Спускаюсь вниз и нахожу Дмитрия только по звукам, что были слышны, кажется, из кухни.
Но если сравнить с моей маленькой квартиркой, то эта кухня как вся моя квартира. Она просто огромная. Слишком огромная для взрослого мужчины, который сейчас живет с маленькой девочкой.
На столе я вижу бутылку вина, два бокала и тарелки с салатом. Господи, какой он милый.
— Садитесь, Кристина Андреевна, — мягко говорит Кузнецов, отодвигая мне стул.
Я ведь сейчас сплю? Не будите меня, пожалуйста. Я боюсь, что если сейчас моргну, то вновь окажусь у себя дома с бешеным женихом. Мне нельзя моргать. Как будто я смотрю на плачущего ангела, который отправит меня в прошлое, если я отвернусь, или моргну.
Дима наливает в мой бокал красное вино и чуть ли не насильно заставляет выпить, утверждая, что мне это нужно. И это действительно так.
Делаю бокал крепленой жидкости и удивляюсь, что вино не терпкое, а приятное и даже сладкое. В нем нет кислоты, которая обычно присутствует в сухом. Хотя я не любитель вина, но понимаю, что это из-за того, что я не пила такое дорогое. Не сказала бы, что я обычно покупаю самые дешёвые, но и явно не дорогие. Судя по всей бутылке, то это вино стоит как вся моя зарплата.
— Я слушаю. Что произошло?
Между нами всё ещё есть какая-то неловкость, когда мы не знаем, как к друг другу обращаться. То на «вы», то на «ты».
— Н-ничего, Дмитрий Сергеевич. Извините, что побеспокоила, я лучше домой поеду…
И в этом момент я жалею о своих словах сразу же, потому что такое лицо я никогда не видела. Оно злое. Абсолютно.
— Сиди ровно, Кристина, — жестко говорит мужчина. — Я вижу, как всё нормально. Именно поэтому ты позвонила мне почти в два часа ночи в истерике, сидя под закрытой дверью своего дома. Когда ты уже поймёшь, что я тебе не враг?! И это я ещё молчу про твою заплаканную мордашку, к тому же слегка побитую. Я же не идиот и всё это заметил. И если мне не изменяет память, то это не первый раз.
Он говорит это всё, и я хочу плакать. Потому что это суровая правда. Марк перестал обо мне заботиться и между нами всё больше возникает ссор.
Сделав ещё один глоток вина, я наконец рассказываю всё, вытирая слёзы. Рассказываю, как мы познакомились с Марком; как он сделал мне предложение; как мы сморимся из-за работы… и, наконец, события сегодняшней ночи. За это время, Дима не проронил ни слова, но смотрел на меня так, словно перед ним маленький и запуганный котёнок.
Как только мой поток речи иссякает, мужчина быстро встаёт, подходит ближе к моему стулу, поднимает меня, а затем просто обнимает. Его правая рука лежит на моей талии, а левая прочесывает мои спутанные волосы.
— Малыш, всё хорошо, я с тобой, — мягко говорит он. — Только не плачь, прошу, я не могу видеть твои слёзы. Пойдём, тебе нужно поспать. И знай, что если нужна будет моя помощь, то ты всегда можешь на меня положиться.
И я понимаю, что это правда. Сейчас он подтвердил свои слова, когда приехал за мной в два часа ночи и забрал меня в ужасном состоянии. Это очень дорого ценится.
Я не знаю, что будет дальше и это страшно. Мне хочется продолжить с ним общение, но боюсь, что я могу потерять карьеру из-за своей слабости. И если не свою работу, то этого человека.
Глава 6
Не думала, что буду испытывать это чувство к тому, кто ворвался в мою жизнь, ставя под угрозу мою работу и мои отношения, но это неизбежно. Мне, действительно, больно. Больно от того, что не общаемся. И до сих пор больно от его взгляда, когда вспоминаю следующее утро.
Та ночь, когда я осталась ночевать у Димы была спокойной. Хоть я и спала одна, но чувство защищенности не покидало меня. Помню, я проснулась через пару часов в холодном поту, а мужчина прибежал ко мне, когда услышал мой крик. Даже не знала, что вообще могу кричать во сне. Видимо, произошли те события, из-за которых моё подсознание дало о себе знать. Дима успокоил меня, а затем ушёл, когда я заснула.
На следующее утро мне позвонил Марк и спросил, нормально ли мне сиделось ночью в подъезде. И сказал, что приедет в течение получаса. Так быстро я ещё никогда не вставала и не собиралась. Я попросила Дмитрия отвезти меня, но он воспринял это не особо адекватно. То есть он отвёз, да, как подобает взрослому мужчине, но просто сказал, чтобы я больше ему не звонила, если мой жених опять что-нибудь учудит. В его глазах я видела боль, смешанную с раздражением, и это ломало меня.
Такое ощущение, что мне ломали все кости. И это больно. Чертовски. Адски.
Даже увидев своего жениха на пороге с букетом цветов, я больше не чувствовала былой радости. Что-то во мне поменялось после нашей ссоры. Я искренне любила его. Любую разлуку с ним я очень сложно переносила, но всё меняется. Возможно, я всё ещё люблю Марка, но каждую минуту, что провожу с ним, он начинает меня раздражать.
Близится конец рабочего дня, но Маша так и не появилась. Естественно, меня никто не соизволил предупредить, что её не будет. Вот только получать потом буду я.
Делать нечего, придётся звонить тому, чей номер я набирала и сразу же сбрасывала. Тому, кто мне нравится.
— Слушаю, — холодно отвечает мужчина, после нескольких гудков.
— Дмитрий Сергеевич, здравствуйте, это Кристина Андреевна… а почему Маши сегодня не было в школе?
— Правда? Её не было? Надо же, а я думал, что отвёз её, — язвительно говорит Дима.
Он издевается?! Почему нельзя нормально ответить?! Или кто-то умрет от этого?
Делаю глубокий вдох, прежде чем отвечаю, пытаясь сохранить официальность в своём голосе.
— Дмитрий Сергеевич, пожалуйста, если ребёнок по какой-либо причине отсутствует, прошу, говорите мне. Даже если Мария просто не захотела идти в школу. Я за каждого ребёнка отвечаю головой.
В трубке слышится вздох и чьё-то хихиканье, после чего Дима отвечает:
— Я вас понял, Кристина Андреевна, завтра Маша будет.
Спасибо, блин.
Слышатся частые гудки, и я в бешенстве кидаю телефон на стол, прикрыв голову руками.
Почему он так делает? Мы оба в отношениях, никто ничего друг другу не обещал. Разве сложно было просто предупредить? Написать простое сообщение со словами: «Мел не будет»? Это всё из-за того, что я поехала к Марку? А куда мне надо было ехать, если это мой дом?
Всё так странно. Уже завтра, после двух уроков, мы поедем на эту экскурсию, и я не знаю, как себя вести. То есть как мы с Димой будем себя вести? Отстранённо, будто не знакомы, или всё же симпатия возьмёт верх?
Меня это пугает.
Весь вечер, пока я готовилась к завтрашнему дню, я успела выслушать, какая я сука. Опять задержусь и вообще забыла ту ночь.
Но я не забыла. Это была лучшая ночь, потому что я была рядом с тем, к кому во мне проснулись искренние чувства.
Я не могу уже засыпать с Марком, потому что у меня появляется желание задушить его подушкой.
И как мне от него уйти, если он живет у меня? Так просто его не выгонишь. И почему всё так сложно? Может, стать для него невыносимой? Боже, но я и так перестала делать то, что делала раньше — целовать, или обнимать своего жениха. Потому что больше у меня нет желания это делать. Может, я его люблю, но это нездоровые отношения, которые пагубно влияют на моё здоровье. Честное слово, лучше бы курила.
Следующее утро было настолько сумбурным и бешеным, что мне хотелось забиться в уголок и заплакать. И сделать, что угодно, лишь бы меня не трогали.
— Кристина Андреевна, мне кажется, что я забыл паспорт, — говорит Дима, подходя ко мне с Маняшей.
— А я что, бюро находок? — кажется, это выходит грубо, но я не могу уже вернуть слова.
Мне было слишком обидно. Тем более, не стоит меня злить.
Кузнецов ошалело смотрит на меня, прежде чем начинает смеяться. Так весело и искренне. Такое ощущение, что он и забыл то, что мы с ним плохо разошлись.
— Нет, на бюро находок вы не похожи. Я просто думал, что если я сопровождающий, то мне нужны документы, удостоверяющие личность.
