Тем не менее где-то в глубине сознания Лорин шевельнулась мысль, что никуда бы она не пошла ночью из дома, где спит ее любимый мужчина…
Перешла на шаг.
Хорошо, что на улице пустынно. Хотя не так уж важно.
Лорин не боялась за свою жизнь. По сути дела ей нечем было дорожить, кроме свободы в любой момент следовать своим желаниям. А сейчас ей хотелось упиваться нью-йоркской ночью, такой странной и прелестной, не летней, но еще и не осенней, а словно долетевшей из какого-то безвременья…
И не думать о том, что завтра будет новый день, и снова нужно будет стать сильной и уверенной, поддерживать своих близких. Быть несгибаемой Лорин Ноубл, которая ни разу в жизни не изменила… нет, не себе. Тому, во что хотела верить. Это тоже неплохо, правда. Только иногда бывает особенно тяжело и больно.
Лорин часто думала: не маска ли это, одна из тех, что она ненавидела?
И все-таки нет, не маска – другое. Стержень. Правильно, крепкий железный стержень, который не позволяет согнуться, сломаться.
Есть только один вопрос, ответ на который так очевиден, что его просто невозможно задать. Для чего железный прут-стержень фарфоровой статуэтке?
Лорин пришла домой уже ранним утром. Не было сил ни на что.
Хотя…
Лорин не была бы Лорин, если бы ее воля не была выше ее слабости. Душ она все-таки приняла. А потом упала на постель, не надевая ночной рубашки, и ощутила разгоряченной кожей холод смятых простыней.
Смятые простыни… Кому ни скажи эти слова, каждый сразу подумает о бурной ночи, проведенной с любовником. Хотя иногда ткань сминается просто оттого, что не можешь заснуть в одиночестве. В конечном счете беспорядок в постели – это не плохо и не хорошо. Плохо, когда в постели холодно…
А ночь не была такой уж холодной. Лорин все-таки согрелась, укутавшись в тонкое одеяло.
Как обычно. А раз уж как обычно, то хватит ночных монологов. Спать.
Жизнь потихоньку возвращалась в норму. Лорин брала себя в руки.
Как обычно.
В квартире Кристофера Риша надрывался телефон. По звонку Крис догадался, что звонит Фрэнк Хамп. Ждать восемнадцать гудков, пока Крис поднимет трубку, мог только Фрэнк. Собственно, только поэтому Крис и направлялся на кухню, где он оставил телефон, чтобы ответить. Он-то прекрасно знал, что Фрэнк – такой человек, у которого может в любой момент случиться что угодно, начиная от пожара, разгоревшегося при жарке яичницы, и кончая наводнением именно в том городе, куда Фрэнк отправился в отпуск.
С таким другом детства приходится всегда готовиться к худшему. Крис совсем – усмехнулся: вот странно! – не удивился, услышав в трубке знакомый до боли и совершенно безжизненный голос:
– Крис, привет, мне необходимо с тобой поговорить.
– А! Ну привет, дружище! Я тоже рад тебя слышать! Да, у меня все в порядке! Нет, ну что ты, я собирался поработать, но встреча с тобой…
Крис даже развеселился. Всегда приятно, когда твои ожидания оправдываются. И ему было вовсе не безразлично случившееся с его другом. Просто из-за того, что с фразы «мне необходимо с тобой поговорить» или в лучшем случае «можно, я приеду?» начинался разговор минимум три раза в две недели, Крис перестал реагировать на каждое подобное заявление как на сигнал о глобальной катастрофе. Иначе с Фрэнком нельзя, ему-то самому ничего, а вот особо впечатлительным может понадобиться специализированная медицинская помощь уже в течение месяца.
– Я еду, – осторожно предупредил Фрэнк.
– А я жду, – миролюбиво, даже с оттенком истинно христианского смирения, согласился Крис.
Он знал Фрэнка уже девятнадцать лет из своих двадцать семи. Из этих лет он вынес, пожалуй, самый ценный урок в своей жизни. И урок этот заключался в следующем: не стоит тратить жизнь на то, чтобы жаловаться на погоду и расстраиваться каждый раз, когда идет дождь. Разумнее и естественнее принять солнце и ветер как данность, никоим образом от тебя не зависящую. А Фрэнка Хампа принять как маленькое стихийное бедствие. Если ураган снес крышу твоего дома, то можно об этом сокрушаться и ходить вокруг руин, а можно заняться ремонтом.
Крис предпочитал последнее.
Он навел порядок на кухне: нужно же показывать своему «меньшему брату» пример. Попрощался мысленно с возможностью закончить сегодня сказку, которая не давала его душе покою уже несколько недель. Пересмотрел стопку дисков: нашел несколько мультфильмов, которые обязательно пригодятся для реанимации Фрэнка, если с ним и вправду что-то серьезное.
Что могло произойти, Крис даже не решался предположить. Тем более что в отношении Фрэнка это абсолютно невозможно.
Наверняка у него самая запутанная нить судьбы с кармическими узлами всех размеров.
Фрэнк приехал через полчаса. Увидев его, Крис на самом деле забеспокоился: он не помнил, чтобы у друга когда-то было такое выражение в глазах. Фрэнк был мечтателен, спокоен и грустен. Едва войдя в комнату, он впал в какое-то странное состояние сродни романтической расслабленной задумчивости. Он медленно опустился на диван и мутным взглядом посмотрел на Криса.
– Выпьешь что-нибудь? Специально для тебя у меня есть три вида сока, минералка, лед и сок с минералкой. А да, еще молоко.
Фрэнк молча налил себе минералки.
– Ну рассказывай! – Было уже заметно, что Крис немного нервничает.
– Кажется, я влюбился.
– Ого. В который раз за этот месяц? Во второй или уже в третий?
– Ты не понимаешь! Это же совсем другое.
– Да? – притворно изумился Крис. Некоторый жизненный опыт давал ему основания не принимать Фрэнка всерьез. И еще менее серьезно можно было относиться к его влюбленностям и романам.
– Да! – с интонациями провинциального трагика провозгласил Фрэнк.
– Ах ну раз такое дело… – Крис налил себе минералки и уселся в кресло напротив друга. – Рассказывай по порядку.
– В общем, я встретил самую красивую девушку на свете.
– Ты наступил ей на платье, споткнулся об ее собачку или опрокинул на нее что-то из мебели? – поинтересовался Крис ехидно.
На самом деле сейчас он совершенно перестал волноваться за своего друга, и на первый план вышла легкая досада, похожая больше на детскую обиду, оттого что Фрэнк пришел и помешал одному из самых важных дел на свете. Действительно, что может быть важнее для писателя, чем акт творения?
– Нет. Не угадал. Я видел ее только издали. Мы не разговаривали. Уж лучше бы я испортил ей платье.
Как ни странно, подобный способ знакомства был для Фрэнка самым естественным на свете. Он даже почти не краснел. Он не умел начинать отношения иначе. Впрочем, до сегодняшнего дня у него и не возникало в этом необходимости.
