Линн откинулась на сиденье и прикрыла глаза, позабыв и о Корт-хаусе, и о Реймонде Монкфорде, и о навязчивых кошмарах, что не давали ей покоя вот уже несколько дней.
— А почему ты решила переехать в Эдинбург? — осведомился Норман, да так ненавязчиво, что Линн не сразу осознала, что тема разговора сменилась.
— Мне подумалось, что там я подыщу работу поинтереснее, — осторожно отозвалась она.
— И ты променяла сельское раздолье на городскую жизнь…
Это прозвучало не вопросом. Норман словно размышлял вслух. Задумчиво, с легким оттенком любопытства.
— Не я первая, не я последняя.
— Справедливо подмечено. — Он помолчал немного. — А у кого ты работала до меня?
— В нескольких аналогичных агентствах, — отмахнулась Линн.
— А до того?
— А до того я работала не в учреждении, — уклончиво ответила она.
Заполняя заявление, в графе «Опыт работы» Линн указала лишь на последние несколько мест; везде о ней отзывались с большой похвалой. А поскольку пришла она в агентство в качестве временной секретарши, шеф в подробности не вдавался. Она продемонстрировала исполнительность и компетентность, отлично сработалась с Норманом — а большего и не требовалось.
— Наверное, на курсах училась?
— Нет. — Встретив выжидательный взгляд собеседника, она неохотно продолжила: — Работала на частное лицо: мемуары под диктовку записывала.
— А они были опубликованы?
— Понятия не имею.
Вряд ли, подумала Линн. Старик Монкфорд увлекся составлением мемуаров не ради денег. Занимался себе хобби, не заглядывая в будущее. Надо думать, книгу он так и не закончил…
— Странно, что ты сорвалась с места и укатила в Эдинбург, бросив работу на полдороге…
Эту тему Линн продолжать не хотелось. Она видела, куда собеседник клонит: вот так, обходными путями, Норман вытягивает из заказчиков нужные сведения.
— Платили мало, — ответила она, не слишком-то погрешив против истины. — А работа грозила затянуться на десятилетия. В итоге я просто не могла там больше оставаться.
И в этом Линн тоже не солгала.
— То-то он, должно быть, огорчился!
— Он?
— Он или она. Словом, автор этой загадочной книги. Вы, верно, научились понимать друг друга с полуслова, привыкли друг к другу… сотрудничая столь тесно.
Линн пожала плечами.
— Наверное, он и впрямь не обрадовался. Хотя я подала уведомление об уходе за шесть месяцев.
— Ага! Это все-таки мужчина!
— Ну да.
Линн чувствовала: ее испытывают, исподволь добиваются откровенности. Видимо, прошлое, таящееся за отутюженными блузками и строгими костюмами, представляло неодолимый соблазн для детектива любителя! Глупо она себя повела, ничего не скажешь: незачем было так нервничать. Следовало тихо-смирно согласиться на участие в проекте, а затем в последнюю минуту отказаться от поездки под благовидным предлогом. Вместо нее отправилась бы одна из стенографисток — без особой охоты, наверное, зато и без особых проблем. И, что не менее важно, Норман не стал бы проявлять ненужного любопытства. А ведь стоит ему заинтересоваться — и он ни перед чем не отступит.
— Так что за бестселлер сочинял тот тип? — небрежно осведомился шеф, и Линн вдруг поняла, куда клонит собеседник.
Норман Дейл решил, что юная секретарша крутила роман со своим работодателем, хотя и не догадывался, что речь идет о бывшем владельце Корт-хауса.
— Нечто вроде автобиографической повести, — отозвалась она, надеясь, что не слишком себя выдала.
— Сбор материала, должно быть, отнимал массу времени?
Линн разложила на коленях карту местности, безошибочно ориентируясь в хитросплетении дорог. Норман внимательно проследил за направлением ее пальца. Последние несколько дней погода стояла ясная, поля и рощи тронула золотом осень. Лазурная синева небес слепила глаза, мир казался ярким и четким, точно цветное кино.
— Изрядно.
— Что-то не очень ты склонна распространяться об этом парне, — лениво заметил Норман. — Верно, скучная оказалась работенка? И долго ты выдержала при этом графомане?
— Три года.
— Три года! Боже милостивый, убить три года на одну рукопись!
— О, мой работодатель отличался методичностью. — Линн и здесь не солгала: Реймонд и впрямь по несколько раз перерабатывал каждую главу. — И конечно, писал он не все время.
Если Норман вбил себе в голову, что секретарша не осталась равнодушна к таинственному сочинителю, — это его проблемы. Нечего лезть не в свое дело! И Линн демонстративно раскрыла папку.
— Не возражаешь, если я прогляжу материалы?
— Отличная идея, — улыбнулся Норман. — Потом скажешь мне, что думаешь по поводу усадьбы. Мы ведь так и не поговорили толком.
— Не поговорили, — подтвердила она.
Судя по всему, Корт-хаус содержался в идеальном порядке. А вот и фотография нынешнего владельца на фоне особняка. Линн непроизвольно поморщилась: ее давний воздыхатель почти не изменился. Слегка располнел, но по-прежнему был хорош собой. Интересно, женат ли он? Из слов Нормана этого не следовало: шеф ни разу не упомянул о миссис Монкфорд…
Линн захлопнула папку и снова положила ее на заднее сиденье.
— Ну? Что скажешь?
— Усадьба просто грандиозна! И каковы же планы владельца касательно особняка?
— Часть дома отводится под жилые апартаменты. Все остальное — законная добыча туристов. Особняк просторный, места всем хватит!
— Неудивительно, что наш титулованный собственник оказался на мели, — отозвалась Линн, искусно имитируя профессиональный интерес. — Чтобы содержать такую махину, последнюю рубашку продашь! Одни земельные угодья чего стоят! Тут не обойтись без целого штата садовников!
— Ну, я так понимаю, что владелец мало-помалу землю распродал. Остались только английский парк с розарием, лабиринт из стриженых кипарисов и небольшой яблоневый сад.
Сад Линн помнила превосходно. Вечерами, закончив работу, она, бывало, прогуливалась там в одиночестве. По весне деревья одевались в белопенные уборы из благоухающих цветов, а осенью землю устилал темно-бордовый ковер палой листвы. Три года, проведенные в усадьбе, казались зыбким, неуловимым с ном, что с годами обретал все более пугающую отчетливость…
Линн закусила губу, от души надеясь, что Реймонд при виде нее проявит разумную сдержанность. Если повезет, возможно, ей даже удастся переговорить с хозяином Корт-хауса наедине. И она попросит Реймонда держать язык за зубами: дескать, о прошлом она забыла и в напоминаниях не нуждается.
Следовало признать, что Монкфорд-младший на откровенную подлость не был способен. Их роман оборвался на горькой ноте, но, оглядываясь назад, Линн видела: виновата она сама. Питала напрасные надежды. Не поняла, что богатство и знатность диктуют свои законы.
