так любимые в Персидском заливе и чем-то походящие на западный бути-дэнс… Это страстно и эффектно… И его дыхание спирает. Она видит, как в его глазах теперь играют отблески синего цвета. Он неимоверно прекрасен, когда возбужден. Какой-то снежный барс. И она невольно бросает на него взгляды. Не может не смотреть… Хотя мысленно и ругает себя за это, потому что знает, что в такой ситуации, при таком близком контакте, грань между ними слишком тонка… И отдуваться придется ей.
Музыка заканчивается, она извивается и оседает в последнем пируэте. Грудь продолжает вздыматься, дыхание потихоньку восстанавливается. Она поднимается, мило улыбается и не дождавшись его аплодисментов или комментариев, спешит побыстрее выйти из пространства, где им, как ей показалось, стало уже тесно друг с другом.
Но он и не думал хлопать. Он настигает ее почти у выхода и впечатывает в стену. Хватает за волосы и властно сжимает одну из грудей.
–Сколько? Сколько нужно, чтобы ты продолжила?-хрипло шепчет ей на ухо.
–Простите, мне пора… Я не танцую больше двух танцев за вечер. Устаю. Иначе это уже не будет качественно…-пытается нелепо откреститься, параллельно освобождаясь от его захвата. Не первый раз к ней так пристают. Но почему-то именно сегодня по-настоящему страшно и… как-то волнительно…
–Ты меня не поняла, киска… Мне нужен другой твой танец… Сейчас… На моем члене… Так сколько?
Он накрывает ее губы своими, властно, резко, даже болезненно, бесцеремонно проталкивая язык внутрь. Она теперь отталкивает его резко и решительно.
–Ты что себе позволяешь, козел?! Думаешь, тебе все можно! Не смей! Я не проститутка и не продаюсь…Я профессиональная танцовщица. Это всего лишь танец! Что бы Вы себе ни на придумывали!
На секунду ей удается отстраниться от него, но он снова возвращает ее обратно, к стене, талию крепко сжимает одна его рука, а вторая теперь исследует аппетитные ягодицы. Задирает ее полупрозрачное платье, бесцеремонно и грубо просовывает руку под трусики и пальцем больно вторгается внутрь. Она вскрикивает от ужаса и неожиданности. Он усмехается.
– А это что такое, профессиональная танцовщица?– вытаскивает влажные пальцы оттуда и проводит ими по ее щеке, оставляя мокрый след…
Она горит от страха и стыда, а он снова впивается в ее губы с хриплым стоном.
–Давай, не ломайся. Я же говорю, что не обижу…– шепчет, параллельно расстегивая ширинку,– я видел твои призывные взгляды. Вон, течешь уже для меня. Цену говори быстрее. Или сама вытащи сколько нужно из кармана. Там пачка, тридцать косарей. Если еще и отсосешь своим сладкими губами, забирай все. Я сегодня щедрый…
О чем говорит этот сумасшедший? Тридцать тысяч долларов? Господи, куда ее притащил Пьер… Это что за отмороженные богатые сыночки, не знающие ни слова нет, ни цену деньгам… Оксана панически понимает, что надо действовать решительно. Она ос всей силы пытается оттолкнуть, но он словно прирос к полу, нависая над ней. Силы неравные. Она что есть мочи набирает в легкие воздух и визжит так истошно, что слышно даже через громкую музыку наружи.
В комнату тут же врывается обеспокоенный Анвар и горе-менеджер Оксаны. Оба совершенно обескураженные картиной.
Оксане, наконец, удается вывернуться от захвата Микаэля. И она, пользуясь этим, со всей силы бьет его по яйцам. Анвар жмурится- то ли представляя весь спектр боли братца, то ли понимая, какую лавину спровоцировала эта девчонка. Ровно три секунды понадобились Микаэлю, чтобы восстановить контроль и из согнутого положения снова принять вертикальное. Он поднимает лицо и все с удивлением видят, что его сотрясает беззвучный смех.
–Ей Богу, Анвар! Какая дикая киска! Она мне определенно нравится! Сто лет не получал по яйцам!
Оксана выбегает из комнаты вся в слезах, а ее менеджер стоит в смятении в дверях, не понимая, то ли бежать за ней, то ли остаться и объясниться с господином, который только что получил от его подопечной…
–Простите, Господин Микаэл… Я… Я наложу на нее санкции…-мямлит невнятно…
–Пошел вон, идиот. –тот обрубает его на полуслове, -беги за ней, накинь на нее что-то, она почти голая.
Они остаются один на один с Анваром.
–Хочу ее. Для себя. –отрезает.
Его величество Шериф Макдиси, правитель Эмиратского престола, уже не первый час наблюдал за поведением своего старшего сына. Фахд был его любимцем. Красавец-парень, умница, талант… Прирожденный наследник. И пусть его мать так и не стала его законной женой, она навсегда останется для него особенной женщиной… Строптивой англичанкой, ворвавшейся в его студенческую шальную жизнь в Оксфордском компаунде и навсегда перевернувшей его представление о том, что женщина должна быть безропотной вагиной, пригодной лишь на зачатие наследников. Эмма была молодым преподавателем английской литературы. Красавица- блондинка с пронзительными карими глазами и статной фигурой поразила двадцатичетырехлетнего студента магистратуры сразу, как только переступила порог их аудитории. Шериф попытался было подкатить к ней, но та лишь пренебрежительно понимающе вскинула брось и сказала ему, что за пять лет практики в университете повидала немало отпрысков богатых фамилий с формирующимся гормональным фоном. Так что страстным напором и большими деньгами ее не удивить. Макдиси был в ярости. Никто и никогда ему еще не отказывал. Женщины занимали слишком определенное положение в жизни их семьи, чтобы хоть как-то влиять на настроение мужчин- все занимались своими ролями- рожающие-рожали, удовлетворяющие-удовлетворяли, прислуживающие-прислуживали. Иногда эта связка немного менялась, но смысл оставался таким. Его отец говорил ему с детства- «сын, ты можешь переживать о чем угодно- о судьбах родины, о копыте твоего любимого скакуна, о финале интересной книги, которую читаешь, но никогда не допускай, чтобы твое сердце переживало из-за женщины. Хочешь-бери. Не хочешь- забывай. Их слишком много, чтобы они занимали твой разум дольше, чем отведенное на удовольствие время…». Даже его мать и та вписывалась в его системе ценностей в эту парадигму. Никогда сын не воспринимал ее как человека, с которым можно говорить о чем-то вне пределов бытовых вопросов… Эмма была другой, она рвала его привычные стереотипы, она нарушала все заветы отца… Шериф горел, в буквальном смысле этого слова в первый раз в жизни испытывал жар в сердце. Но он бы не был Шерифом Макдиси, если бы просто сидел и страдал, как отвергнутый юнец… В конце концов, он наследный принц. Если он не сможет покорить женщину, как он сможет покорить целую страну… И тогда он придумал своеобразный путь к ее сердцу. Он просто стал лучшим ее учеником… Когда красивый, уверенный в себе молодой араб с пылкими глазами цвета ночи и
