За ее спиной поднимался пологий, заросший деревьями холм, впереди расстилалась долина. Вдали на холме она увидела нечто вроде старинного поместья, судя по всему – пустое, заброшенное строение. Вокруг царила благословенная тишина. Ни машин, ни радио – ничего, только где-то вдали блеяли овцы.
С некоторым трепетом, приблизившись к входной двери коттеджа, она сумела немного расслабиться, только когда, нажав цифры кода, не услышала пронзительного визга сигнализации. Осмотрев комнаты, Гита обнаружила, что дом весьма обширен. На первом этаже – большая гостиная с огромным камином, столовая, прекрасно оборудованная кухня, даже с посудомоечной машиной. Плюс туалет. Наверху – три просторные спальни и ванная комната. Вот здесь, подумала Гита со счастливой улыбкой, целых две недели можно быть самой собой. Ни макияжа, ни модной одежды, ни сумасшедшего преследователя. Просто тишина и спокойствие. Спокойствие, которое ей так необходимо.
В течение нескольких дней она объездила ближайшие окрестности на старом велосипеде, который нашла в сарае. Прокатилась в чудесный маленьким городок Ладлоу. Познакомилась с фермером, даже зашла в местный паб. А в субботу днем, следуя найденным в коттедже инструкциям Синди, принялась пополнять поленницу. Одетая в шерстяную клетчатую рубашку, потертые джинсы и удобные кроссовки, она с удовольствием, хотя и неумело, взялась пилить дрова – пока не почувствовала, что за ней кто-то наблюдает.
Она резко обернулась – и упала бы, если бы Генри не подхватил ее. Он кинулся к ней с поразившей ее быстротой, уронил банку с кофе и газету, которые держал в руках.
Осторожно прислонив Гиту к стенке дровяного сарая, он посмотрел на нее сверху вниз. Его дыхание даже не участилось.
– Вы меня напугали, – прошептала она, чувствуя, что еще никогда в жизни не ощущала так остро близость сильного мужского тела и тепло рук, все еще держащих ее за плечи.
– Простите, – пробормотал он, не отрывая глаз от ее порозовевшего лица.
– Но что вы здесь делаете? – судорожно глотнув, прерывисто выдохнула она. – Вы же сами сказали, что мы поговорим, когда я вернусь в Лондон!
– В самом деле?
– Да! Надеюсь, вы не собираетесь поселиться в этом коттедже? – в ужасе спросила Гита.
– Не собираюсь?..
– Нет! – простонала Гита в отчаянии. Как могла она так попасться!
Он легко, насмешливо улыбнулся.
– Нет, – согласился он, – я остановился в усадьбе.
– Где? – прошептала она.
Он указал в сторону старого поместья на холме.
– Только не говорите, что вы еще не успели его увидеть! – поддразнил он ее.
– Ну, да… нет… То есть я знаю, что здесь есть старое поместье, но я не подходила к нему близко. Я не знала, что там кто-то живет.
– Я живу. Со вчерашнего вечера.
– Вы?
– Да. Но имейте в виду: я не даю соседям молоко или сахар взаймы, – предупредил он.
– Генри!
Он улыбнулся, а затем медленно отвел прядку влажных волос с ее лба.
От прикосновения его пальцев Гиту невольно пробила дрожь.
– Почему не было слышно вашей машины?
– Я не стал заводить машину. От деревни просто прошел пешком.
– Прошел пешком? Но это четыре мили!
– Восемь, – поправил он, – четыре мили до деревни и четыре мили до деревни сюда.
Должно быть, он в отличной физической форме, подумала она, продолжая глядеть, словно загипнотизированная, в его серые глаза. Но он не сказал, что тоже собирается сюда приехать!
Все еще встревоженная, с громко бьющимся сердцем, не в состоянии отодвинуться, не в состоянии хоть что-нибудь сделать, она смотрела на него. Старые джинсы, старая рубашка, ни пальто, ни куртки. Но даже в такой простой одежде он выглядел элегантным. Заставляющим осознать, что она вспотевшая, неприбранная, взлохмаченная.
– Чем это вы занимались? – спросил он мягко.
– Занималась?
– Ну да.
– О, пилила дрова. Согласно инструкции Синди, мне надлежит следить, чтобы в поленнице всегда было достаточно дров.
– Ага, – медленно произнес он.
– Вы от меня такого не ожидали?
– Не ожидал, что вы сможете, – поправил он после маленькой паузы.
Понимая, что он наверняка заметил, как неровно, прерывисто она дышит, Гита попыталась изобразить беззаботность, но безуспешно.
– Я умею делать много разных вещей.
– Да, – протянул он негромко, – готов поверить, что так оно и есть. Бросьте пилу.
И пила послушно вывалилась из ее внезапно онемевших пальцев.
– И полено.
Она едва расслышала негромкий удар полена о землю, так, как ее уши наполнил громкий пульсирующий гул крови.
– Я вся потная, – выдавила она глухо.
Он ничего не ответил, просто перевел взгляд на ее губы – и она вдруг ощутила страшную слабость.
– Я виделась с Синди, – пролепетала она непослушными губами.
– Здесь?
– Что? Нет. В то утро, когда уезжала. Я подвезла ее до аэропорта.
– Как мило с вашей стороны, – отсутствующе пробормотал он, не отрывая взгляда от ее рта.
– Ну, да.
Он еле заметно улыбнулся, протянул руку и начал медленно, как гипнотизер, поглаживать ее нижнюю губу кончиком большого пальца.
– Генри…
– Помолчите.
Внезапно он прильнул к ней всем телом, а она, тупо глядя на его шею, чувствуя, что сердце стучит, как отбойный молоток, пробормотала что-то невнятное, скорее чувствуя, чем, слыша, как скрипнула деревянная стена за ее спиной от возросшего давления на нее двух тел.
И затем он поцеловал ее. Опустив голову, нашел ее губы и медленно поцеловал, наслаждаясь их вкусом.
Вцепившись пальцами в его рубашку, Гита вздрогнула и невольно всхлипнула.
Оторвавшись от нее, он заглянул ей в лицо; глаза его вдруг приобрели странное, чуть ли не сонное выражение.
– Удивлены? – мягко спросил он.
Отвернувшись, она судорожно кивнула.
– Думали, это будет неприятно?
– Неприятно? – как в тумане переспросила она. – Нет, не думала. – И, едва осознавая, что говорит, спросила: – А вы?
– Я-то был уверен, что будет замечательно.
Она бросила на него взгляд и тут же быстро отвела глаза.
– Уверены? – прошептала она.
– Да.
– Но вы же так мало меня знаете!
– О, я думаю, что знаю.
Генри вытянул ее рубашку из джинсов, положил теплые ладони на ее талию, и она лихорадочно глотнула воздуха. И забыла выдохнуть обратно.
– Вы вся дрожите.
– Да, – простонала она. – Вы заставляете меня нервничать.
– Я знаю. Поцелуйте меня.
В ее животе что-то болезненно дрогнуло, глаза в панике расширились, и, тщательно избегая смотреть на него, она умоляюще прошептала:
– Генри…
– Ты знала, что так будет. С самой первой секунды ты это знала. Так что прекрати играть в эти игры. Прекрати строить из себя недотрогу. Поцелуй меня.
