Можно сказать, я находилась тогда на таком пике возбуждения, от которого во мне вообще не осталось ничего от человека разумного. Одна сплошная похоть, сексуальная одержимость и ненормальное желание достичь долгожданной разрядки. И она, в конечном счёте, всё же наступила, едва не став для меня тогда последней и не лишив меня сознания уже по-настоящему.
10
А вот дальше всё и в самом деле походило на почти бредовый сон. Разве что слишком последовательный и без резких скачков в сюжетной составляющей. Запомнила я из дальнейшего не так уж и много. Хотя и назвать всё происходящее, затянутое туманной дымкой, тоже не поворачивался язык. При большом желании я могла бы восстановить в памяти всю хронологию той безумной ночи и даже вспомнить, кто, как и сколько раз меня тогда трахал. Но подобные вещи, вообще-то не принято смаковать, тем более, когда оказываешься через какое-то время зажатой буквально двумя взмыленными самцами, обнимая того, кто находился перед твоим лицом и… даже целуясь с ним взасос, пока второй, прижимая тебя спиной и ягодицами к своему торсу, насаживал на свой вздыбленный член жёсткими и не такими уж и тихими ударами.
Наверное, всё-таки было бы лучше провалиться тогда в глубокий обморок и не всплывать из него очень долго. Или на крайний случай просто отключиться, заснув в аккурат после своего последнего оргазма. Но мне такого щедрого подарка почему-то не предоставили. По крайней мере, не сразу. К тому же, очень сложно быстро заснуть, когда тебя продолжают гладить в четыре руки, тереться сразу с двух сторон двумя разгорячёнными телами и иногда до лёгкой боли сжимать твои самые притягательные для этого части тела. И конечно, сопеть в затылок или в лицо.
— Кстати, а ты в курсе того, что у вас по всему дому расставлена туева куча видеокамер. И я не про те, которые можно увидеть невооружённым взглядом.
А ещё я не успела отключиться, потому что Бесу вдруг приспичило заговорить на совершенно отвлечённую для всех тему. Он даже скосил куда-то в сторону глаза, делая по направлению своего взгляда ленивое движение головой.
Но, похоже, я вообще перестала реагировать на что-либо ещё, кроме как на страстное желание закрыть веки и, наконец-то, забыться в долгожданном провале глубокого сна. Правда, всё же проследила за указанием Бессарабова, который в этот момент лежал передо мной и всё ещё прижимался к моему животу полувялым членом. А судя по его голосу и некоторым движениям, он явно не страдал, подобно мне, нехилой потерей сил.
— Видишь вон ту чёрную точку рядом со светильником, смотрящую прямо на нас? Это одна. Ну и, насколько мне известно, их здесь в каждом углу ещё по штуке. Так что, твой муженёк подстраховался на данный случай весьма основательно.
— И ты решил мне сказать об этом только сейчас? — как ни странно, но чувством дикой паники меня тогда почему-то не накрыло. Я и задала свой вопрос, скорее, с иронией, едва ли поверив тому, что услышала.
— И в твоей отдельной несупружеской спальне они тоже стоят. Да они тут повсюду, раз уж на то пошло. Поскольку твой муженёк не только конченный параноик, но и тот ещё моральный урод.
Мне не нужно было рассказывать, кто такой Борис Дуглас и что представлял из себя в действительности. А уж что он мог со мной сделать, когда узнает, что я ему изменила в его же собственном доме, причём сразу с двумя мужчинами, нанятыми им же для моей безопасности…
— Правда, сюда он попадёт только завтра и то где-то после обеда, когда сам очухается после глубокого бодуна в компании трёх упитых шлюшек. Но, сама понимаешь. Он не сумеет проигнорировать того, что мы ту все недавно устроили. Тем более, что о его бешеной ревности наслышаны даже мы.
— И что?.. Тебе это действительно кажется таким забавным и смешным. Или вы… вы всё это сотворили, чтобы…
— Ты же понимаешь, что мы не сможем оставить тебя здесь на растерзание этому отбитому на всю голову садисту? — к нашей беседе подключился и Дамир, прижавшийся щекой к моему затылку и выдвинувший свой вердикт низким сиплым голосом впритык к моему пылающему ушку. Ещё и обхватил меня правой ручищей спереди, оплетя несильно пальцами горло и тем самым окончательно обездвижив всё моё тело и любые мои возможные попытки вырваться.
— И сами остаться теперь тоже не можете, да?
— В точку. Даже если ты начнёшь артачиться и делать всё по-своему.
— Хотите сказать, что вы… Вы всё это устроили специально, да? И именно здесь, под прицелом скрытых камер?
Не удивительно, почему я в те секунды начала воспринимать происходящее, как за некий бредовый сон. Конечно, в моей жизни происходили вещи куда похуже, но сейчас… Сейчас мой разум попросту отказывался верить тому, что уже случилось и что ещё должно было после этого произойти. Ведь я до этого никогда и ничего подобного не творила. Я не такая! И мой муж это может подтвердить, как никто другой!
— Извини за то, что пришлось пойти на столь радикальные меры, иначе по-другому, ты бы и слушать нас не стала.
— Радикальные меры?.. — меня вдруг пробрало истеричным смехом, больше схожим на пьяный. Потому что я до сих пор не могла поверить, что это правда. Что я стала жертвой двоих сексуальных маньяков, решивших подставить меня перед собственным мужем.
— Что вы вообще задумали? И что собирались делать дальше?
— Уж точно не дожидаться возвращения твоего муженька-психопата. Мы бы могли предоставить тебе право выбора, но… боюсь, из-за страха перед возмездием от Дугласа, ты сейчас едва ли сможешь хоть как-то здраво соображать.
Право выбора? Дэм это говорил вполне серьёзно?
Видимо это и подбило меня на совсем уж необдуманное действие — на попытку вырваться из рук этих двоих ненормальных.
— Отпустите меня, сейчас же! Мне надо позвонить Борису и обо всём ему рассказать!..
— Я же сказал, он её настолько натаскал, что она вообще разучилась думать за себя. Сломал её до основания.
Увы, но как-то пошевелиться в медвежьих ручищах Дамира, всё равно что пытаться пробиться через каменную стену ничем не защищённой головой. А когда Бес посмотрел на меня разочарованным взглядом, мне вдруг стало страшно уже по-настоящему. Как будто он до последнего верил в то, что я встану на их сторону и начну делать то, что они будут мне говорить. А, на деле, лишь поменялись местами с моим мужем.
— Так что давай, Дэм… Переходим к плану Б.
Спросить о том, в чём же именно состоял данный план я не успела. Только почувствовала, как пальцы Дамира надавили на какую-то точку на моей шее (видимо, на сонную артерию) и уже через пару секунд перед моими глазами всё поплыло и стало затягиваться быстро темнеющей дымкой, пока не погрузило моё отключившееся сознание в кромешный мрак.
11
Я не знаю, когда именно очнулась по-настоящему, но явно не тогда, когда разомкнув налитые свинцом веки, уставилась постоянно уплывающим взглядом в окошко по правое от меня плечо. Я даже не сразу поняла, где нахожусь, и что вокруг меня происходит. Сумела лишь рассмотреть медленно движущийся за толстым стеклом дверцы автосалона дальний пейзаж из каких-то бесконечных степей (или поросших бурьяном полей) и лесополос. Причём растянутый над ним горизонт из серо-голубого неба перебивался грузными облаками и яркой полоской света с восходящим солнцем. Почему я решила, что солнце тогда всходило, так и не пойму. Хотя по основным ощущениям мне было на это просто наплевать. Даже на то, что со мной что-то явно было не так и куда меня при этом везли. И, самое главное, кто именно меня куда-то вёз.
Зато смогла расслышать и даже запомнить звучавшую тогда в салоне незнакомого мне авто песню, включённую кем-то на приличную громкость. И даже понять смысл небольшой части текста на английском, которую успела запомнить перед следующим провалом. Как будто она меня ненадолго вытащила из бессознательного состояния, чтобы показать, где я нахожусь и что это мне, на деле, вовсе не снится.
Наверное, на этом и стоило всё закончить. На том, что меня Карину Дуглас (в девичестве Баженова) похитили мои собственные телохранители и уже который час везли в неизвестном мне направлении в чьей-то машине. Куда, с какой целью и почему именно меня? Этого я пока не знала, да и не хотела пока знать. Возможно, я находилась под дозой сильнейших транквилизаторов, а возможно и под чем-то другим. А ведь я эти двоим когда-то почти слепо доверяла и даже симпатизировала больше, чем кому-либо другому в своей жизни. Даже больше, чем собственному мужу в наши лучшие когда-то годы.
