Ступив на родное крыльцо, Элоиз надеялась вспомнить все, но вместо этого только разволновалась.
Джонатан шел следом, неся чемодан с вещами Элоиз. Подойдя к двери, он открыл ее и пропустил женщин вперед.
Войдя в холл, Элоиз остановилась. На нее повеяло чем-то знакомым.
— Была ли я здесь счастлива? — Слова вырвались сами собой.
— Когда-то была, — ответил Джонатан, глядя на Элоиз холодными глазами.
— Давайте не будем делать скороспелых выводов, — вмешалась Сара. Обняв Элоиз за талию, она повела ее к лестнице. Тебе нужно устроиться, а я должна накормить тебя как следует. Уверена, от домашней еды ты быстро поправишься.
Элоиз внезапно представила себя девочкой, сидящей за столом в кухне. Перед ней тарелка с неизвестным ей блюдом из риса и бобов, сильно пахнущее корицей. Возле стола — молодая Сара в джинсах и светло-розовой блузке, распущенные черные волосы перехвачены розовой лентой.
— Я приготовила это специально для тебя, — объявляет она с гордой улыбкой.
Мысленно вглядываясь в воображаемую сцену, Элоиз увидела сидевшего рядом с ней отца и даже вспомнила, как он прошептал ей на ухо:
— Избави нас Господи от кулинарных творений Сары!
Воспоминания эти исчезли так же быстро, как и появились. Элоиз начала было говорить, что не голодна, но вдруг замолчала. Ей не хотелось обижать тетушку. Если Сара уедет, то она останется наедине с Джонатаном, а к этому она еще не была готова. Кроме того, Элоиз уже успела полюбить тетушку.
Сара повернулась к Джонатану.
— Проводи Элоиз в ее комнату, — сказала она и, взяв руку племянницы, положила ее на руку Джонатана.
У Элоиз перехватило дыхание, она ладонью ощущала, как напряглись его мышцы. Взглянув на него, Элоиз увидела в его лице нетерпение.
— Я уверена, что могу сама подняться по лестнице, — сказала она, высвобождая руку.
Сара нахмурилась и вернула руку Элоиз на прежнее место.
— Не хватает еще, чтобы ты упала и опять повредила голову. Ты лежала почти три недели, и твои ноги должны еще окрепнуть.
— Сара права, — заметил Джонатан и твердо взял ее под руку.
Сара снова заволновалась, но холодный взгляд мужа несколько охладил ее. Джонатан, казалось, не испытывал никаких чувств, прикасаясь к ней. На мгновение она застыла. Желая как можно скорее остаться одной, она молча стала подниматься по лестнице.
Дойдя до второго этажа, Элоиз ожидала, что Джонатан отпустит ее, но он продолжал держать ее под руку. Они прошли по коридору, повернули направо и остановились у первой двери с левой стороны. Джонатан опустил руку, только когда они вошли в комнату.
Поставив чемодан на пол рядом с кроватью, он сказал:
— Свои вещи я перенес в комнату для гостей в другом конце коридора. — Он равнодушно посмотрел на нее. — Я хочу, чтобы ты знала: ты свободна от любых оков.
Почуяв в его словах скрытый смысл, Элоиз спросила:
— Я считала наш брак ловушкой?
— Ты никогда этого не говорила, но между нами возрастала напряженность. Догадайся я уйти заблаговременно, несчастья можно было бы избежать. Но сейчас с тобой рядом должен быть человек, готовый в любую минуту прийти на помощь. Поэтому я останусь здесь до тех пор, пока не буду знать, что с тобой все в порядке. Только после этого я уеду.
— Извини, но я ничего не понимаю в наших отношениях, — сказала Элоиз, чувствуя необходимость извиниться. И снова, уже в который раз, она мысленно увидела себя в его объятиях, но предпочла об этом не говорить. Элоиз не хотелось судить об их отношениях по одной-единственной вспышке страсти, которая ей припомнилась. Кроме того, Джонатан все время держался на расстоянии, посему она подозревала, что воспоминания ее были выдумкой.
Он пожал плечами.
— Мы оба не надеялись на долговечный брак.
— Правда? — спросила она, глядя на него прищуренными глазами.
— Мы с тобой сделаны из разного теста, — ответил он, резко повернулся и вышел.
Прислушиваясь к его тяжелым шагам в коридоре, Элоиз поняла, что он прав.
— Может быть, я не могу ничего вспомнить, потому что хочу начать все сначала? — пробормотала она, направляясь в ванную, чтобы принять душ.
Глядя на себя в зеркало, Элоиз сердито хмурила брови. Душ не помог ей расслабиться. Прическа тоже не способствовала улучшению настроения, признала Элоиз, вытирая каштановые пряди. Половина волос с одной стороны головы была сбрита для операции.
— По-моему, сейчас такой стиль моден, — пробормотала Элоиз.
Интересно, подумала она, знал ли Джонатан женщин с экзотическими стрижками и татуировками на руках или в местах более интимных?
Почувствовав приступ ревности, Элоиз разозлилась на себя.
— У нас с ним нет ничего общего. В основе нашего брака, скорее всего, лежит физическое влечение, и, судя по реакции Джонатана, я думаю, меня влекло к нему, а не наоборот.
От мысли, пришедшей ей в голову, Элоиз обдало холодом. А вдруг она настолько в него влюбилась, что сделала татуировку? Быстро сняв укутавшее ее полотенце, Элоиз внимательно обследовала себя.
— Слава Богу, никаких татуировок, — выдохнула она с облегчением.
Вновь обернувшись полотенцем, Элоиз обратила внимание на лицо. Что ж, внешность довольно приятная, хотя в отличие от красавицы матери Элоиз не могла похвастаться совершенством черт. Губы полноваты, лицо более округлое, а нос короче и шире.
— Значит, я пошла в отца и его родню, — заключила она, вглядываясь в серые глаза, которые и цветом, и разрезом напоминали глаза Сары.
Элоиз пожала плечами, как будто хотела сказать, что в данный момент внешний вид абсолютно ее не волнует, и направилась в спальню, к которой примыкала ванная. Она не ожидала никаких визитов и похолодела, увидев в комнате Джонатана. В следующий раз, подумала она, нужно не забыть закрыть дверь на замок.
Поднимаясь с кресла, стоявшего у окна, он равнодушно произнес:
— Я услышал шум воды. Когда догадался, что ты принимаешь душ, то решил, что мне надо быть поблизости на случай, если тебе вдруг станет плохо.
Он держался так, будто выполнял малоприятную обязанность, свалившуюся ему на плечи. Элоиз была вне себя от злости — ей надоело чувствовать себя обузой.
— Я не желаю, чтоб за каждым моим шагом… — начала она ледяным тоном, но тут же осеклась: их взгляды встретились и она увидела, как потемнели его карие глаза. От холода, которым веяло от них всего несколько секунд назад, не осталось и следа. Глаза Джонатана пылали нескрываемым желанием.
— Действительно, ты сама прекрасно со всем справляешься, — сказал он сквозь зубы и не спеша вышел из комнаты.
