не предпринять срочные меры, завтра многие из ваших клиентов заберут свои заявки, а новых просто не будет. Более того, у них есть лидер — моя сестра, которая прямо-таки рвется в бой… Я вижу лишь один выход из сложившейся ситуации!
— Срочно заняться вашей виллой, расположенной где-то у черта на куличках? — саркастически поинтересовалась Трэйси.
— Да, потому что одно имя такого клиента заткнет глотку любому недоброжелателю. Оформить дом, который будут посещать самые богатые и влиятельные люди страны. Заняться интерьерами здания, построенного по проекту одного из самых модных архитекторов-авангардистов с использованием новейших строительных технологий… фотографии которого немедленно появятся на страницах самых известных журналов!
Воцарилось молчание, которое первой нарушила Трэйси:
— С трудом верится, чтобы Маркус Джулиус Макларен, тщательно оберегающий свою личную жизнь, доверил хотя бы часть ее иллюстрированному журналу.
— Если вы, несмотря на свою загруженность, найдете возможность выполнить мой заказ, я изыщу способ организовать по крайней мере одну такую публикацию.
Трэйси, прищурившись, посмотрела на Макларена. Она с трудом понимала, что движет этим красавцем-миллионером в его желании во что бы то ни стало получить ее согласие. Впрочем, куда важнее было выяснить, способен он выполнить свои угрозы или нет. Несмотря на его внешнюю сдержанность и даже благодушие, что-то в этих твердо сжатых губах подсказывало девушке, что этот человек способен на многое…
И тогда она решила принять его предложение. Но не потому, что испугалась. Наоборот, ей вдруг неудержимо захотелось принять бой и одержать верх, причем по тем самым правилам, которые диктовал противник.
— Хорошо! — сказала она и села. — Я возьмусь за оформление вашей виллы, но при одном условии!
Теперь уже Макларен, прищурившись, внимательно смотрел на нее.
— А почему у вас глаза так засверкали, Трэйси? — спросил он негромко.
— От предвкушения суммы, которую я из вас вытрясу! Вы сами говорили, что не скупы. А я не страдаю ложной скромностью, когда речь идет об оплате моего творческого труда.
Макларен помолчал.
— Ваше условие — не навязывать вам своего мнения? — предположил он.
— Нет, — качнула головой она. — Я готова принять заказ при условии, что начну работу немедленно и закончу ее в самое ближайшее время.
— Проект на скорую руку? — с сомнением сказал он. — Признаться, я не люблю делать что-либо впопыхах.
— Я тоже не люблю, когда контролируют каждый мой шаг. Но такова жизнь, мистер Макларен, не так ли? Я предлагаю вам максимум того, что могу дать. Через три недели мы приступаем к реализации большого проекта, самого большого, который нам до сих пор приходилось делать, и, если Дженис придумает, как найти для вас время, я готова взяться за работу. Потом, — сухо пояснила она, — я буду загружена по горло минимум три месяца, а затягивать наше общение на столь долгий срок мне не хочется, да и вам, надо полагать, невыгодно…
— Логично, — кивнул Макларен. — Пожалуй, я не стану даже спрашивать, что это за проект. Просто поверю вам на слово.
— Уж будьте так добры! — ядовито сказала Трэйси. — А насчет качества можете не беспокоиться. В чрезвычайных обстоятельствах я работаю даже лучше, чем обычно.
— А что вы имеете в виду, говоря о чрезвычайных обстоятельствах?
— Неважно… Короче говоря, либо соглашайтесь, либо до свидания! — отрезала Трэйси. — Не забудьте, что я дорого беру за свою работу.
— Ну, кто же в этом сомневается? — невинным тоном сказал Макларен. — Странно, однако, что вы не потребовали письменного отказа от всех возможных претензий с моей стороны.
— А я вовсе не собираюсь судиться с вами последующие десять лет! Более того, я и шагу не ступлю, не получив вашего предварительного одобрения, по возможности — скрепленного подписью…
