Андреа вздрогнула.
Когда Брет начал с ней встречаться, он рассказал ей о безжалостной стороне натуры Гейба. Иначе тот не стал бы миллиардером к тридцати шести годам.
Тогда Андреа только засмеялась. Она не замечала у Гейба эту черту. Хотя он всегда казался немного отстраненным, все в компании восхищались боссом. Он справедливо относился к своим служащим и всегда заботился о них. Но с тех пор, как они приехали во Францию, она узнала и другие стороны его натуры. И не испытывала ни малейшего желания смеяться над ним.
— Гейб...
— Я собираюсь домой на Сен-Пьер.
Она моргнула.
— Вы собираетесь взять меня с собой на время вашего визита?
— Нет. В этом нет необходимости. У Ива и Жанны-Мари уже двое детей-подростков. Я больше не угрожаю их браку. Я скучаю по морю... и по дому.
— Но ваша компания...
— Я ее продал и деньги перевел в благотворительный фонд в помощь острову. Он годами не вылезает из экономического кризиса.
Гейб Корбин отдал миллиард долларов? Просто так?!
— Когда вы приняли решение?
— Давно. С тех пор, как моя семья не разрешает финансово поддерживать ее. Тогда я основал фонд, чтобы помогать ей другим способом. Дело в том, что я всегда хотел вернуться назад. И поддерживал связь с дедушкой. Но с тех пор, как умерла бабушка, он в депрессии. Обстоятельства ухудшились. Его друг детства, Зубелдия, живший в соседнем доме, недавно покинул этот мир. Его вдова Кармель собирается переехать в Пиренеи, как только к ней присоединится сын.
— Так вы не единственный, кто покинул остров?
Он снова сверкнул внимательным взглядом.
— Нет. В тот вечер, когда дедушка рассказал мне новости, я поручил риелтору купить дом Зубелдия для меня, но так, чтобы дедушка не знал. Это открывает определенные возможности.
— Возможности? Другими словами, потребуется много работы.
У него скривились губы.
— Пока дом не освободился, мы будем жить у деда. Надеюсь, мое возвращение взбодрит ему дух и поможет радоваться оставшимся годам. Корбины известны как долгожители. А ему только восемьдесят один.
Она долго изучающе разглядывала Гейба. Казалось, он предусмотрел все до мелочей.
— Он понятия не имеет, что вы возвращаетесь?
— Да. В тот день, когда я покинул Сен-Пьер, он сказал, что двери их дома для меня всегда открыты. Но, Андреа, не забывайте, это изолированный мир. И в некотором смысле очень грубый. Естественно, я сохранил достаточно денег, чтобы вы и наш ребенок ни в чем не нуждались. Если со мной что-нибудь случится, о вас позаботятся. — Он испытующе взглянул на нее. — Я пытаюсь нарисовать для вас общую картину. Представьте — вечная мерзлота, холодная зима, туман. Не многие приехавшие способны выжить в таком суровом месте. Но это мой дом. Если у меня будет ребенок, я хочу, чтобы он рос здесь. Ни мой сын, ни моя дочь не будут жить по-другому. Они будут жить, как я.
Ну разве не удивительный это человек? — размышляла Андреа, а Гейб продолжал:
- Кроме отца и деда, семья не должна знать настоящую причину, почему я никогда не возвращался домой. Они считают, что я предатель, убежавший с острова в тяжелые времена. Они выбросили меня из жизни, в которой я родился. А я стал заниматься тем, что они считают грехом. Семья будет мучить вас своим нежеланием познакомиться. Они могут никогда не признать вас. Я говорю это для того, чтобы для вас не было сюрпризов. Конечно, в случае, если вы решите выйти за меня замуж.
Интересно, продолжала думать Андреа, есть ли на свете другая женщина, которая получила бы предложение о браке в такой причудливой форме?
— Вы дали мне так мало времени подумать. Боюсь, что любая картина, вами описанная, сейчас для меня бесполезна. — Она оттолкнулась от стола и встала. — Если вы не возражаете, я хотела бы сегодня вернуться в Нью-Йорк.
- Так тому и быть. Я пошлю за лимузином и скажу пилоту, что вы уже на пути в аэропорт.
— А разве вы... не полетите? — прикусила она губу.
— Нет. У меня дела в департаменте рыбной промышленности. Я прилечу позже на самолете компании. — Он опустил голову и глухо произнес: — Не тратьте слишком много времени на раздумья. Было бы преступлением откладывать, если у вас есть только пять месяцев на зачатие. И еще. Хочу, чтобы вы знали: я уже давно положил на вас глаз, но думал, что у вас роман с Бретом. — Гейб налил себе кофе. - Когда я вернусь в Нью-Йорк, я позвоню вам, чтобы услышать ответ. Желаю безопасного полета.
— Вам тоже, — прошептала она и пошла одна в отель.
- С возвращением, мисс Бауэр, — поприветствовал ее в нью-йоркском аэропорту водитель лимузина.
- Доброе утро, Бенни.
- Мистер Корбин сказал, что вы мало спали, в таком коротком полете. Он распорядился, чтобы я отвез вас прямо в вашу квартиру.
У Гейба ничего не остается незамеченным.
- Должна признаться, я действительно устала. Спасибо, что встретили меня.
Он помог ей устроиться на заднем сиденье лимузина, и они поехали.
Над головой было мало облаков. И небо не походило на голубой полог над полями. Сейчас здесь все казалось неправильным, потому что с ней не было Гейба...
- Вот мы и приехали, мисс Бауэр, — двадцать минут спустя сказал Бенни и вышел из машины, чтобы открыть для нее дверцу. Она не тотчас поняла, что они снова перед ее квартирой.
Первое, что она сделала, войдя в свою маленькую квартирку на четвертом этаже, это направилась в кухню. Там она включила автоответчик, чтобы послушать оставленные послания. Несколько звонков от мамы, которая хотела знать, приедет ли дочь домой на уикенд. От подруги Сью, жившей в том же многоквартирном доме, она приглашала пойти на ленч. И следующий звонок — голос Брета: «Тяжело было видеть тебя в лифте и не иметь возможности поговорить. Я скучаю по тебе до безумия, Андреа. Прости меня за то, что я обвинял тебя в любви к боссу. Ты говорила, что не влюблена в него, но я не слушал. Наверное, потому, что с самого начала я чувствовал его интерес к тебе».
Андреа покачала головой. Во всем, что касается Гейба, Брет не прав.
«Должен признаться, что чертовски ревную тебя. Для нормального человека невозможно соревноваться с Гейбом Корвином. Можем мы начать все снова? Если я пообещаю...»
Андреа стерла все послания.
Пока она стояла, разрываемая противоречивыми эмоциями, раздался телефонный звонок.
- Алло? — подняла она трубку.
- Андреа, рад, что вы благополучно долетели.
Гейб... Она оперлась о край кухонного стола, чтобы не упасть.
- У вас было семь часов, чтобы обдумать мое предложение. Теперь я хотел бы услышать ваше решение.
- Сейчас?!
Телефон упал на пол. Ей удалось поднять его. Она прижимала руку к сердцу, которое так бухало, что стало больно в груди.
